sic itur ad astra

Сегодняшний учебный день, по мнению Клауда, должен был быть таким же непримечательным, как и все остальные - нудные и скучные уроки (кроме математики, в которой мальчишка души не чаял) и одноклассники, заполняющие фоновое пространство потоком невнятного шума. Виновников вчерашнего торжества не было видно, и, по словам Эсмеральды, пришедшей после первого урока на небольшую перемену в его класс с охапкой сплетен и явной жаждой ими с кем-то срочно поделиться, огребут они по полной от учителей и любимых мамочек. После второго урока подошёл Джонсон. Подсел на свободный стул впереди стоящей парты (кажется, Кагура всё же решила отпроситься домой у медсестры из-за плохого самочувствия), помялся минуту и в итоге спросил, в порядке ли всё. Клауд, удивлённый и в какой-то степени напуганный неожиданной опекой старосты, быстренько заверил переживающего, что спокойно дошёл вчера домой, никто его не преследовал и не бил. И чёрт его побрал посмотреть Джонсону в глаза, потому что в них было столько, чтоб его, искренности и неподдельной грусти, какой-то чересчур проникновенной и волнующей, что казалось, будто этот пронзительный взгляд раздирает душу мальчика на куски. На Клауда за всю жизнь никто никогда так не смотрел, даже родная мать. Они в собственном доме-то пересекались редко, особенно в будние дни - она просыпалась раньше на два часа, зарабатывалась допоздна и приходила уже в то время, когда сын спит, чтобы скорее поужинать и самой отдохнуть за оставшиеся пять-шесть часов, а выходной тратился на восполнение хрупких душевных сил и просмотр ненапряжных сериалов, пока ребёнок гулял где-то на улице либо занимался уроками или своими делами у себя в комнате. Порой Клауду было обидно, что родная мама не уделяет ему времени столько, сколько ему требуется и сколько ему хотелось бы провести с ней, получая и даря любовь и заботу, а порой он был рад, что остался на собственном попечении и не беспокоил и так нервного и измученного бесконечной суетой и работами родителя лишний раз. Она не забывала о нём, нет, просто порой у неё не оставалось банально сил и энергии, чтобы тратить её на кого-либо ещё, даже если это - твой собственный сын. И Клауд старался это принять. Поэтому, когда он видел (а видел он впервые), как кто-то переживает за него, беспокоится и заботится, и всё это идёт искренне, будто с этими эмоциями от человека откалывается кусочек его сердца... это вызывало целый коллапс внутри него. Душа нараспашку - вот так описал бы Клауд старосту, и, наверное, это был бы самый правильный и точный фразеологизм для этого человека. Он слишком яркий и светлый, и всё его эмоции и переживания не напускные, а настоящие, идущие из самых добрых побуждений - чёртовы голубые глаза, искрящиеся волнением и желанием помочь прямо сейчас, в эту секунду, являются самым весомым доказательством этого. Клауд не знал, сколько они смотрели друг на друга. Ощущение окружающей его реальности притупилось на эти мгновения, но его резко вернула в чувство вовремя подошедшая и будто не насытившаяся за прошлую перемену общением Эсмеральда, девчонка-праздник с вечной улыбкой на губах и задорным взглядом, который всегда предвещал что-то интересное. Она бесцеремонно уселась на край парты, за которой сидел Джонсон, поправила красивые тёмные локоны и хитро посмотрела на старосту. - Опять он тебя достаёт? Надоеда какой, - она потрепала его за щеку, на что он пробурчал что-то невнятное, отстраняясь от чужой руки. - Не переживай, он всегда такой... заботливый, - хихикнула Эсмеральда и взъерошила волосы Джонсона, получая в ответ недовольное выражение лица, что, казалось, только больше развеселило её, однако попытки вывести из себя одноклассника она всё же прекратила, продолжая: - Никогда не забуду, как один раз Лейла поссорилась с Одеттой из-за какой-то мелочи. Они очень долго ругались и спорили, а после перестали друг с другом разговаривать. И что ты думаешь? Этот дурак несколько дней ходил по очереди то за одной, то за другой на всех переменах и через каждые две минуты спрашивал, когда же они уже помирятся, - девчонка хохотала так искренне, что Клауд сам не сдержался, расплываясь в улыбке. А вот Джонсону было явно не до веселья - он обиженно скрестил руки на груди и надул губы, с упрёком смотря на Эсмеральду. - Эй, хватит тут про