О, Дева Мария, зачем же так буквально?!

Судья Фролло пытался поужинать. У него совершенно не было аппетита, и он равнодушно смотрел в тарелку, ковыряясь ложкой в содержимом. Без Эсмеральды вся эта еда была какой-то безвкусной, словно судья поедал хлопок. Фролло перевел взгляд на то место, где во время их трапез когда-то сидела она. Теперь там было пусто. Холодная пустота, судья словно находился в вакууме — ему даже показалось, что здесь не хватает воздуха. Фролло решил, что он не может больше давиться пищей, и, отодвинув от себя тарелку, поднялся из-за стола и молча прошел в свои покои. Там его ждала та же тишина и пустота. Проклятое одиночество, которое он раньше так любил, и которое теперь для него было горше смерти. Теперь одиночество больно ранило его, вгоняло в беспросветную тоску, от которой перехватывало в горле. Все вокруг казалось таким безжизненным, ничего не значащим, не имеющим никакого смысла… Бездушным. Уединение потеряло для судьи свою безмолвную прелесть, и он все бы отдал, лишь бы услышать, как шелестит страницами книги Эсмеральда, как она тихо хмыкает, когда находит там что-то, для нее забавное, ее смех и голос. Или хотя бы ее молчаливое присутствие. Когда она была в его комнате, здесь необъяснимым образом становилось тепло, здесь была жизнь. Теперь судья чувствовал себя, как в огромном гробу. Ему даже показалось, что пахнуло прелой землей, ямой, которую только что выкопали гробовщики где-нибудь в деревне, ибо в Париже запах свежей могилы был невозможен — мертвецы свозились на Кладбище Невинных, где укладывались штабелями и источали невыносимый смрад, разлагаясь. Фролло со вздохом снял с себя сутану и тунику, обнажая торс, когда из-за двери раздался голос Анри: — Ваша милость, ванная комната готова. — Спасибо, Анри, — судья снова вздохнул. Омовением он не мог пренебречь даже сейчас, когда все казалось таким унылым и ничего не значащим. Судья присел на кровать и смял в руках тунику. Его широкие плечи устало опустились, и Фролло весь как-то поник. — А знаете, ваша честь, мне бы ванна тоже была бы очень кстати, — девичий голос донесся со стороны огромного шкафа в углу. Судья не поверил своим ушам. И глазам — тоже. Ему казалось, что он впал в такое глухое отчаяние, что у него начались галлюцинации. Он пристально смотрел в тот угол, откуда доносился голос, видел девичий силуэт, выступающий из темноты, но смертельно боялся, что если он встанет и попытается коснуться его, то все это исчезнет. — Эсмеральда? — осторожно уточнил он, и она вышла на свет. — Да, это я, ваша честь, — она тихо засмеялась, светясь от радости. Он встал на ноги и медленно приблизился к ней. Да, это была она — во плоти. Не призрак, не видение. Живая Эсмеральда, от которой исходило тепло. — Как ты сюда попала? — он знал, что это было не лучшей реакцией на ее появление, но ничего не мог с собой поделать, не мог найти более подходящие слова, поэтому и сказал такую глупость. — Я так долго была в вашем теле и вашем доме, что успела узнать все тайные и явные ходы, — она хмыкнула. Судья протянул руку, коснулся ее плеча и прижал ее к себе, зарываясь носом в эти чудесные густые волосы. Эсмеральда стояла, уткнувшись в его грудь, и удивлялась, как это она раньше не замечала, что Фролло красив. Она зашлась от счастья, когда увидела его высокую гордую фигуру, его вытянутое лицо с острыми скулами, потрясающей формы носом и чрезвычайно привлекательными губами — тонкими, но так четко очерченными. В его серебристо-седые волосы так и хотелось зарыться пальцами. «А ведь раньше он мне казался редкостным уродом… — вдруг подумала