солнце

у Лив большое разбитое сердце, прошитое твёрдым, уверенным ”справлюсь сама, никто мне не нужен”. у неё острая надобность доказать всему миру, что ей нечего доказывать. Лив чёрство смотрит на Ноа, разглядывая трещинки цвета коры дуба в аквамариновой радужке его глаз. Лив кое-что знает о красоте. у Ноа большое разбитое сердце, прошитое отчаянным воплем в теперешней тишине квартиры. там всё ещё слышится её голос, и собственный взгляд размывается — теперь в зеркале только она. у Ноа пустота в груди, такая огромная пустота. Ноа кое-что знает о боли. у Ноа гулким сердечным эхом расходится мамино ”а та девочка, love? как она?” на английский манер. — её зовут Лив, мама, — смеётся он в пустоту. ”она очень красивая, сынок”, слышится хриплый голос, пока она листает сохранённые фотографии девочки-love. у Лив краткость — сестра таланта. она игнорирует его сообщения, мысленно комментирует каждую фотографию в сети ”придурок”, пока случайно забредает к нему на страницу, пока читает восторженные комментарии Энгел ко всякой мазне красками по холсту. Лив злится на Ральфа ”почему так много придурков в моей жизни?”. Лив кое-что знает о разочаровании. у Ноа рикошетным сердечным выстрелом пробивает нутро мамино ”а та девочка, live? она зайдёт к нам в гости?” на английский манер. — её зовут Лив, мама, — улыбается он тишине. ”она очень талантливая, сынок”, слышится хриплый голос, пока она слушает пение девочки-life. Лив давится скручивающим, поглощающим голосом Энгел ”ты разве не слышала? его мама умерла несколько дней назад”. вспоминает дрожащие пальцы, сжимающие мобильный, и пустой взгляд ей в спину, который она чувствовала всю дорогу до дома. у Лив поленьями трещит отчаяние и целый вагон вины в шоколадных глаза. Ноа смотрит безразлично-внимательно, чтобы не /по/терять. читает ”мне очень жаль”, но думает, что ей не жаль, а просто стыдно. Ноа кое-что знает о разочаровании. Лив думает, что в школе слишком одиноко без цепких капканов лазуревых глаз, а их диалог молчит уже несколько дней, она почти решается ему написать. у Ноа квартира обставлена фотографиями, портретами и цветами. покрывалом завешано зеркало в её комнате, но расправлена постель и раскрыты шторы. Ноа спит в её кровати и полной грудью вдыхает, накрыв лицо подушкой, пропитанной запахом её волос. Ноа снится мама, сидящая в кресле-качалке на балконе, заставленном орхидеями. Ноа снится, как она улыбается и произносит негромким голосом ”а та девочка, leave? ты уже провожал её до дома?” на английский манер. — её зовут Лив, мама, — он больше не улыбается. он выносит из квартиры горшки с орхидеями. и встречается взглядом с девочкой-leave на пороге. прочная, крепкая, расшатанная боль нефритами светится в его глазах, и Лив почти произносит ”прости меня”, но останавливается, сжимая пальцами рукав жёлтой рубашки, повязанной вокруг талии. Ноа шепчет, что /мама любила жёлтый цвет/, но никогда не носила его, якобы он ей не шёл. А Ноа шепчет, что лучи не портят солнце. ”тебе виднее, мой маленький художник”. любить. жить. покидать. всё вокруг кажется бесцветным, и Ноа хочется плеснуть красками, но их не осталось. у Ноа в квартире девятнадцать портретов и больше никого. у Ноа в квартире пустой балкон и разобранное кресло-качалка. одна запертая на ключ дверь и настежь распахнутые окна. пробитая грудь. — куда ты денешь все эти цветы? — Лив смотрит выпрашивающе, вымаливающе, не веря. — отдам кому-нибудь, кто будет любить их, — Ноа шепчет задушено, крепче сжимая изгаженными сердечной недостаточностью пальцами горшок с цветком. у Лив чёрствое сердце обливается кровью, почти ползут трещины. зубы сдирают с губ плёнку алой помады, и она кажется ей опротивелым просроченным браком. у Ноа страх и одиночество переплели рёбра. — позволишь? — у Лив глаза — тягучая глазурь с оттенками пшеничного поля. Ноа смотрит в них и видит себя самого. на цепи. у Лив волосы — шоколадная пена с оттенками солнца. Ноа смотрит на её кудри и думает о тёплом какао по утрам, что готовила мама. Ноа думает, что неплохо бы было поспать, но сон не идёт уже пятый день. или седьмой. Ноа разрушен бессилием и тоской, Лив видит и слышит в размеренном и безучастном ”делай, что хочешь” — сделай что-то, чтобы это прекратилось. Лив делает. у Лив большое сердце и одиннадцать горшков с орхидеями в квартире. у Лив на кухне недопитый остывший какао и собственный портрет над кроватью. испачканные в краске локти и запястья, у Лив большое сердце. у Лив жёлтые тени на веках и жёлтое платье, у Лив томик ”всё об орхидеях” на прикроватной тумбочке, у Лив какао-порошок всегда первый в списке покупок. Лив кое-что знает о чувствах. у Ноа большое сердце и порезы на указательном пальце от струн гитары. у него семнадцать диктофонных записей на мобильном и исписанная нотная тетрадь, у Ноа большое сердце. у Ноа алая губная помада на зеркале выстраивается в ровное ”ты важен”, у Ноа кресло-качалка, укрытое пледом, на балконе. у Ноа две фотографии в медальоне на шее. Ноа кое-что знает о чувствах.