***
Утром на лес упал рассвет. Яркий и румяный, предвещающий грядущие холода. Сосны карабкались к небу, ухватывая в свои игольчатые руки капли росы, наматывая на верхушки последние ночные облака. Заплетённые тонкими швами паутины папоротники постепенно загорались первыми лучами, теряясь в высокой траве обочин, хватавшей два темнеющих силуэта, будто прося остаться, будто требуя не уходить. Пронзительно кричали камешки птиц, то и дело швыряемые кем-то среди веток. - Плевака, у нас осталась с весеннего похода пустая ладья? – нарушил лесную гулкость Стоик. - Дай подумать. М-м, кажется была, если никто не разобрал её на брёвна. Сам помнишь, в начале лета те ещё холода стояли уж я бы мог не… - Я хочу похоронить его как воина. Он погиб в сражении с тем драконом, и я думаю, что Один примет его в своём чертоге, - слова звучали холодно и чётко, как взмах наточенного топора. Что может думать отец, потерявший ребёнка? Стоик не знал, что ему думать. Горечь утраты душила железным кнутом, а ком, подступивший к горлу вечером, будто разошёлся по всем рёбрам, выдёргивая их со своих мест, выжигая в серый пепел и развеивая по воздуху в лёгких. Что может думать викинг, потерявший ребёнка? Стоик думал, что знал. Викинг должен заботиться о том, чтобы его ребёнка приняли в Вальхалле среди других эйнхериев под золотыми щитами. - Да, он так похорошел за это лето, - добавил было Плевака, но замолк на полуслове, будто боясь наговорить лишнего. С запада, хватаясь за верхушки сосен, хрустя высушенными костями пальцев и таща за собой тяжёлый белый шлейф, на остров пробирался туман. Медленно и вкрадчиво, неся за собой холодные серые облака, не дождливые, скорее морозные и низкие, слишком плотные, чтобы рассветное солнце не спряталось за их кожей. - Ты прав, Плевака. Он успел меня обрадовать, прежде чем уйти с острова. Я хочу, чтобы он тоже был рад в своей новой жизни в Вальхалле, - ответил Стоик, дав себе время сглотнуть ту раскалённую горечь, что старалась вырваться из разрушенного разума ненужными словами. - Хотя бы там мы его пока не будем доставать, - добавил Плевака, толкая вождя в бок, о чём тут же пожалел. – Извини, я не умею правильно сопереживать, ты же знаешь. Вот когда Валка умерла, вспомни, я тоже… - Зато я знаю, что внутри ты со мной до конца, и что даже если внешне горечь утраты тебя не заденет, внутри ты чувствуешь то же, что и я. Он и тебе был как сын, Плевака, я это тоже знаю, - прервал друга Стоик, берясь рукой за его плечо. Тропинка, по которой можно было добраться до спрятанного за скалами озера неожиданно быстро закончилась, и двое викингов вышли на опушку леса, к месту, где когда-то росло одно старое дерево, давно спиленное и пошедшее в строительство ладьи, на поиски которой собирался отправиться Плевака. Рассветное солнце совсем скрылось за плотной пеленой, накрывавшей остров Олух, и двое викингов, только вышедших из леса, разошлись в разные стороны, занятые совсем не теми делами, которым хотели посветить это утро ещё вчера.***
Астрид толкнула дверь, готовая услышать жуткий скрежет, которым наполняются железные петли в дождливые дни, но вместо этого она услышала лишь жалобный писк, тут же поглощённый тишиной. Девушка сделала первый шаг на крыльцо и захлопнула дверь, но слабый писк, издаваемый петлями, совсем иссяк, утонул в непроглядном тумане, окутавшем остров, будто кто-то накинул на него платок, сплетённый из овечьей шерсти. Туман был будто вправду осязаем; густой, как снежные плиты на крышах деревенских домов по весне. И в нём тонуло всё: и дома других викингов, и общий дом, и лес, и обрыв, за которым морские волны, также исчезнувшие в его гулкости, хранимые только в воспоминаниях Астрид. Пропали все звуки, будто птицы, надышавшись облаков попадали вниз, будто ветер заплутал в высоких белых стенах, и будто волны, шум которых больше всего хотелось слышать Астрид, ударились о мягкие облака и успокоились. Пахло гарью. Ни одной живой души на всём острове. Астрид знала, где их искать, но странное чувство тревоги не давало ей направиться в общий дом. Как только она спустилась с крыльца и оказалась на мокрой, блестевший изумрудной россыпью капель высокой траве, девушка свернула за угол дома, откуда ей стало видно три огромных столба