Смеркалось

Налейте покойнику, ему ещё ехать, Налейте нам, мы хотим танцевать! *

***

      В толпе раздался женский визг, и какая-то хрупкая девушка бросилась к лежащему на полу волку. За ней подбежали ребята из СДК и обступили шефа со всех сторон. Снэйк, раскинувшийся рядом, слегка приподнялся на локтях и, зажимая вспоротую артерию на шее, из которой фонтаном била кровь, снова упал навзничь, раскинув руки в стороны. Мороз пробежал по коже Стаси — она не могла поверить в произошедшее. Жуткий страх охватил девушку. Басистка хотела ринуться вперед, навстречу, чтобы хоть как-то помочь, но тот кошмар, что она сейчас увидела, заставил ее сделать шаг назад, и еще, и еще один, пока она не уперлась в холодную как лед боковину хрустального гроба. — Чевой-то ты печальная как его гитара? — ледяные пальцы сомкнулись на Стасиных плечах и, обернувшись, девушка увидела Глеба, который сидел на черном бархате среди красных роз и с удивлением смотрел на испуганное лицо басистки. Девушка хотела что-то сказать, но жуткий страх схватил ее за горло и как будто лишил кислорода. Станислава сделала два судорожных вдоха и, закатив глаза, потеряла сознание. — Хм, — приподняв бровь, хмыкнул оживший вампир и, перегнувшись через бортик гроба в изумлении посмотрел на лежавшую перед ним дивчину, — А по какому поводу пьянка?! — воскликнул он окидывая взглядом толпу людей в черном. Все присутствующие на траурной церемонии обернулись и, пораженные уставились на Глеба, сидящего в гробу как царь на троне. — Интересно, что это так бумкнуло?! — не понимал происходящего младший. — И где, интересно знать, мой ребенок?! — Спросил музыкант, погладив свой плоский живот. — И откуда, интересно, взялся этот пиджак?! А это что… гро… Гроб?! — вампир в панике вскочил на ноги, поскользнулся на цветах и, упав на пол, отполз в сторону, недоуменно глядя на окружающих. Толпа немного расступилась и, Глеб увидел лежащих в луже крови черного волка и Снэйка. Оба они не шевелились, а обилие красной биологической жидкости вокруг не оставляло сомнений в том, что мужчины скорее всего мертвы. — Вадик! — крикнул младший и уже хотел встать, но неудобная одежда стесняла его движения. Кое-как поднявшись, рокер подбежал к брату и опустился перед ним на колени. — Зачем вы его убили?! Что здесь, вашу мать, происходит?! — младший поднял голову и посмотрел в лица нечисти, ища ответа хоть на какой-нибудь из мучивших его вопросов, но все словно онемели и лишь отступили подальше. — Вадик! Вадик! Родной! — Глеб тряс оборотня, который на глазах превращался в человека с бледнеющей серой кожей. — Помоги ему! — визгливо кричала Арина, схватив Глеба за руки. — Отвали ты! Задушу нахрен! — зло крикнул рокер и отбросил девушку в сторону. Самойлов-младший наклонился к груди брата и послушал бьется ли сердце. Не услышав стука, он приложил ухо ко рту Вадима. — Дыши! Быстро! — целуя старшего в посиневшие губы, умолял Глеб. — Он разгрыз себе запястье и поднес его ко рту Вадима. Темная кровь полилась из вен вампира и. попав на язык старшего, полилась в глотку, пищевод и желудок. Вирус Ликантропия, ** который еще бушевал в крови у вампира после родов, проник через стенки желудка и, попав в сосуды Вадима, устремился к сердцу и мозгу музыканта, возвращая его к жизни. У Глеба закружилась голова, он не ел уже много дней, и сейчас потеря крови оказалась очень некстати. — Глеб! Засранец! Ты живой! — открыв глаза, закричал Вадим и, схватив брата за плечи, прижал его к себе. — Живой! Черт тебя дери! — мужчина то обнимал младшего, прижимая к груди, то отстранив от себя на вытянутых руках, принимался его рассматривать словно дорогую игрушку. — Гений мой недооцененный! — покрывая поцелуями щеки и шею брата, радостно шептал Вадим. — Да хватит меня облизывать! — недовольно отворачиваясь от назойливого