Sturgeon's Law

Артём плохо помнит, как вышел из бара и как дошёл до знакомой вывески метро, минуя подворотни и закутки, которыми их вёл Федя. Хмель, казалось, уже полностью выветрился из головы, но в ней никак не укладывалась та картина, которую Дзюба увидел в тёмном коридоре гей-бара. Артём никогда не имел предрассудков по поводу других людей, так уж его воспитали. Он уважал и старался понять всех не зависимо от их профессии, религиозных и политических взглядов, семейного положения. Ориентации. Но эта годами отлаженная схема с Акинфеевым почему-то не работала — быть в подчинении этого человека Дзюбе казалось чем-то неправильным, даже абсурдным. Теперь, зная истинную природу своего босса, Артём против воли начал додумывать и приписывать его былым словам и поступкам какое-то двоякое значение. Мозгом-то мужчина понимал, что босс с ним ни разу не флиртовал и не заигрывал (по крайней мере в открытую), но писклявый голосок в голове, насквозь пропитанный иронией, услужливо напомнил внешность парня, с которым Фея развлекался в том клубе. Заимели смысл и слова Константина за тем неудавшимся ужином, которые позже мать Игоря Владимировича только подкрепила. За своими мыслями Артём даже не заметил, как поймал такси и приехал по указанному на автомате адресу своей квартиры. *** — Блять, Дзюба, ты меня напугал! — голос Феди из динамика телефона звучал раздражающе бодро. — Ты чего трубку не брал? — А ты время видел? — сонно пробубнил в ответ Артём, переводя взгляд на часы. 5:59 утра. — Ты мне за минуту до будильника позвонил? Серьёзно? Как догадался? — Никак, — улыбка Смолова была буквально слышна. — Просто угадал. Беспокоился, что после вчерашнего ты проспишь на работу. Вчерашнее. Артём беззвучно застонал и закатил глаза, утыкаясь лицом обратно в подушку. Как же он надеялся, что вчерашний вечер был всего лишь дурным сном. — Федя, потише, — раздался вдруг на фоне недовольный заспанный голос. — Это Артём? Передавай ему привет. — Ты всё же поехал домой с Антоном? Или всё-таки с Лёшей? — Тёму настигла страшная догадка. — Или с двумя сразу?! — И тебе привет, Антош, — шутливо цокнул языком Смолов и чем-то зазвенел. Видимо, готовил завтрак. — А ты, Дзюба, чтобы без опозданий сегодня, иначе Фея тебя на сухую выебет. — Прямо как ты вчера? — раздалось приглушённо, а последовавший за этим смех потонул в, предположительно, подушке. Вот только самому Артёму было не до смеха — Смолов ведь не знает, что Акинфеев, в принципе, не против сделать это не только в фигуральном смысле. — Федь, подожди, — нахмурился вдруг Дзюба, переводя взгляд на окно. — Какая работа, если сегодня суббота? На том конце провода повисло молчание. — Блять. — Вот именно, — широко зевнул Тёма и упал обратно в постель. — И с твоего позволения я продолжу спать, а ты удели внимание молодому человеку в своей постели. — И без тебя разберёмся, — беззлобно огрызнулись в ответ. — Ты это, извини, что разбудил. Созвонимся позже. — Не бери в голову, Федь. Я ценю твоё беспокойство. До скорого. Тем утром Артём провалялся в постели до самого обеда, что позволял себе крайне редко. Он лениво листал ленту в соц. сетях, посмеивался от очередных мемасов, которые присылал ему Кокорин, но организм все же напомнил своему хозяину, что время завтрака давным давно наступило — живот жалобно заурчал. — Сейчас что-нибудь придумаем, — усмехнулся Дзюба и похлопал себя по подтянутому прессу. За готовкой на Артёма и снизошло понимание, что теперь их с Акинфеевым отношения вышли на новый уровень — точнее, пробили дно и ушли под воду ещё глубже. Фея не изменит своего поведения и отношения, у него причины на это элементарно не было, а вот Артём сохранить свою тактику