она. — И верно говорят люди: красота — в глазах смотрящего. И уродство — тоже». — Я рад, что ты пришла ко мне, — пробормотал он, и от его низкого глубокого голоса у нее встали дыбом волоски на шее. — Так как насчет ванны, ваша честь? — Эсмеральда хихикнула, пряча свое смущение. — С одним условием — ты перестанешь меня называть "ваша честь" и будешь обращаться ко мне так, как когда была в моем теле, — он усмехнулся в ответ. Они прошли в ванную комнату. Судья был наполовину раздет, поэтому забрался в ванну раньше, чем это сделала Эсмеральда, и теперь он сидел и любовался ею, тем, как она снимает с себя платье, как закалывает волосы, чтобы не намочить. Она скользнула в теплую воду и подплыла к нему. В ее руках была мочалка. — Потрешь мне спинку? — ее глаза весело блеснули. Судья ответил ей с улыбкой: — Я тебя всю вымою, если захочешь, мой ангел. — Сначала я — тебя, — ее тон не допускал возражений. «От меня нахваталась», — судья с удовлетворением ухмыльнулся. Она терла мочалкой его тело, а судья иногда урчал от счастья. Как давно она к нему не прикасалась вот так! Ему казалось, что прошло лет сто с того момента, и Фролло сейчас блаженствовал. Наконец, она закончила, и протянула мочалку ему. Судья мыл ее осторожно, трепетно касаясь ее кожи, а Эсмеральда тихонько вздыхала. Эти звуки взволновали его, и он почувствовал, как пришел в полную готовность, да так, что в паху возникло болезненное напряжение. Фролло выронил мочалку. Он притянул Эсмеральду к себе и увидел, как сильно потемнели ее глаза — зрачок почти заслонил радужку. — Теперь надо смыть, — он промурлыкал это, зачерпывая горстью воду и поливая золотистую кожу Эсмеральды, оглаживая ее плечи и шейку. Руки судьи скользнули к ее груди, и Фролло провел по ним, слегка сжимая, задевая большими пальцами соски, которые тут же встали торчком. Фролло затрясся от возбуждения и почувствовал, как в ответном возбуждении дрожит Эсмеральда. Все же он неспешно наклонился и накрыл ртом ее набухший сосок, лаская его мучительно медленно, смакуя аромат ее кожи, а Эсмеральда, задыхаясь, зарылась рукой в его густые волосы на затылке. Его пальцы скользнули ко второму соску, и Эсмеральда тихо застонала, когда Фролло легонько сжал его и потянул. Терпение судьи иссякло. Он пристроился между ее бедер и осторожно проник в нее. Он еще помнил ощущения воткнутой внутрь палки, и не хотел, чтобы его Эсмеральда испытала то же самое, что и он, когда так резко опустился на нее. Судья не торопился. Эсмеральда почувствовала, как нежно он проталкивается в нее, но ей хотелось, чтобы он оказался в ней поскорее, и она нетерпеливо двинула бедрами, насаживаясь на него глубоко, до основания. — Мммм… — судья блаженно замычал и толкнулся ей навстречу. Он, продолжая работать ягодицами, обхватил ее за талию, и его рот опять прильнул к ее груди, и у Эсмеральды внизу живота уже начала зарождаться сладостная вспышка, как судья вдруг вышел из нее. Она с недоумением воззрилась на него. Зачем он остановился, им же было так хорошо?! — Надо потереть тебе спинку, моя дорогая, — промурлыкал Фролло и развернул ее к себе спиной. Он опять касался мочалкой ее кожи, и Эсмеральда уже начала гореть, как судья снова проник в нее, на этот раз — решительно, уверенно. Он прижал ее к себе, поглаживая руками ее груди, целуя ее плечики, мягко двигаясь в ней. Эсмеральда оперлась руками о бортик ванной и выгнулась от наслаждения, когда он — снова! — выскользнул из нее. — Эй! — она негодующе обернулась. Глаза судьи блестели, в них так и прыгали чертики, он улыбался во весь рот, что было весьма редким явлением. — Мы