Смеркалось

Самое приятное в детях — это процесс их производства.*

***

      Стася привела братьев в маленькую комнатку, где на кресле завернутый в чью-то куртку спал младенец. Девушка подошла к мальчику и, взяв его на руки, оценивающе посмотрела на мужчин. Их внешний вид не ей внушал доверия, мало того, что оба были голодные, так еще и пьяные. Они с любопытством смотрели на сына, так как ни тот, ни другой толком и не видел ребенка. — Ну вот, посмотрели? — спросила Матвеева. — И хватит, он спит, не будем его будить! — Что значит хватит?! — удивленно поднял брови Самойлов-старший. — Дай-ка его сюда! — слегка шатаясь, он подошел к девушке и забрал мальчика из ее рук. — Волчонок! На меня похож, копия! — обрадовался мужчина, глядя на светленького как одуванчик младенца. — Водка паленая что-ли была?! Ослеп?! — возмутился Глеб, наклонившись над ребенком. — Он же белобрысый как сахарок! Дай подержу! — Не дам! Не надо было столько пить! — отвернувшись от брата, сказал нетрезвый рокер. — Да, мой волчок?! Агу-агу! — Сам будто трезвый! А я не пил! Я дезинфицировал душевные раны! — возразил младший. — И не волк он, не наговаривай на моего сына! — пытаясь забрать карапуза у старшего, опротестовал свое состояние Глеб. Мальчик жалобно скривил губки и заплакал. — Ну вот! Напугали ребенка! — заворчала Стася, взяла мальчика из рук отца и, достав бутылочку из сумки, поднесла ее к пухлым губкам крохи. — Чем ты его кормишь? — поинтересовался Вадим, глядя на розоватую жидкость в пластмассовом сосуде. — Смесь с кровью, другого не ест! И этим не особо, видимо, наедается, плачет постоянно, — ответила басистка. — А может, к маме хочет, — покосилась она на Глеба. — Дети ведь чувствуют родителей, у них есть связь с ними, а вы тут устроили… — Так все! Едем домой! — хлопнув в ладоши, сказал Вадим. — Я с вами! Я его не оставлю! — испугалась Стяся. Сама мысль о том, что ей надо расстаться с ребенком, была для нее дикой. — Не надо! Спасибо тебе за помощь, но дальше мы уж сами, ладно?! — улыбнулся старший. — Завтра, кстати, надо будет съездить по магазинам, купить ему все, что нужно. Поедешь с нами? — Конечно! Вы только следите за ним! — печально сказала басистка. — Звоните, если что! — с грустью расставаясь с ребенком, всхлипнула девушка. **** Приехав в свой захламленный загородный дом, Вадим почесал затылок и сказал: — Нда, этот особняк проще сжечь, чем привести в порядок! — Тебя не это сейчас должно волновать! А то, что я жрать хочу! Или ты хочешь, чтобы я на тебя набросился?! — пройдя на кухню, крикнул Глеб. — Я был бы не против! Если бы на меня! — игриво улыбаясь, ответил Вадим и, положив сына на кухонный стол, подошел к брату. — Даже не думай об этих игрищах! Корми меня давай! — отступив, фыркнул младший. Не найдя в холодильнике ничего съедобного, волк был вынужден уйти в лес на охоту. Но, как назло, ничего крупного не попадалось, и в итоге Вадим притащил домой двух среднего размера зайцев. Голодный вампир набросился на полудохлых ушастых прямо в коридоре, с жадностью выпил их кровь и съел нежное мясо. А тем временем Вадим колдовал над ужином покрасневшего от крика младенца, разводя детскую смесь напополам со своей кровью. Накормив ребенка, старший отнес его в гостиную и положил в пластиковый контейнер, служивший колыбелью, и обернулся к Глебу, который лежал на диване с довольным видом. — Ну что, ты наелся? — поинтересовался оборотень. — Вроде бы, — кивнул вампир, — Еще бы снять с себя этот чертов фрак — и вообще было бы хорошо! — Сейчас я тебе помогу! — улыбнулся Вадим и, сев на край дивана, наклонился и облизал испачканные кровью умерщвленного зайца губы брата. Старший словно ополоумел от желания. Глеб тоже уже был возбужден, он лежал на лопатках на широком кожаном диване с раздвинутыми ногами и томно