уже не сможет. Чувствовал, что не сможет — сорвётся, выложит всё как есть, доведёт дело до драки, в конце концов, потому что он ненавидит ходить в дураках. А его откровенно дурачили, причём все поголовно (разве что Федя был в счастливом неведении). И тогда прощай высокооплачиваемая работа, до свидания деньги на реабилитацию отца. Нет, у Артёма просто права нет всё это проебать, упустить шанс, который выпадает единицам. И Дзюба искренне пытался уцепиться за этот шанс всеми своими конечностями. Сперва он попробовал отрицание: весь оставшийся день он пытался делать вид, будто ничего не произошло, будто он никогда не видел взъерошенного в полумраке клуба босса, которому пытался отсосать какой-то парень. Он, наконец, созвонился с отцом, у которого искренне попросил прощения за невнимательность, на что Сергей лишь мягко пожурил сына и сказал, что просить прощения у него не за что. — Сынок, ты усердно работаешь, чтобы помочь своей семье. Ты переступил через свою гордость ради другого человека, я знаю, как тебе тяжело — Семак мне рассказал. Я никогда ещё не гордился тобой сильнее, чем сейчас. От этого разговора на душе Артёма стало намного спокойнее, но, к сожалению, не надолго. Как только Дзюба-старший положил трубку, смутное беспокойство снова охватило Тёму, и тот не придумал ничего лучше, кроме как заглушить свои опасения тяжёлым физическим трудом. Ну, как тяжёлым — разминка и пробежка в парке, располагавшемся недалеко от его дома, для Дзюбы стали уже привычными. После них, как правило, из головы вылетали абсолютно все мысли, сознание будто перезагружалось и браться за новые дела становилось как-то попроще. Однако в этой ситуации привычное решение проблемы также не сработало. Под конец дня почти все мышцы в его теле болезненно ныли, а голова стала ещё тяжелее. Артём настолько загнался своими переживаниями, что утром воскресенья проснулся в холодном поту и с тяжело вздымающейся грудью — ему приснилось, будто он в очередной раз заглянул в кабинет начальства, а там Акинфеева пялил тот самый здоровяк, лица которого Артём не сумел рассмотреть. Волнения или возбуждения увиденная картина в Тёме не вызывала, единственное, что он испытывал на тот момент — это ярость и обида. Причём первое было направлено на незнакомого мужика, а вот второе — на Игоря Владимировича. Анализировать природу подкинутых подсознанием чувств Артём не осмелился, поэтому терпеливо принялся ждать понедельника. Хотелось как можно скорее расставить все точки над i — может, не так это всё и страшно на самом деле, как он уже успел себе надумать? *** — Ужасно выглядишь. Ты точно отдыхал на этих выходных? Кристина — как всегда верх тактичности и сострадания. Она каким-то жалостливо-сочувствующим взглядом окинула Дзюбу с ног до головы, а потом молча кивнула на кофе-машину. — Не до отдыха было, — отмахнулся мужчина, отрицательно качнув головой. Не расскажешь же Орловой, что полноценному 48-часовому отдыху помешала ориентация босса, о которой Артём узнал весьма необычным образом. — И чем это ты таким занимался? — голос Кристины тут же из сочувствующего превратился в игриво-заинтересованный, а сама девушка с подозрением сузила глаза. — Да нич... Артём запнулся, заслышав со стороны лифтов недовольный тембр Акинфеева. Раздражённые нотки чужого голоса словно били по и без того расшатанным нервам Дзюбы, из-за чего мужчине пришлось сцепить зубы и пару раз глубоко вдохнуть, чтобы ничем не выдать истинную природу своего недовольства. Кристина же, умница, расценила поведение коллеги по-своему, и объяснять ей в итоге ничего не пришлось. Что удивительно, мысленной похвалы удостоился и сам Акинфеев, потому что по пути в свой кабинет подчиненных