оборотня, шипел Глеб. — Оделся бы лучше! — Ой! Ё-ё-ё! — увидев свою наготу, спохватился Самойлов-старший. — Ребят! Сходите кто-нибудь к моей машине, там есть, во что переодеться! — обратился обнаженный мужчина к своим коллегам. — Что же ты творишь, Глеб?! Мог бы подать какой-нибудь знак, что ты живой! — потирая ушибленную голову, сказал Костя. — Простите меня люди! Я шалун! — пожал плечами младший. — Страна непуганых идиотов! — плюнув на все происходящее, сказал Валера, царапнул свое запястье острым ногтем, наклонился к Снэйку и поднес руку к его бледным губам. — Похоронить меня решил?! Все не дождешься?! Козел! — встав на ноги, выкрикнул Глеб. — Еще и в костюм меня вырядил как петуха какого-то! Сразу бы пачку и пуанты надел че уж мелочиться! — Да ты же умер Глеб! Хотя идея с пачкой не плоха… — задумался Вадим и тут же получил кулаком в челюсть. — Ты самый подлый человек из всех, кого я знаю! — снимая с себя тесный пиджак, сказал младший. — Ты вырубил меня какой-то марцефалью, у меня внутри от нее все горело, а пошевелиться я не мог, еще и ребра мне сломал! — Глебушка, моя летучая крыска! — улыбнулся Вадим, вытирая кровь с рассеченной губы. — Это Глебыч что-ли?! — Снэйк не поверил своим глазам. — Нет, это другой труп, остался от предыдущих похорон! Глеб, конечно, кто же еще, блядь! — зажимая кровоточащее запястье, огрызнулся Валера. — Пошел ты! — рыкнул Сиятельный на Вэла. — Правильно, врежь ему! — подбодрил он с пола младшего. — Он у меня за все ответит! — Я в ваших разборках не участвую! — подходя к лежавшей у гроба Стасе, фыркнул Глеб. — Вы с Эпилога никак друг другу глотки не перегрызете! Стася, ты как?! — обеспокоенно наклоняясь к девушке, спросил рокер. — Ты живой! — обрадовалась басистка, обхватив шею мужчины руками. Немного придя в себя от шока, все собравшиеся открыли принесенный, чтобы выпить за упокой, алкоголь, решив отметить чудесное воскрешение и осушить бокалы за здравие. — Пам-пам-парам, он хороший человек, пам-пам-парам, был хороший человек, — вдруг затянул Костя. Глеб оживился и подхватил: — Проснулся — темнота, И тишина звенит. (Ой, и правда, голова болит — пиздец!) Костюм наверняка (Хороший, кстати, костюм!) Совсем недавно сшит. (Вадик, на заказ, да?) Не свадьба, не фуршет (А почему, собственно, нет?) И почему темно? (А вот это как раз кстати!) Я слышу голоса, (Дохуя народу пришло поглазеть на мой коченеющий труп!) Но очень далеко. — Пам-пам-парам, он хороший человек, пам-пам-парам, был хороший человек, — подхватила вся честная компания. — Бля, как про себя писал, ей богу! — рассмеялся Глеб, повиснув на шее у Вадима и крепко к нему прижимаясь. — Вадик! А ребенок?! Он умер, да?! — он вдруг переменился в лице. Хмельная улыбка превратилась в звериный оскал. — Да живой! Чего ему умирать-то?! — заверил брата старший. — А где он тогда?! — не поверил мужчина. — Покажи мне его, если он жив! — Тебе бы поесть сначала, — возразила Стася. — Он так аппетитно пахнет, что ты не устоишь! — Что значит не устоишь?! Я вампиров не ем! — запротестовал младший. — Ну, он не совсем вампир… У него бьется сердце, — ответила Стася. — Как это?! Оборотень?! Да?! — предположил Глеб. — Не то и не другое! — пытаясь привести свои волосы в порядок, прохрипел Сиятельный. — мальчик Вампоротень! — Иногда такую глупость услышишь, а оказывается — точка зрения! — презрительно усмехнулся Вадим. — Это не глупость, а факт! — спокойно ответил Сиятельный. — Не важно, кто мы снаружи, главное, кто мы внутри! — поучительно сказал Самойлов-старший. — Слушайте, знатоки Что-Где-Нахуя! Вампоротень там или не вампоротень, мне фиолетово! Покажите, ради чего я столько мучился! — Глеб начинал выходить из себя, он вспомнил, что видел вполне нормального мальчика, но его напрягало то обстоятельство, что теперь от него почему-то скрывают ребенка.