смотрел на Вадима, закусывая нижнюю губу. Старший так спешил, что даже не стал снимать с себя кофту, а только расстегнул джинсы и слегка приспустил их. Брата он тоже почти не успел раздеть: штанина его брюк висела на правой ноге, запрокинутой на спинку дивана и покачивалась в так движениям словно флаг. Само ложе любви нещадно скрипело под напором Вадима, который с бешеной силой вколачивал Глеба в мягкую обивку дорогой мебели. — Полегче! — взмолился младший. Но тело брата так манило его, что оборотню было плевать на просьбы. Самойлов-старший порвал белоснежную рубашку на груди Глеба, и его взору предстали красивые завитки волос и напряжённый сосок вишневого цвета, который он стал посасывать, чтобы доставить брату ещё больше удовольствия. Одной рукой Глеб держал старшего за спину, а второй ухватился за его круглую попу. Вадиму же приносило неимоверное удовольствие, когда его член входил в нутро младшего до упора, он всё увеличивал и увеличивал скорость… И вдруг на самом интересном месте раздался оглушительный плач ребенка. — Сейчас кончу! — выкрикнул Глеб, и сразу же струя спермы вырвалась из его члена и, стремглав пролетев между телами мужчин, попала в лицо ее обладателя. Когда, кончая, младший сжал колечко своего сфинктера вокруг пениса брата, находившегося внутри него, Вадим зарычал и, запрокинув голову назад, испытал сладкие конвульсии оргазма, а вместе с ними излился горячей спермой в прохладную плоть младшего. **** Всю ночь они не спали. Ребенок плакал и просил еды почти через каждый час. Вадим то и дело спускался вниз на кухню и, полусонный, готовил смесь. — Тише, не разбуди этого террориста! — шептал Глеб оборотню, который, накормив сына, осторожно пробирался под одеяло. — Это как разминировать бомбу: одно резкое движение — минус три часа сна! Примерно через полчаса младенец опять призывно закричал, и старший, обреченной покинув кровать, поплелся к ребенку. — Вадик, давай его выставим в коридор, а? Пускай проорется! — предложил измученный вампир. — Ну, или подкинем его соседям с запиской, что утром заберем! — Очень смешно! Я бы поржал, если бы мог… — зевая, пробубнил мужчина и вышел из комнаты с пустой бутылочкой в руках. Не успел Самойлов-старший развести детское питание, как услышал, что к реву сына примешался и крик его «мамаши». Забежав наверх, Вадим вздохнул с облегчением, ничего страшного он там не обнаружил. — Глеб, говорят детский плач стоит на 9 месте среди самых раздражающих звуков. Так вот, твой ор стоит на втором, как раз после воплей Витаса! — вздохнув, устало сказал старший. — Да ты посмотри, что творится! Что ты опять со мной сделал?! — визжал вампир, показывая на свою грудь. — У меня, по ходу, твоя сперма из сосков льется! — Тьфу! Идиот! Какая к хуям сперма?! Это молоко! У мужиков такое бывает, а тем более ты родил! — раздраженно ответил Вадим. — Да?! И что делать теперь?! Как это остановить?! — глядя на капельки желтоватой жидкости, выступившей на его сосках, испуганно спросил Глеб. — Никак, само пройдет! — ответил папаша. — А дай-ка ему, может хоть поспит чуть! И мы поспим! — Я что, баба?! Не собираюсь я грудью кормить! — возмутился хладнокровный. — Давай, давай, не капризничай! Так всем лучше будет! — Вадим взял голосящего как сирена сына на руки и положил его брату на грудь. Малыш сам нашел сосок и тут же с жадностью обхватил его пухлыми губками. — Я тебе скажу это даже приятно, пожалуй… — прислушавшись к своим ощущениям, констатировал Глеб. — Ну вот и хорошо! — ложась рядом с кормящей «мамашей» на кровать, ответил Вадим. — Я посплю, пожалуй, немного, а то вставать уже скоро. Младший улегся поудобнее и, накрыв себя и ребенка одеялом, тоже погрузился в сон. Наконец наевшись, мальчик довольно засопел и, подобрав под себя ножки, заснул на груди у Глеба.