он словно бы не заметил — просто прошёл мимо, осыпая гневными упрёками собеседника по ту сторону телефонного разговора. — Кажется, тебе и сегодня не повезло. Игорь Владимирович снова не в настроении. — И без тебя вижу. Лучше вспомни, когда он в этом самом настроении был, — съязвил мужчина, мысленно добавив, что он, вообще-то, прекрасно помнит такой случай. — Ещё раз огрызнёшься на меня, и прикрывать свою задницу перед Акинфеевым сам будешь. Ты меня понял? — в голосе Кристины больше не было мягкости и игривости, она явно не шутила. За своё поведение Артёму вдруг стало по-настоящему стыдно, ведь Крис не раз его выручала, и быть объектом его пассивной агрессии она явно не заслужила. Мужчине хотелось верить, что его искренних извинений будет достаточно, чтобы загладить вину. Впрочем, долго Кристина злиться не умела. Уже спустя несколько минут та увлечённо рассказывала Артёму истории о том, как она провела незабываемые выходные в компании подруг, чего и самому Дзюбе желала — невозможно ведь всё время быть на побегушках у человека, совершенно игнорируя собственную жизнь и свои желания. И Артём обязательно бы с ней согласился, если бы в это самое время не переносил встречи Акинфеева, которые выпадали на время его отъезда, и пытался найти в его плотном графике время для подготовки дня рождения его будущей невесты. — Кристина! — раздался вдруг механический голос из коммуникатора на столе девушки. Время как раз близилось к обеду. — Артёма ко мне немедленно! — Ты сам всё слышал, — с грустной улыбкой вздохнула девушка и поспешила доложить боссу, что Дзюба сейчас зайдёт. — Если услышишь звук драки, не вызывай полицию. Дай мне фору. Откуда Орловой было знать, что говорил Тёма серьёзно? Он, мягко говоря, не знал, чего ожидать от себя, не говоря уже о Фее, поэтому в чужой кабинет зашёл с явной опаской. — Добрый день. Вызывали? — Вызывают проституток, тебя я пригласил, — проигнорировал приветствие Игорь Владимирович, оставляя свою подпись в каком-то документе. — Скажи мне вот что, моя поездка полностью организована? — Поездка? — глупо переспросил Артём, зависнув ещё на комментарии про проституток. Всё это время его взгляд был прикован к шее начальника, а точнее к левой её стороне, где из-под воротничка рубашки отчётливо виделся ярко-фиолетовый засос. И что-то подсказывало Артёму, что не Катерина Константиновна его там оставила. — Если ты и дальше будешь дурака валять, то я уже сейчас начну искать тебе замену, ты только предупреди меня, — раздражённо хмыкнул Игорь, бросив на подчиненного лишь беглый взгляд, а затем снова погрузился в лежащие на столе документы. Оцепенения Артёма он просто не заметил. — Петербург. Завтра у меня должен быть самолёт. Ты всё подготовил? — А, да, с этим полный порядок, — тряхнул головой Дзюба, переставая, наконец, прожигать дыру в чужой шее. Плохая новость была в том, что после смены объекта внимания раздражение в Артёме только усилилось. — Поездка полностью организована, можете не беспокоиться. ..."разве что вип-карточка в питерские гей-клубы ещё не оформлена, но с этим разбирайтесь, блять, сами". Артём злился, и снова без видимой причины. Мужчину раздражала та легкость, с которой Акинфеев преподносил себя едва ли не в качестве идеала человека и бизнесмена: если прежде Тёма мирился с этим по той простой причине, что требовательность босса к людям соответствовала его собственному отношению к себе, то теперь у Дзюбы просто напросто разрывался шаблон. Нет, чужая ориентация его не слишком беспокоила, на самом деле — раз уж он не изменил отношение к Феде, то Акинфеев чем хуже? (вообще-то всем, но неважно). Имели значение её «последствия»: получается, он практически открыто изменял своей невесте, он ушёл в глубокий конфликт со своей семьёй и председателями правления, что могло отразиться и на компании. Десятки, а то и сотни людей потеряют свои рабочие места только потому, что один зажравшийся мудак не смог удержать член в своих штанах. Это невозможно бесило. — ...