I'll still have me

— Ким… Джонхён…он не мог… — вдруг, спустя столько лет, заговорил пациент из палаты 613. Конечно, на такое событие вокруг его двери собрался весь персонал клиники, с кучей бумажек и документов. — Он заговорил после смерти исполнителя? Неожиданно — парень наблюдался здесь уже 10 лет. Он не сразу оказался таким. Сначала просто проходил тесты, лечился у психотерапевта, наблюдался у специалистов. А после того, как умер последний его родственник — мама, его доставили сюда в критическом состоянии. Пару месяцев он просто смотрел в одну точку, ничего не говорил, ни с кем не говорил. Потом около полугода делился сам с собой, писал, но никому не рассказывал о том, что с ним происходило. Затем у него было раздвоение личности. И врачи постоянно наблюдали за театром одного актера, как он то изображал жертву, то был нападающим, а то снова смотрел в окно на птиц. И так длилось несколько лет. Пока в очередной приступ своей истерики парень не смог вскрыть вены ниткой от рубашки и после этого происшествия он впал в своего рода сон. Нет, по факту, он не спал. Ким Кибом все так же ходил на обед в столовую, все так же проходил тесты, но он не думал. Ни о чем. А если и думал, то все еще казалось, будто теперь его тут нет. Будто парень сейчас совсем в другом месте. Так длилось еще два года. Пока в очередной скучный день среди психбольных тот самый Ким Джонхён не пришел в клинику. Он спрашивал у врачей про Ким Кибома, называл все его данные, такой нарядный и с букетом. Казалось, будто он души в нем не чает. Возможно, так и было, пока он не увидел того, кто был вместо Ким Кибома. Или не вместо, а тот, кем он и являлась, как знать. Тогда букет из красивейших белых цветов упал прямо на пол рядом с палатой номер 613. И Джонхён еще долго сидел напротив и пытался заговорить с этим парнем. Иногда всем казалось, будто они очень давно знакомы и будто очень много времени провели вместе, хотя ничего такого не было за все 10 лет, что психиатр знаком с Ки. После этого Джонхён приходил каждый день. Несмотря на график, несмотря на сонливость и голод, он приходил. Приходил и разговаривал с ним. Обо всем, о своих концертах, о своих снах, о том, как он скучает по Кибому. Так было каждый божий день, на протяжении еще полугода. Медбратья даже начали вести дневник посещений для Ки, чтобы, возможно, когда он придет в себя — он мог все это прочитать. И знать о всем том, что происходило здесь. С каждым днем посетитель становился все грустнее. Все печальнее и отчаяннее. В один день он даже сорвался на Ки, с мольбами и просьбами заговорить с ним, на что также не получил никакого ответа. А в последнее время он много плакал перед его палатой, писал ему письма. В надежде, видимо, что может хоть так сможет получить ответ от этого парня. Однако, неудачно. Он ни разу так и не заговорил с Джонгом. Утром, в день несчастного случая, Хён пришел в последний раз. Парень был в костюме и снова с букетом. В букете, между цветов, лежал конверт. — Прошу прощения… — подошел он к регистратуре. — О, это снова Вы, рады Вас видеть.. — улыбнулась пухленькая женщина за компьютером. — Снова посещение в палату 613? — уже начала вводить данные женщина. — Нет, не сегодня. Сегодня хочу оставить только это… — с неким трепетом исполнитель уложил букет на стойку. — Хочу оставить это в камере хранения для палаты 613, если однажды он очнется, передайте ему, пожалуйста, — подавленно улыбнулся артист и поспешно покинул клинику. В этот же день певец покончил с собой. Никто не ожидал такого, даже врачи, мимо которых он проходил каждый день. — Где Джонхён? — Ки резко вскочил со своей кровати и направился к двери, ко всем этим людям. — Где он, мать вашу? Он не мог ведь… — Кибом, не до конца осознавая ситуацию, схватился за волосы. Практически рыдая, он повернул голову к зеркалу, что висело на выходе из палаты. — Не… белые… — паренек с кошачьими глазами держался на грани, все еще стараясь ее не переступать. Однако слезы так и наступали, он не мог их больше сдерживать. — Мне все это приснилось? — сначала котенок громко рассмеялся, потом зарыдал, упал на колени, снова поднялся. Подошел к стене, стараясь взять себя в руки, снова опустился. —  Но почему сны такие реальные? — стирая рукавами белой растянутой кофты слезы со своих щек, все не мог угомониться Бом. Истерика прошла лишь спустя час, когда парень уже наконец вернулся на свою кровать и вдумчиво продолжил изучать стену, которую не видел вот уже пару лет, как сам считал. Неожиданно в палату вошел психотерапевт, присаживаясь на край излюбленной Ки кровати. Обернувшись, Ким заметил в руках врача букет. — Господин Ким, Вам это передал тот самый человек, — положив букет ближе к спине паренька, доктор продолжил: — По правилам и стандартам мне нужно провести обследование, но отложим это на завтра, надеюсь, Вы не против, — темноволосый лишь кивнул. Услышав приглушенный щелчок дверного замка, развернулся. — Того человека? — удивленно протянув руки к букету, проговорил Бом. Заметив кусок торчащей бумаги из букета, Ки поспешил вытащить конверт из букета. — От… Ким… Джонхена… — снова наворачиваются слезы. — Тому, кого я любил и сейчас люблю… — Котенок держался из последних сил, но эта фраза его доломала. Рыдая в голос, темноволосый вскрыл конверт, из которого ему на руку упало то самое кольцо. И приложенное письмо: " Привет, котенок, это Джонхён. В это сложно поверить, но, пусть мы с тобой никогда не встречались в жизни, я провел с тобой очень много снов вместе. Настолько много…когда понял, что не могу жить без тебя, решил разыскать. И нашел тебя здесь, в палате 613. На тот момент, думал, что дождусь тебя, чтобы не случилось. Дождусь того момента, пока ты очнешься. Во снах у нас по прежнему все было хорошо, но в жизни я больше не справлялся без твоей поддержки. Прости меня. Я перевел все деньги на твой счет, квартира, в которой мы так много времени провели вместе — тоже теперь твоя. Может, кажется, я уже не рядом, но это не так…давай встретимся снова, в наших снах?»