дыма, поднимавшихся от проглядывавших через белые волокна тумана трёх алых костров. Огонь плясал на черневших паленьях, казалось, какие-то еле различимые твари водят хороводы по обгоревшим сосновым брёвнам. Астрид вдохнула дым, смешанный с морским солёным запахом, и торопливо зашагала к дверям общего дома. Трава под ногами сминалась и проваливалась, смешивалась с грязью земли. Чем ближе Астрид подходила к кострам, тем меньше воздуха оставалось в её распоряжении. Огонь пылал всё ярче, и разрубая холод последних летних дней северного лета, не мог добраться до холода внутреннего, который чувствовала девушка, сложив руки крест-накрест, и не получив должного тепла. Она прошла мимо костров, погрузившись в крупное облако дыма вокруг них. Пробравшись сквозь белую пелену, Астрид оказалась у самых дверей общего дома, возвышавшихся почти до самой его покатой крыши. Девушка опустилась к щёлочке, оказавшейся на стыке двух поленьев, образовывавших правую часть двери и, прикрыв глаза, осторожно прислушалась. В общем доме стоял гул сотни голосов, казалось, будто вся деревня пришла проститься с Иккингом. «С Иккингом?» - вдруг Астрид поняла, что мысль, от которой она долго убегала, наконец нагнала её, и даже хочет утянуть за собой. Астрид протёрла костяшками пальцев глаза, вдруг замечая, как сильно пылают её веки – не хуже самого жаркого полена во вздымавшихся за её спиной кострах. Она тут же опустилась на колени и прислонилась к щёлке так, чтобы видеть, что происходит внутри. Гул разговоров, будто праздничный вечер. Недалеко от очага сидят её родители, на столах свежая еда и выпивка в деревянных кружках. Огонь горит ярко, как будто в чью-то славу поднимаются его языки. За одним столом с Плевакой и Йоргенсонами мрачной тенью возвышается вождь. Совсем будто праздник, не считая тона беседы. Будто все вернулись из удачного похода, и добыли на обратном пути пару драконьих голов. Будто всё хорошо, будто всё как раньше. Когда не было этих успехов Иккинга из неоткуда, когда походы приносили доход, а не разбитые драккары, когда всё было иначе, чем сейчас, когда все были младше. «Значит ли это, что я виню Иккинга?» - пронеслось в голове у Астрид. Странными бывают некоторые воспоминания. Другие – и хорошими и плохими одновременно. Астрид кое-что вспомнила, далёкое и почти стёршееся из памяти, но вновь ожившее, будто поднявшееся с морского дна, тянущееся светом одного летнего вечера. Золотой закат давно утонул в чёрной воде за горизонтом и тянулся слабыми отблесками на лёгких волнах. Жар дня сменила прохлада вечера, и несколько тёмных в сумерках фигур потянулись к дверям общего дома. Астрид оттолкнула обогнавшего всех Сморкалу от двери и заглянула в щёлочку на стыке двух брёвен в правой части. Она аккуратно расположилась на уровне её глаз, и юная воительница сочла это знаком, данным богами. Внутри дома, при тусклом свете очага, освещавшего тянущиеся по стенам росписи, вокруг стола расположилось несколько десятков викингов. Они только вернулись из похода, но основной пир по поводу удачного возвращения уже был закончен, все истории рассказаны, а свора детей отправлена по домам. Теперь разговоры викингов занимал следующий поход, который было необходимо совершить до осени. - Меня, между прочим, в следующий раз, возьмут с собой, - пожаловался оттолкнутый от двери Сморкала, задирая нос так, чтобы никто не заметил тень его сомнения. - Разве что в качестве ненужного груза, - ответил ему кто-то из близнецов. Астрид тогда их почти не различала, уж слишком они были похожи. - А кому нужен ненужный груз? – добавил второй из близнецов, после чего оба стукнулись ладонями, будто заранее продумывали этот разговор. - Вот увидите! – Сморкала надулся важностью, надеясь, что его горящее напряжением лицо при этом останется незамеченным благодаря темноте. - Вот меня точно не возьмут в поход. Мама говорит, что мне ещё слишком рано, - сказал Рыбьеног, потирая пухлую щёку. - Тише вы! Нас могут заметить! – шёпотом проговорила Астрид, придавая голосу ледяной жёсткости. - Тебя точно возьмут, тебе легко говорить, - продолжил Задирака. - Что вы тут делаете? – послышался неоткуда взявшийся голос Иккинга. - А этот что тут делает? Кто его позвал? – возмутилась Забияка. - Иккинг, уходи. Тебя