уже достаточно вымылись, дитя мое, — ласково сказал он. — Пора выбираться из этой ванны. «Он дразнит меня!» — Эсмеральда даже не знала — возмущаться ей или смеяться. Тем не менее, они вылезли из ванны, и судья вытер Эсмеральду полотенцем. Его движения были легкими, но ее словно обжигало, низ живота объяло огнем, а лоно пульсировало от желания. Эсмеральда выдернула у судьи из рук полотенце и начала вытирать его. Она опустилась на колени, оглаживая его длинные ноги, а перед ее глазами так и маячил его возбужденный орган. Она посмотрела на Фролло снизу-вверх, в ее глазах отражалось безумное нетерпение, а тонкие ноздри раздувались. — Хочешь? — в голосе судьи послышалась хрипотца, и Эсмеральда задохнулась. Она коснулась пальцами его члена, и тот дернулся — кровь у судьи волной прилила туда от страсти, которую он пытался сдержать. Эсмеральда поцеловала его туда. Ее рот накрыл головку на его члене, и судья со стоном зарылся в волосы девушки на затылке и легонько надавил. Эсмеральда задвигала головой, а Фролло дрожал всем телом — ее рот дарил ему неописуемое блаженство, он почти терял сознание от восторга. Он чуть не излился в нее, но успел остановить и поднял с колен. — Пойдем в покои, — прошептал судья. Они прошли в комнату и улеглись на постель. Судья навис над Эсмеральдой. Она сверкнула глазами, притянула его к себе и впилась своими губами в его рот. Их сбившееся дыхание смешивалось во время поцелуя, они оба сходили с ума — так давно хотели этого! Судья осыпал Эсмеральду поцелуями — казалось, его губы и руки были везде, а она выгибалась под ним и желала большего. Голова Фролло, наконец, оказалась между ее бедрами. Он вспомнил, какое наслаждение дарит женщине некая точка там, внизу. Судья зацеловывал нежные складки ее лона, его язык проник между ними и надавил туда, на самое чувствительное место, и Эсмеральда вскрикнула. Он своим языком вытворял с ней такое, что наслаждение остро прокатывалось по всему ее телу, и ей показалось, что она сейчас взорвется, но Фролло вдруг опять отстранился. — Я убью тебя, Клод! — прорычала она. — Я придушу тебя, если ты снова остановишься! Я… ох! Он ворвался в нее. Он бешено задвигался в ней, придерживая ее за бедра, его толчки были резкими и нетерпеливыми, а дыхание — прерывистым, и сладостный жар между ее бедер становился все сильнее, пока не последовал яркий, сметающий все взрыв. Эсмеральда закричала, и судья ответил ей рычанием, вбиваясь в нее, пока разрядка не настигла его самого. Он повалился на нее, впиваясь в ее губы, жадно, ненасытно, толкался порывисто, не желая покидать ее тело до последнего… Они лежали, прижавшись друг к другу в сладкой истоме, и молчали. Вдруг Эсмеральда нависла над судьей. — И что теперь? — тихо спросила она. Фролло с улыбкой коснулся ее лица, лаская скулу. — Моей любовницей ты не будешь, — пробормотал он. — Я подам в отставку, если король воспротивится, но мы с тобой поженимся. Я не допущу, чтобы про тебя ходили грязные слухи. — Клод… Ты ведь стремился к этому всю свою жизнь, — по ее телу прошел холодок. — Ты так много сделал, чтобы стать судьей! — Я сменил свои приоритеты, когда увидел тебя. Чуть не умер, когда ты прикоснулась ко мне на Пиру Дураков. Молился все это время, чтобы ты пришла ко мне. Жизнь без тебя мне теперь не в радость, — он вздохнул. — Но все зависит от тебя. Отказаться от него? Не дать ему пустить свою жизнь под откос? Эсмеральда застонала. — Прости! — она всхлипнула. — Я, наверное, такая эгоистичная тварь, но я не могу без тебя. — Тогда не о чем думать, — он с улыбкой прижал ее к себе. — Мы это сделаем, и точка!