мной. Артём, ты меня вообще слушаешь? — Что? — Тёма удивленно уставился на босса, который, кажется, не первую минуту ему что-то объяснял. — Простите, я задумался. — Я тебе не за размышления деньги плачу, а за исполнительность! — Если вам нужен был помощник без мозгов, то вы явно не по тому критерию меня на работу брали! Упс. Погорячился. Эта мысль появилась в голове уже в тот момент, когда Артём открыл рот, но закрыть его вовремя не получилось. Всё, что ему сейчас оставалось, это прямо смотреть в глаза шефа в напряжённой тишине кабинета. Мысленно Дзюба был готов и к увольнению, и к потоку отборной брани в свой адрес, которая обязательно бы перешла в рукоприкладство, но Игорь... он просто молчал. Он каким-то другим, совершенно спокойным взглядом окинул подчинённого с головы до ног, а после продолжил как ни в чем не бывало: — Я подозреваю, что в этой поездке не смогу уделить достаточно внимания всем аспектам решаемых мною вопросов, поэтому хочу, чтобы вы поехали со мной. Однако вы, Артём, в праве отказаться и... — Я отказываюсь! — торопливо и чересчур громко перебил он шефа, вызвав недоумение на лице Акинфеева. — Но вы даже не дослушали. Ваш перелёт и проживание будут полностью оплачены компанией, ваша работа также будет оцениваться по двойной ставке на время... — И всё равно нет. Предложите вы мне хоть лимузин, хоть собственного личного помощника, я всё равно откажусь. Когда Фея только заговорил о своём желании, перед мысленным взором Артёма уже предстала картина, сюжет которой идеально подходил для американской романтической комедии нулевых, где начальник и подчиненный настолько друг друга ненавидят, что общая поездка на двоих заставляет их понять, насколько сильно они друг в друга влюблены. Бонусом пойдут такие «заурядные» инциденты, как ошибка администраторов отеля, из-за которой им дадут один номер на двоих, потом начнутся проблемы с контрактом Акинфеева, они напьются под конец поездки, Игорь Владимирович полезет к нему в штаны, а сам Артём за это ему вмажет. Разница между их случаем и романтической комедией только в том, что они оба мужики, но лишь одному из них нравятся члены. Да и не вывезет Артём быть 24/7 рядом с Акинфеевым, который даже сейчас умудрился заставить его выйти за рамки субординации. — Вы уверены? — только сейчас Тёма обратил внимание, что Игорь снова перешёл к нему на «вы». — Да. Я уверен. — Глупо упускать такую возможность, но тут уж вам решать. — Глупо? — Дзюба снова почувствовал, как закипает. — Сказал бы я, что по-настоящему... — Закрой рот. — голос Акинфеева был спокоен и убийственно холоден. — И пошёл вон из моего кабинета, пока не наговорил того, о чём потом пожалеешь. Если я спустил вольность однажды, то не сделаю этого дважды. Мозгом Артём понимал, что Игорь Владимирович чертовски прав, но темперамент требовал подлететь к начальнику, схватить его за грудки и встряхнуть хорошенько, чтобы выбить это высокомерное дерьмо из чужой головы. И снова катализатором смирения выступила материальная цена вопроса, благодаря которой Дзюба-старший всё ещё получает необходимые лекарства и медицинские услуги. — Я вам ещё нужен, Игорь Владимирович? — как же жалко это сейчас прозвучало. — Нет, можете идти, Артём. Но будьте на связи. — Буду в приёмной. Развернувшись на 180 градусов, Дзюба покинул чужой кабинет, беззвучно прикрыв за собой дверь. Нарастающее раздражение и