в поход не возьмут, - прошептала отчётливо Астрид, отрываясь от щёлки буквально на секунду. - Что это вы тут забыли? – проговорил чей-то грубый голос, доносившийся явно с высоты роста взрослого человека. Астрид не заметила, как дверь открылась, отодвигая её прислонённую к дереву ладонь. Все дети кинулись врассыпную, и на этом воспоминание Астрид обрывалось. После этого момента буквально шла темнота, звуки пропадали, да и любые ощущения тоже. Это было скорее просто странное воспоминание. Астрид снова заглянула в щёлку в двери. Всё осталось на своих местах. Траурный взгляд вождя, выслушивавшего соболезнования, её родители, праздничное убранство на столах и огонь, пылающий в очаге. - Иккинг! Я виню тебя за то, что ты умер, - проговорила вслух Астрид, подскакивая на месте и направляясь в сторону обрыва. Трава под её ногами тонула, будто девушка бежала по болоту. Холод сковывал её плечи, цепляя за собой дым трёх костров, разведённых на входе в общий дом. Огонь в них трещал, будто над чем-то насмехаясь, стараясь потянуться следом за дымом, будто надеясь схватить Астрид за незаплетённые бледные волосы. Но девушка была как будто на долю секунды быстрее. Она оказалась на краю обрыва гораздо скорее, чем рассчитывала, и как только она остановилась, в лицо ей ударил холодный солёный ветер, тут же отогнавший любое беспокойство, что тянулось за ней. От ветра костры запылали ярче, сжигая всех, кто смел плясать на обгорелых паленьях, сжигая часть тумана и открывая белёсый горизонт. Волосы Астрид взлетели вверх, будто она упала с дерева, затем рухнули вниз, разметавшись по холодным плечам. Девушка сложила на левое плечо руку, плотно прижимая волосы к ткани одежды. На горизонте виднелось алое пятно уходящей за край моря, подожжённой ладьи.***
Астрид долго стояла на обрыве, будто в ступоре, прокручивая одно воспоминание за одним, будто сам остров заставлял её о чём-то думать, будто промысел богов тронул её в потоках морского ветра, наконец разрушившего штиль. Из всей неразберихи, путающихся нитей мыслей, путающихся за спиной волос, девушку вырвал громкий стук хлопнувшей двери общего дома. Астрид оглянулась, ища взглядом удаляющуюся фигуру, пока не разглядела взбирающегося по холму в сторону своего дома вождя племени. Что-то кольнуло её в самое сердце, и она, не разбирая дороги, бросилась ему в след. Стоик скрылся за дверями своего дома. Пока Астрид бежала по холму, уверенность в своих действиях не покидала её, но когда она взобралась на крыльцо дома вождя, то сомнения захлестнули её с силой более крепкой, чем уверенность: «Он потерял сына. Вряд ли я сейчас там к месту, скорее стоит оставить его одного,» - Астрид замерла, перебирая пальцами узоры на досках, образовывавших дверь. Туман будто прибило к земле, и через мгновенье зашумели первые крупные капли дождя. Первые капли дождя – первые звуки на острове с тех пор, как Астрид вышла из дома. Они стучали по крышам всё тех же деревенских домиков, шумели в деревьях и били по их стволам, шуршали травой и ударяли в ровные срубы стен. Это был обычный дождь, самый обычный, как в любой другой день на острове. Печальный, или же весёлый, полный забот или праздничный. Любой день, в который их недружная компания тренировалась, занималась играми или помогала по хозяйству. Только в этот дождь на острове не было Иккинга, от которого Астрид бы избавилась с радостью в любой другой день, но не сегодня и не так. Она покачала начавшей намокать головой, и постучав в дверь дома вождя два раза, вошла без приглашения.***
- Мне лучше пока вернуться в дом. Передай, что могут расходиться сразу, как пожелают, - Стоик обернулся к Плеваке, тихо вставая из-за длинного стола. Плевака кивнул в ответ: - Конечно. Я зайду вечером. В ответ Стоик мелко покачал головой и тут же направился к дверям. Его угрюмая тень, качаясь, зашагала по стенам, теряясь на фоне других теней, отбрасываемых собравшимися жителями деревни. Огонь в очаге будто немного сник, так, что показались серые угли. Стоик толкнул, как ему показалось, достаточно лёгкую дверь, и чуть задумавшись, вышел на улицу. Через открытую дверь в общий дом скользнула полоска дневного света, осветившая истёртые временем доски пола. На секунду вождь сложил руки на груди, оглядывая