меня рассказывать. И вообще, это всё неправда. - А когда Чу сломал ногу на тренировке по дзюдо, он каждый день звонил ему и спрашивал, как у него дела и когда он выздоровеет, - снова засмеялась помощница старосты. Со стороны могло казаться, будто она нещадно издевалась над бедолагой Джонсоном и всячески его троллила, но глаза выдавали её с головой - в них теплилась и плескалась точно такая же забота и доброта, какая была и в его взгляде. В голове внезапно всплыло искажённое злобой и обидой лицо Хуфры. "Да говори, блять, кому хочешь, шлюха! Думала, если старосту своего приведешь сюда, то я обоссусь от страха? Да пошли вы оба нахуй!" Клауд встряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. Чем же такая хорошая и замечательная девочка, как Эсмеральда, могла привлечь внимание одного из самых знаменитых школьных хулиганов? И ведь не просто привлечь, но ещё и... обидеть? Задеть самолюбие? Перейти в чём-то дорогу? Выкрикивал те слова Хуфра с такой неприкрытой болью на лице и в голосе, будто ему надавили на рану, которая не успела зажить. Взглядом мальчик-вор скользнул по длинным каштановым локонам, затем по улыбающемуся взгляду, затем по смуглой коже. Ничего в мимике, жестах или голосе помощницы старосты не выдавало отголосков вчерашнего происшествия, будто сказанные тем страшным парнем слова вовсе не задели её и вообще никак не отразились на настроении и самочувствии - она как ни в чём не бывало щебетала на своей волне о чём-то с Джонсоном, не замечая (или же делая такой вид) осторожно наблюдающей, пытающейся прочитать насквозь пары глаз. На языке вертелся всего один-единственный вопрос, не дающий покоя, который так и не рискнул сорваться с губ Клауда. Что же между вами такого случилось, что он тебя так сильно ненавидит? Резко прозвучавший звонок прервал все громкие разговоры в классе, и Эсмеральда, улыбнувшись напоследок и кивнув, быстро соскочила с края парты и ускользнула за дверь кабинета. Погрустневший староста медленно поднялся с насиженного места, будто сросся с ним и не хотел отлипать, и в последний раз, буквально на две секунды, взглянул на юного вора всё с той же обеспокоенностью и небезразличием, только на этот раз глаза его блестели так, будто они видят друг друга в последний раз. Клауду показалось, что под его рёбрами послышался треск разбивающегося сердца. *** В холле не было почти никого. Только что закончился последний урок, и Клауд бежал со всех ног по коридору, чтобы скорее выскочить из плена учебного заведения и не напороться на своих обидчиков, которые наверняка жаждут намылить ему шею. Завтрашнее расписание он прекрасно запомнил, домашнего задания было совсем немного, а значит можно весь вечер наслаждаться компанией наверняка соскучившегося Декстера и телевизора за просмотров каких-нибудь передач или мультфильмов. Запасы потихоньку заканчивались - как денежные, так и продовольственные, потому помимо привычного ленивого безделья мальчик планировал ещё и новую вылазку и потихоньку обмозговывал её в своей голове. Ливень на улице был в самом разгаре. Несколько старшеклассников прилипли к окну, наблюдая, как струи воды обильно поливают деревья, лужайки, асфальт, неподалёку стоящие дома и школьный автобус, мирно стоящий на остановке. Невольно Клауд, не убавляя шаг, тоже повернул голову, наслаждаясь этой дождливой атмосферой, и не заметил, как случайно натолкнулся на девочку из параллельного класса. - Ой... - только и смогла тихо пискнуть она, немного пошатнувшись, и юный вор, испугавшись, что она не удержится и упадёт, слегка придержал её за локоть. - Прости... - Да ничего, - хмыкнул Клауд, а затем добавил спустя несколько секунд неловкого молчания: - Это же всё-таки я тебя толкнул. Новоиспечённая знакомая была весьма неоднозначной на вид - ярко-красные волосы, казалось бы, должны были выделять её среди толпы, но сочетание грязно-серого потрёпанного школьного сарафанчика и блеклой, почти полупрозрачной кожи, было таким неприметным и тусклым, что казалось, будто её тут совершенно нет или же она вот-вот исчезнет, растворившись в воздухе. Цвет глаз разглядеть не предоставилось возможным из-за опущенного в пол взгляда, зато длинные ресницы чётко вычерчивались на фоне бледного лица, будто кто-то подрисовал их угольком. "Красивая", - пронеслось в голове у мальчика, прежде чем он