***
А теперь вернёмся чуточку назад. Примерно на два часа…***
— Эй, Гончаров! А что у вас в банке? — не выдержав, спросила я, выбегая в комнату вслед за Бошкозабинтованным, несущим спящего Достоевского. Тот обернулся и удивлённо посмотрел на меня. — Самогон… Кстати, Пушкин гонял! — сказал Гончаров, осторожно опуская Достоевского в кресло. — Ага! — самодовольно поддакнул Жирный. — Хочешь попробовать? — Если честно, вы умеете заинтриговывать… — смущённо пробормотала я. — Пушкин, а ты умеешь уговаривать людей! — ненормально улыбаясь, в комнату вошёл Гоголь и протянул мне банку. — Спасибо… — я осторожно взяла огромную банку в руки и отхлебнула из неё. Алкоголь приятно обжёг горло. — Ахх… — выдохнула я. — Тебе бы занухать или закусить… — задумчиво сказал Гончаров. Я почувствовала, как алкоголь начал действовать. Зрачки почему-то расширились, я не могла сфокусировать зрение. После этого я отхлебнула ещё раз. Мой язык сам собой развязался, и я выложила всё о себе и о своей семье и жизни, что только знала: и о клятвах, и о смертях, и о братике, и о приступах. На этом Гоголь вдруг предложил вылечить меня. Я уже не удивлялась, но всё равно искорки любопытства зажглись в моих глазах. Я вскочила и взмахнула пальто. — А давай! — сама не заметила, как перешла на русский я. Что алкоголь вытворяет с людьми… — Пару раз окунём в прорубь, и готово! — весело хихикнул Гоголь, вливая в меня остатки самогона, хоть я и не особо-то сопротивлялась. — Вот так теплее будет! — Слушайте, она ж не православная! Как мы её макать будем? — спросил Гончаров. — Вот заодно и покрестим! — воскликнул Гоголь. — Ага! — сказал Пушкин, беря меня под белы рученьки. «Закусить, говорите, надо?» — подумала я, вцепляясь резко увеличившимися клыками в руку Пушкина. Тот, под действием алкоголя, вовсе не заметил боли. Думаю, последующие события можно опустить. Скажу только, что Пушкин прямо так и окунал меня в прорубь, возникнувшую в полу из портала Гоголя, своей рукой, в которой застряли мои клыки. А потом русские меня нарекли Ксенией и понесли в Агентство, вспомнив, что я ищу брата.***
А теперь вернёмся в события, когда я решила-таки очнуться.***
Живот предательски заурчал, и я, стараясь не шуметь, поднялась с пледа и, покачиваясь и тихо шипя от боли, подошла к барной стойке. Там оставалась недопитая бутылка вина. Недолго думая, я схватила её и, сделав пару жадных глотков, оторвала горлышко ото рта и вытерла в темноте казавшиеся чёрными капли вина на губах. После я, чуть не потеряв координацию из-за подкашивающихся от слабости ног, подошла к Кацуки и с силой впихнула ему горлышко в рот, выливая содержимое бутылки. Я резко села в кровати и чуть с неё не упала, потому что голова ужасно болела, и мысли просто было не собрать в кучу. — На, выпей! Легче станет… — прозвучал заботливый голос, и передо мной появился бокал с вином. Зрение расплывалось, я не видела, кто сидел рядом со мной. Думать сейчас о странных снах не время… — Спасибо… — прохрипела я, жадно хватая бокал и залпом выпивая его. Тепло прошлось шипами по всему телу, и я пришла в норму. Наконец я смогла увидеть того, кто сидел передо мной. — Б… б… братик?! — просипела я. — Я… Нашла тебя! Я с визгом бросилась на брата, сбив его со стула и увлекая на пол. — Я так скучал, Руми… Прости, что раньше не забрал тебя… — прошептал он, опалив дыханием моё ушко и крепко прижимая меня к себе. — Ничего… Главное, я нашла тебя! — сказала я. — Кстати, где мы? — В Мафии. Я забрал тебя. Я осмотрела себя и поняла, что я уже переодета в чужую форму. — Да… Совсем забыл. Мори хотел поговорить с тобой, как только ты придёшь в себя. — Кто это? — спросила я. — Лидер Портовой Мафии. Иди, тебя проведут! — сказал братик, ободряюще подмигнув мне. Я кивнула и выбежала в коридор к окликнувшим меня людям. — Здравствуйте! — я вошла в огромный зал, половину которого занимал стол, где стояли свечи. На краю стола я заметила мужчину с чёрными, как смоль, волосами и девочку, мою ровесницу, рисующую что-то на листочке. — Руми Накахара, верно? — спросил мужчина. Я кивнула. — Мори Огай? — уточнила я. — Да. Я бы хотел предложить тебе вступить в Портовую мафию. Если ты сестра Чуи, наверняка довольно сильная… — Простите, но нет! — перебила его я. — Я не собираюсь вступать ни в одну из организаций. Ни в Агентство, ни в Мафию. Да, я люблю Дазая. Да, мой брат работает здесь. Но это их решение, кем работать и кем быть. Братик сам выбрал свою судьбу. Я сделаю то же самое. У меня есть своя жизнь. Только клятвы в ней нерушимы! — я широко улыбнулась. — Спасибо за гостеприимство, но я, пожалуй, пойду. Мори хмыкнул. — Как пожелаешь! — До свидания! — я вышла за дверь, направляясь обратно к братику. — Ты отказалась? — спросил брат, усаживаясь на кровать рядом со мной и пристально смотря на меня голубыми глазами. — Да! — улыбнулась я. — Как я и ожидал… Ты очень похожа на мать! — заметил он, сажая меня к себе на колени. Я прижалась к его груди. — Зачем ты меня искала? — прямо спросил он. Я подняла голову и ещё раз окунулась в его глаза. — Я… Всё это время я… — я мысленно собралась. — Понимаешь, я дала клятву маме, что буду улыбаться несмотря ни на что. И… я устала… Я всегда улыбалась. Улыбалась, глядя на своих обидчиков, которые собирались меня избить и мгновенно делали это, улыбалась, когда на моих глазах умерла мама, улыбалась, когда пришла домой и увидела, что отец застрелился… Я улыбалась, оставшись одна в огромном особняке. Мне было страшно и одиноко… Но я улыбалась… Мама сказала, живи и улыбайся… Мне не хотелось больше делать это, но отменить клятву я не могла. Знаешь, как больно улыбаться, глядя в глаза страху и смерти, которая не может забрать меня из-за клятвы, данной тебе, братик? — по лицу текли горячие слёзы, я сильнее прижалась к брату, схватившись за складки его куртки. Когда через пятнадцать минут тишины я успокоилась и перестала всхлипывать, я продолжила. — Но потом я встретила Ацуши. Он отвёл меня в Агентство. Там я встретила людей, которым вовсе не сложно улыбаться. Мне не было больно показывать им свою беспомощность. Они не били меня. Они не умирали. Я искала тебя, чтобы отменить клятву и убить себя, но я встретила тех людей, ради которых можно улыбаться и делать это непринужденно! — Я понял… Прости меня, Руми… — прошептал брат, обнимая меня и зарываясь лицом в мои шоколадные волосы. Я улыбнулась. — Тебе не за что извиняться…