костры, туман вокруг острова и чернеющий верхушками лес. Слабый ветерок со стороны моря потрепал мех шкуры на спине Стоика, и взобравшись по соломе на крышу общего дома, исчез в туманном коридоре неба. Постояв ещё долю секунды на крыльце, Стоик покачал головой и направился в сторону своего дома. Дверь за ним хлопнула, как ему показалось, слишком громко. Высокая трава, которой порос холм, хваталась за узкие тропинки, пропуская между листьями ветерок, носившийся неугомонной овцой. Дорога была короткой, чтобы Стоику было сложно удерживать ненужные мысли, и как только дверь собственного дома, вдруг показавшаяся ему крайне тяжёлой, закрылась, он опустился на лавку у тлеющего очага, и закрыв лицо ладонями, громко выдохнул.***
- Астрид? Входи… - он слишком долго молчал, прежде чем добавить: - раз уж ты тут. Что ты хотела? Астрид снова захватила мысль, что ей не место в этом доме, не сейчас. Она вдруг осознала, что и сама не знает, зачем пришла. Что она должна сказать? Что вообще говорят в таких ситуациях? По крыше дома гулко стучал дождь, всё усиливаясь и крепчая. На улице послышались голоса. Видно жители деревни стали возвращаться к своим обычным занятиям, покидая общий дом. - Простите… Простите, что не спасла его! – сама того не ожидая, произнесла Астрид. – Там был этот дракон, и я, я бы убила его. Но я не смогла, я не знаю, почему. - Астрид, - Стоик вдруг понял, что за прошедшие сутки его первый раз тронула улыбка, - не думай об этом. Не думай об этом ни секунды. Ты не могла ничего сделать, кроме как поступить правильно. Правильно ты и поступила. Ты убьёшь ещё много драконов, но этот был сильнее вас обоих, и если бы ты не бросилась в деревню, сейчас бы мы хоронили двоих. Ты поступила правильно, и тебе не за что просить моего прощения. Я не зол на тебя, никогда не был и не буду. Я зол только на драконов, - вождь на секунду задумался, прежде чем добавить: - и на себя. Астрид потупила взгляд. Почему вождь злился на себя? Его там не было, и он не мог ничего сделать. Но высказывать это вслух она не стала. - Вождь, я, - начала Астрид, но Стоик перебил её: - Твои родители, наверное, уже ищут тебя. Утром твоя мать говорила, что ты не хорошо себя чувствовала с вечера. Тебе стоит пойти домой, Астрид. Девушка коротко кивнула и вышла за дверь. И только после этого, оставшись в одиночестве, Стоик достал из кармана сложенный туда небольшой нож, принадлежавший ещё вчера Иккингу. Лезвие немного неровное, давно не полировалось и не затачивалось. Рукоятка затёрлась – ножом много пользовались. Стоик покрутил в руках почти «игрушечное» оружие и, тяжело выдохнув, со всей силы сжал его в ладони до тех пор, пока не услышал, как на домашний деревянный пол упали, стукнулись и разбились две тёмные кровавые капли.***
- Астрид? Не видела тебя в общем доме, - как только Астрид закрыла за собой дверь дома вождя, она услышала визгливый голос Забияки. Клык некого зверя на шее высокой и тонкой как щепка блондинки раскачивался, будто та куда-то бежала ещё недавно, как раз прежде чем заметить Астрид. - Меня там не было, - ответила Астрид, вопросительно глядя на подругу, будто пытаясь подтолкнуть ту к объяснениям интереса, проявленного к вышедшей из-за деревянной двери девушке. - Не составишь мне компанию? Я иду в одно место, думала, может быть ты прогуляешься со мной? – продолжила Забияка, поправляя волосы. Астрид неуверенно кивнула, быстро рассудив, что прогуляться – не будет лишним. Забияка одобрительно улыбнулась, разворачиваясь в сторону леса. Астрид, сама того не заметив, легко выдохнула и последовала за подругой. Дождь постепенно перестал, и в деревне заметно потеплело. Холодная морось падала на уже мокрые волосы девушек, удалявшихся в лес, постепенно скрывавшихся за папоротниками и высокой травой, исчезавших за круглыми, ярко-оранжевыми от дождя стволами сосен. Высохшие иголки, покрывавшие лесную тропинку почти полностью, скрипели под ногами. Гремели падающие с массивных ветвей остаточные капли. Над головами Астрид и Забияки плыло серое небо. По многочисленным валунам взбирался сырой и яркий мох. Пахло дождём и лесом, Астрид нравился этот запах, смешанный с морским ветром и какими-то осколками давних воспоминаний, потерянных под этой самой россыпью иголок в