отпустил чужую руку. Вновь внимание переключилось на льющий как из ведра дождь за окном. Желтеющие, колыхающиеся на ветру листья и почерневшие тучи гипнозом вернули Клауда на мгновение во вчерашний день и стычку за школой, в эту погожую безмятежность. Фиолетово-бежевое платье Эсмеральды, её тёплая смуглая кожа и волосы цвета горького шоколада. Беспокойный и суетливый вид Джонсона, искреннее желание помочь, идущее от него аурой. Громкий, грубый и озлобленный голос Хуфры и резкие, дёргающиеся движения его тела. И испуганная красноволосая девочка, нервно выглядывающая из окна кабинета литературы на первом этаже и сминающая в руках занавеску. - Ты вчера видела, как меня хотят избить за школой, - негромко проговорил мальчик-вор и повернулся к чужому лицу, внимательно вглядываясь в надежде, что эти опущенные в пол и обрамлённые густыми ресницами глаза поднимут на него свой взор. - Это ты позвала помощь, да? Ты меня спасла, - с каждым сказанным словом тон его голоса становился увереннее и твёрже, а последние фразы Клауд проговорил с глубоким чувством благодарности и лёгкой улыбкой на губах: - Спасибо. Если бы не ты - кто знает, что было бы со мной сейчас. На душе стало спокойно и хорошо. Осадок вчерашнего дня растворялся всё быстрее с каждой минутой и смывался дождливой погодой за окном, оставляя только положительные, приятные моменты и немаловажное ощущение завершения произошедшей ситуации. Девочка ничего не ответила, но вору показалось, будто камень какого-то невидимого груза упал с её плеч - она немного разжала плечи и выпрямилась, словно ощущая себя чуть увереннее в обстановке, и уже казалась не на целую голову ниже Клауда, а на две трети. Воздух, да и вся атмосфера между ними словно переменилась и уже не была угнетающей, неловкой и странной, а взамен ей пришли чувства спокойствия и твёрдости. Глаза, до этого разглядывающие кафель под ногами, теперь смотрели в чужие, и мальчик мог поклясться, что никогда не видел такой обволакивающей глубины серо-голубого цвета. Глубины, в которой таилась внутренняя сила, сокрытая за семью печатями. - Меня... меня зовут Иритель, - произнесла она. Её голос не казался уже таким тихим и исчезающим, в нём появились нотки уверенности, а на губах расцвела скромная улыбка. - А тебя? - А я Клауд, - ответил вор и развернулся в сторону выхода, ощущая резко навалившуюся усталость и желание отдохнуть. В этом не было вины новой знакомой, просто за последние дни ему хватило приключений на свою голову. - Прости, мне пора. Увидимся как-нибудь, - он помахал девчонке рукой, толкнул плечом дверь главного входа и выпорхнул на улицу. Слегка прохладный, влажный воздух оказался настоящим спасением после душных коридоров школы, и даже нарастающий ливень, неприятно скатывающийся каплями под одежду и впитывающийся в неё, не смог омрачить того удовольствия, с которым мальчик втянул носом этот божественный землянистый запах. Школьный автобус, кажется, давно уже отъехал со двора, без него улицы и подавно стали казаться заброшенными и печальными. Впрочем, Клауда не особо волновало наличие этого ярко-жёлтого пятна на фоне - улыбка вернулась к нему, стоило только выставить ладони вперёд, чтобы ощутить ритмичные, быстрые столкновения капель воды с кожей. - Не боишься простудиться? - снова раздался знакомый голос, и юный вор обернулся, сталкиваясь взглядом с Иритель. Она придерживала дверь двумя руками, явно не желая высовываться и мокнуть под ливнем, а выражение её лица было обеспокоенным и, кажется, немного заинтересованным. - Может, лучше... подождёшь в школе, пока дождь не кончится? - тихо пробормотала девочка. Неуверенность и робость снова вернулись к ней - это сквозило и в скованных движениях, и в приглушенном голосе, будто она боялась выпустить больше энергии, чем обычно. - Всё в порядке, не беспокойся. Не заболею. "Надеюсь, Декстер не скучает без меня дома", - единственное, что пронеслось в голове у Клауда. Он ещё раз помахал Иритель рукой и улыбнулся, затем встряхнул головой, пытаясь избавиться от излишки влаги на своих волосах прямо как собака, и, засмеявшись с этого сравнения внутри своей головы, побежал чуть ли не вприпрыжку по пустым дорогам, наполненный хорошим настроением и предвкушением отличного вечера. Серо-голубая бездна смотрела ему вслед. Кажется, что-то в ней колыхнулось.