подстегнутая им злость требовали своего выхода, в противном случае грозя Артёму инфарктом на третьем десятке. В такой ситуации даже целый галлон ромашкового чая бы не помог, отчего неловкие попытки Кристины отпоить мужчину этим самым чаем и снять лишнее напряжение автоматически теряли всякий смысл. Легче было отпустить его на обед и надеяться, что после хорошего приема пищи тот придёт в себя и хоть немного успокоится. Оставшийся рабочий день прошёл как на пороховой бочке: одни работники боялись гнева Игоря Владимировича, настроение которого после обеда испортилось ещё сильнее, другие беспокоились за состояние вечно улыбчивого и приветливого Артёма, который вдруг и сам начал огрызаться на окружающих, благо, извинялся после каждого своего случайного срыва. На каждого, разумеется, такие извинения действовать не будут, тем более если извиняешься ты не в первый раз, поэтому с проблемой «сублимации» нужно было что-то делать. И срочно. К счастью, в распоряжении Артёма было довольно эффективное средство борьбы с мучающими его мыслями, к которому он прибегал лишь в самых крайних и редких случаях. — Привет, сестрёнка, давно от тебя ничего не было слышно! — Да ты и сам вроде о себе не напоминал в последнее время, — раздался в динамике телефона усталый, но мягкий голос девушки. Ольге, своей младшей сестре, проходящей ординатуру где-то в Санкт-Петербурге, Артём звонил не то, чтобы редко, но... нечасто. Особенно после переезда в Москву. Они оба понимали, что болтать часами, как они делали это раньше, сейчас уже не могут, поэтому не обижались на обоюдно редкие звонки и сообщения в стиле «привет. у тебя всё норм? отлично. пока». Но в случае возникновения проблем расчитывать на помощь друг друга они могли безоговорочно, поэтому Оле Артём позвонил сразу же, как только оказался дома. Никого умнее и рассудительнее сестры Дзюба попросту не знал, поэтому за нетривиальным советом решил обратиться именно к ней. — Оставим любезности на потом, мелкая, — усмехнулся мужчина, зажимая плечом смартфон и доставая из холодильника бутылку пива. — Мне тут помощь твоя нужна. — Внимательно. — Тут же раздалось в трубке. — Предположим, у меня есть знакомый, у которого появились проблемы с... — Тём, ты уж прости, но оставь своих гипотетических друзей кому-то другому, у меня не так много времени, чтобы вдаваться в сложные расчёты — завтра я в ночь, мне бы спать лечь. Думаешь, венерическое подхватил? — Господи боже, нет конечно! — мысленно перекрестился Артём. — Проблемы не со здоровьем. Не с физическим по крайней мере. — Хорошо, продолжай, — терпеливо выдохнула Оля. — Так вот. У меня... то есть, у моего друга... знакомого... блять, ну ты поняла, — несдержанно чертыхнулся Дзюба. — Проблема, короче, в общении с человеком. Я узнал о нём кое-что, что изменило моё отношение к нему, и я ничего не могу с этим сделать. Я понимаю как бы, что это не моё дело, но относиться к нему как раньше я уже не могу. И избегать общения не могу. Я знаю, что ты не мозгоправ, но, может, ты мне приёмчик какой-нибудь посоветуешь, чтобы не возникало желание прописать человеку в табло за чих или кашель? Дыхательную гимнастику, например, или представлять окружающих голыми, я не знаю. — Ого, — голос девушки уже не звучал так устало, как в начале разговора. — Впервые на моей памяти ты говоришь о проблемах коммуникации. Кем должен быть человек, который выведет тебя на такие эмоции? Гитлером? — Ну, ты почти угадала, — не удержался от смешка Артём. — Я серьёзно. Кто этот человек? — Я не могу сказать. Просто парень с работы, окей? — Хм. Как ты уже сказал, я действительно не мозгоправ, но на основе той скудной информации, что ты мне предоставил, я могу дать