лесу. - Ты же видела, что похоронная ладья была пустая? – нарушила лесную гулкость Забияка. - Я не была там, но, - она чуть помолчала, - почему мы говорим об Иккинге? – ответила Астрид, вслушиваясь в пробуждающиеся среди шелеста капель вскрики птиц, заметавшихся по сосновым веткам. - Если не хочешь, мы не будем говорить о нём, - Забияка подняла плечи, чуть приостанавливаясь, и притрагиваясь правой рукой к взбирающемуся по стволу дерева мху. - Нет, я не против, просто я сегодня целый день думала о всяком, и, - ответила Астрид, но Забияка тут же перебила её: - Сегодня все думали о «всяком». Знаешь, мне даже кажется, что Никчёмный изменил нас всех будучи уже мёртвым. Наверное, так: никто не останется таким, каким был вчера. Астрид кивнула. Над её головой пронеслась довольно крупная птица, за которой как будто тянулся небольшой просвет. Будто серое облако, нависшее над островом, на секунду порвалось, и не успев быть зашитым, пропустило клочок голубого неба, глядевшего даже как-то странно. - Говорят дракон проглотил его целиком, на озере не нашли даже одной кости. И повсюду лужи крови, - Забияка сощурила глаза, разворачиваясь на ковре из сосновых иголок, покрывших лесную тропинку. - Не думаю, - Астрид поморщилась словам Забияки, они звучали как-то неприятно. – Я там была, правда не видела всего, только огромного чёрного дракона. Он не выглядел враждебным по отношению к Иккингу, и честно, меня это до сих пор настораживает. - Драконы кости не едят в любом случае. Если тот его и съел, выплюнул где-то неподалёку, - заключила Забияка. Серость вокруг вдруг куда-то исчезла. За неровным рядом сосен виднелся противоположный от деревни берег Олуха. За горизонтом алел приближающийся закат. Астрид не заметила, когда короткий северный день успел подойти к концу. Под ногами захрустел песок. На берег накатывали волны. - Длинный пляж? Сюда ты хотела прийти? – удивилась Астрид. Забияка кивнула: - Да, мне здесь нравится.***
Девушки нашли на берегу поваленную сосну, на которую можно было удобно усесться. Вечерело. - Ты больше не заплетаешь волосы? Тебе так хорошо, - нарушила минутную тишину Забияка. Астрид запустила руку в запутавшиеся светлые пряди, чувствуя влажность морской соли. - Не смогла найти верёвку сегодня утром. Теперь думаю, что и правда, лучше так. Они ещё немного помолчали, вслушиваясь в накатывающие волны, разбивающиеся о камни недалёкого от пляжа мыса. Морские птицы взвились над гладью, иногда ныряя в воду за рыбой прямо на лету. На крупном оранжевом песке темнели следы прошедшего дождя. - Ты последнее время злилась на Иккинга, - начала Забияка. - Злилась, но сейчас думаю, что это было глупо. Как и было глупо то, как мы задирали его и смеялись. Мы жили с ним на одном острове столько лет, но не знали и доли того, что у него в голове, какой он на самом деле. Я сейчас, наверное, скажу глупость, но я жалею, что не смогла его защитить, что бы не говорил вождь. Я жалею, что Иккинг умер. - Я согласна с тобой, - начала Забияка, ловя на себе слегка удивлённый взгляд Астрид. – понимаю, тебе это кажется удивительным, но я не такая глупая, какой кажусь. Знаешь зачем я прихожу на Длинный пляж? Я прихожу сюда, когда мой братец в очередной раз меня окончательно достанет. По тому что всё, что я говорю, когда мы все вместе готовимся бить драконов – не совсем то, что я думаю на самом деле. Мне впервые кажется, что я могу доверить тебе это, Астрид. Серое облако, похожее на снежную пелену окончательно ушло, унося за собой шлейф тумана. Солнце выглянуло на долю секунды, и тут же скрылось за горизонтом, растекаясь по морской глади красным пятном. Темнело, лес углублялся лабиринтом деревьев и камней так, что, если не прожил на Олухе всю жизнь – вряд ли найдёшь выход. В глубине деревьев, казалось расцветал свет звёзд. Наконец запахло морем.***
Астрид и Забияка вышли из леса в почти полной темноте. Закатное небо алело за обрывом, унося холодный туманный день в прошлое. Лёгкие, ещё совсем летние облака поднимались над горизонтом, предвещавшим ещё более холодное завтра. Возле входа в общий дом догорали, поднимаясь последним дымом от тлеющих углей, три костра, унося этот день в далёкие закоулки памяти двух девушек, которым он принёс начало более глубокой дружбы.