тебе лишь небольшой совет. — Оль, да какой угодно, лишь бы помогло! — пивная крышка звонко стукнулась о столешницу, а сам мужчина сделал глоток холодной жидкости, прислонившись поясницей к кухонной тумбе. — Ты разговаривать с тем парнем не пробовал? — Не вариант. Дальше. — Хорошо. Вы с ним только на работе видитесь? Терпеть не можешь? — Да, видимся на работе, причём регулярно, так что о терпении мне ничего не говори. Сама знаешь, что у меня его не так уж и много. — Это верно, это верно, — задумчиво протянула девушка, после чего на некоторое время между братом и сестрой воцарилось молчание. — Ты там уснула, что ли? — осторожно поинтересовался Артём. — Думаю я, не мешай! — Окей, окей... — Знаешь что. На мой взгляд здесь всё по классике — систематическая ошибка выжившего. — А вот теперь для старшего брата разжуй свой вывод. — Эх, москвичи, — шутливо цокнула языком девушка. — Это такой феномен, некий парадокс восприятия. Мы принимаем решения на основе некоторой информации, правильно? — Ну да. — И в основном эта информация известна нам лишь с одной стороны, это так называемая группа «выжившие». При этом мы забываем, что есть и другая сторона информации — группа «погибшие» — по которой у нас нет данных. В итоге мы делаем выводы и принимаем решения лишь при учёте «выживших» и упускаем из вида, что не менее важная информация скрывается и среди «погибших». Понял? — Ни слова, Оль, вот честно. — Ну ты и дуб, Артём, — усталость вновь вернулась в голос девушки. — Хорошо, представь, что мы просто не задумываемся о том, что смотрим на ситуацию под одним углом. Мы на автомате делаем выводы из того, что есть, из-за чего приходим к неверным решениям, потому что не ищем ту самую неизвестную информацию, нашу группу «погибших». — Это, кажется, понял. — Давай на примере. В новостях намного больше историй авиакатастроф и случаев врачебных ошибок, чем материалов, где рассказывается об удачных приземлениях и о том, как врачи спасли очередную жизнь, правильно? По статистике самолеты намного чаще удачно приземляются, а врачи в большинстве случаев не ставят неверных диагнозов, хотя люди верят в обратное, потому что информации по группе «погибших» у них просто нет. Они читают о крушениях и думают, что каждый второй самолёт обязательно разобьётся, но это ошибка. Понимаешь? — Понимаю. А при чем тут моя проблема? — Блять, Артём! — Ольга, кажется, медленно выходила из себя. — Твоя проблема в том, что ты делаешь выводы о человеке на основе информации, описывающей его только с одной стороны, со стороны работы. Ты искренне веришь, что твой коллега в жизни такой же, как и на работе, хотя по факту он может быть отличным человеком вне стен офиса. — Вот уж сомневаюсь, — нервно усмехнулся Дзюба, хотя смысл слов сестры, кажется, начинал понимать. — И что мне делать? — Тебе нужно узнать его вне работы, может у него есть причина на то поведение, которое тебя бесит. Узнай его, и ты, возможно, начнёшь его понимать. Или возненавидишь ещё сильнее. Тут уж я тебе помочь ничем не смогу. — Нет. Это исключено, — тут же пошёл на попятную мужчина, даже качнув головой для уверенности, пусть Оля этого и не видела. — Я не хочу узнавать этого человека, моя проблема, можно сказать, с этого и началась. — У тебя не так уж и много вариантов выбора, братец: либо поднапрячься, либо уволиться. На этой торжественной ноте я тебя, пожалуй, и оставлю. Подумай хорошенько, прежде чем принимать решение. — Я чего-то не понял, кто из нас двоих тут старший? Зубрила, — беззлобно усмехнулся Артём. — Ладно, извини, что отвлёк. Спокойной ночи. Теперь перед Тёмой стояла непростая задача: решить, стоит ли игра свеч. С одной стороны, кто знает, вдруг в повседневной жизни Акинфеев ещё хуже, чем на работе (например, мучает животных, убивает людей, носит носки с сандалиями), а с другой — уволиться он всегда успеет. Артём вряд ли простит себя, если хотя бы не попробует исправить ситуацию, поэтому засыпает он с твёрдым намерением действовать. Впрочем, всё оказывается не так однозначно, как Артёму казалось прошлой ночью. Утром, по пути на работу, мужчина усердно раздумывал, а что конкретно ему можно предпринять в сложившейся ситуации? Идею встретиться с матерью и братом Игоря Владимировича Дзюба отмёл сразу же, не став её даже развивать; вариант пообщаться с друзьями начальника также был под большим сомнением просто потому, что Тёма сомневался, что у такого человека вообще могут быть друзья. Ни одного контакта в органайзере, который мог бы хотя бы отдалённо напоминать школьного или университетского товарища, Дзюба не нашёл. Зато нашёл очень интересное напоминание — ровно через две недели намечался день рождения Екатерины Константиновны. Кто как не невеста может безупречно знать своего мужчину? Артём загорелся идеей пообщаться с Герун и разузнать как можно больше информации. Оставалось лишь придумать предлог для встречи. — Екатерина Константиновна? Здравствуйте, это Артём. Личный ассистент Игоря Владимировича, помните? Удобная возможность позвонить девушке подвернулась в обед: Акинфеев уже был на полпути в Петербург и донимать Артёма рабочими звонками пока не мог, а Кристина убежала перекусить, пока Фея не добрался и до неё тоже. Приёмная была полностью в распоряжении мужчины, чтобы воплотить в жизнь свой безумный план. — Да, добрый день, Артём. Я вас помню, — раздался женский голос из динамика. — Но откуда у вас мой номер? — Как раз поэтому я вам и звоню. Ну, почти, — немного растерялся мужчина. — Мне его дал Игорь Владимирович, я звоню узнать, не требуется ли вам помощь с организацией вашего дня рождения? Игорь Владимирович беспокоится, что его долгое время не будет, поэтому он поручил мне подсуетиться и помочь. — Игорь? Беспокоится? — Катерина издала недоверчивый смешок. — Мы точно об одном и том же человеке говорим? — Эм, ну... — Ладно, неважно. Раз он передал вас в мои руки, то я отказываться не стану. Когда Игорь вернётся? — В пятницу. Он вам не сказал? — Нет. Да я и не спрашивала его об этом. Справедливо. Хоть и не логично. — Подъезжайте к кофейне, об аренде которой мы с вами договаривались. В течение часа, — внезапно меняет тему Екатерина, будто разговора об Игоре и в помине не было. — Адрес помните? — А, да, я помню, — сориентировался Артём, покосившись на часы, висевшие над столом Кристины. — Что-то привезти нужно? — Нет. И приезжайте желательно на такси, чтобы отгонять машину обратно не пришлось. Надо сказать, такая просьба Артёма удивила, но задавать вопросы он всё же не стал. Наскоро написав Кристине смс с предупреждением об уходе, Дзюба покинул здание компании и направился по заявленному Герун адресу, где и нашёл попивающую кофе девушку за одним из столиков. Оказалось, в кофейне она собиралась отмечать день рождения только с парой близких подруг, её отец же настоял на званом ужине в их доме, куда парочка сразу же и поехала после встречи. Из описания пунктов подготовки и организации, перечисленных Герун, Дзюба понял, что помпезностью этот ужин мог бы сравниться разве что с каким-нибудь благотворительным вечером, не меньше. С ним-то Екатерине и нужна была помощь: привлекать к делу отца ей отчего-то не хотелось, выяснять причины этого нежелания Артём и не стал, он здесь оказался с несколько иной задачей. — У меня такое ощущение, будто вы привыкли всё делать сами, — улыбнулся он, набирая номер очередного флориста из предложенных Екатериной вариантов. Судя по записанным в её органайзер контактам, организацией она занимается не впервые. — А что же Игорь Владимирович? Он вам не помогает? — Почему же? — усмехнулась девушка, заправив за ухо волнистую прядь волос. — Он отправляет ко мне таких вот как вы. Интерес Артёма обязательно бы угас, будь сказанное девушкой правдой. Ведь никто его сюда не отправлял. — И всё равно я его не понимаю. Это ваш день рождения, так почему все заботы ложатся на вас? Вы должны в этот день максимально расслабиться и ни о чем не беспокоиться, а не печься о том, как бы веники не завяли раньше времени и официанты вовремя вынесли эти крохотные бутерброды, которые всё равно никто не ест. Игорь Владимирович не уделяет вам достаточно внимания. Я так считаю. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — Герун заметно напряглась, голос её стал чуть тверже обычного. Артём понял, что двигается в правильном направлении. — Игорь только кажется сволочью, но тебе лучше не пытаться найти этому подтверждение. Для твоего же блага. — Но вы... — Ты. — Что? — непонимающе вскинул брови Дзюба. — Давай на «ты»? Думаю, так нам обоим будет проще. Может, хочешь чего-нибудь выпить? — От чая не откажусь. Спасибо. Артём удивлённо наблюдал за шатенкой, скрывшейся в коридоре, ведущем, предположительно, в кухню. Пока Герун не было в гостиной, Тёма мельком осмотрел помещение на наличие «улик» — общих фотографий с Акинфеевым, его личных вещей или элементарных признаков его присутствия здесь — и ничего так и не обнаружил. — Либо ты до глупости наивен, раз без задней мысли критикуешь и осуждаешь действия шефа в обществе его невесты, либо максимально честен и прямолинеен, высказывая всё, что думаешь и считаешь правильным, — Екатерина вернулась в гостиную и поставила чашку и блюдце прямо перед Артёмом, для себя же прихватив стакан апельсинового сока. — Я в любом случае этим восхищаюсь. — А Игорь Владимирович тоже высказывает всё, что думает? Или ему есть что скрывать? — «например, ориентацию и измены». — Все мы так или иначе что-то скрываем. Кто-то намеренно, кто-то по незнанию, — философски заметила Герун, переведя взгляд на окно. — Игорь многое пережил, в его жизни было столько ударов и поражений, что не каждый смог бы выдержать: начиная смертью его отца и заканчивая отношениями с матерью. Многие ломаются, не сумев достаточно прогнуться под ситуацию, Игорь же прогибает окружающих, оставаясь непоколебимым, таков его механизм защиты. Только я думаю, что под всей его броней, которую ты видишь ежедневно, спрятана разбитая вдребезги жизнь, которую никто уже не сможет собрать воедино. Артём слушал затаив дыхание, невольно вспоминая светящиеся глаза Акинфеева, когда тот оценивал картину в доме Черчесова. Неужели это и был так называемый «зазор» в непробиваемых доспеха шефа? — Думаю, я сболтнула лишнего, Игорь вряд ли это оценит, если узнает, — мягко улыбнулась Екатерина, поставив стакан на столик и взяв в руки бумаги, прямо намекая, что пора вернуться к работе. — Я повторю ещё раз, Артём: не нужно в это лезть, игры, которые ведёт Игорь, не для таких, как ты. Советую ограничить своё общение с ним лишь рамками работы, если не хочешь потом пожалеть. К концу дня, когда большая часть организационной работы была более менее решена и Артём покинул дом Екатерины практически затемно, твёрдо он знал лишь одно — он просто обязан выяснить, кто такой Игорь Владимирович Акинфеев на самом деле. Последствия Дзюбу никогда не беспокоили, он был из тех, кто сперва делает и лишь потом думает, поэтому к словам Кати не отнёсся серьёзно. Лишь время покажет, сорвёт ли он своим решением джекпот или совершит самую крупную ошибку в своей жизни.