***

Король мрачно смотрел на судью Клода Фролло и сердито сопел носом. Судья отвечал ему спокойным взглядом, в котором отражались бесконечная преданность королю, вперемешку с ясным осознанием своей правоты. — До меня доходили слухи о том, что ты потерял голову из-за какой-то цыганской танцовщицы, но до сих пор я не представлял себе масштабов бедствия, — король, наконец, изволил заговорить. — Я все понимаю — зов плоти тебя все-таки настиг, хоть ты и убегал от него все это время, но жениться на этой женщине… Это уж слишком, Фролло! Ты мог бы просто утолить свои плотские желания с ней без таких крайних мер, никто бы тебя за это не осудил! — Простите, Ваше величество, но это было бы неправедно и неблагочестиво, — с почтением ответил судья. — Она была невинной до того, как пришла в мой дом лечить меня. Это честная девушка, и я не могу допустить, чтобы она из-за меня низко пала. Я не могу погубить ее душу перед Господом. — И ты намерен из-за нее пожертвовать своим положением?! — король даже привзвизгнул от возмущения. — Ты ведь знал, что мне это не понравится! — Да, Ваше величество, и я готов принять любую кару, которую вы посчитаете нужным назначить для меня, — Фролло склонился перед королем. — Черт бы тебя побрал, Фролло! — король с негодованием фыркнул. — Ты думаешь, я не помню, каким был этот город до того, как ты стал одним из судей? Двадцать лет назад тут был настоящий ад — на улицы нельзя было спокойно выйти даже днем! А появился ты — и постепенно, не сразу, но здесь стало более-менее безопасно! И ты, после стольких лет верной службы на благо Франции, готов подать в отставку?! — король порвал прошение судьи на мелкие клочки. — Да женись ты хоть на этом своем капитане, только не пиши мне больше таких глупостей! Иди и исполняй свой долг перед короной дальше! Проваливай, я сказал! Фролло, закусив щеки, чтобы король не увидел, как его распирает от смеха, отвесил глубокий поклон и вышел. И, только покинув королевский дворец и забравшись в свою карету, где его с нетерпением ожидала Эсмеральда, он позволил себе расхохотаться. Она насторожено смотрела на него. — Успокойся, дитя мое, — сквозь смех проговорил Фролло, — король был, конечно, расстроен, но решил, что на посту судьи я ему нужнее, чем в отставке. Он разорвал мое прошение на мелкие кусочки, и я полагаю, что у него было огромное желание запустить эти клочки мне в лицо. Думаю, что сдержался он с большим трудом. Она скользнула на его скамью и обняла судью. — Значит, никаких препятствий нет? — прошептала она. — Только твое желание, моя дорогая. — Я хочу! Очень хочу! Судья сиял от счастья и даже не скрывал этого. — Вот и хорошо… Боже, а как я-то об этом мечтал… — он уткнулся носом ей в макушку. Поженились они очень тихо — шумной свадьбы никто из них не желал. Однако, Эсмеральде даже не пришлось упрашивать судью, чтобы он позволил Клопену — ее названному брату — отвести ее к алтарю. Фролло предложил ей это сам, зная, как Эсмеральда привязана к цыганскому барону. — И что с тобой делать, сестренка? Вечно выкинешь что-то такое: то надерзишь этому судье, то замуж за него собралась… Ну, по крайней мере, я знаю, что этот тип не даст и волоску упасть с твоей головы, и ты за ним, как за каменной стеной, — пробурчал Клопен, когда Эсмеральда попросила его присутствовать на свадьбе. И поздней ночью, когда Эсмеральда лежала рядом с судьей, утомленная бурной любовью между ними, прижавшись к нему во сне, а на безымянном пальце ее левой руки сияло венчальное кольцо, Фролло касался ее плеча губами и думал. «Ты ведь не случайно это сделала, Пречистая Божья Матерь? — он даже не сомневался, что Богородица слышит его. — Решила показать мне, что я из себя представляю, поэтому поменяла нас телами? Хотя, мне кажется, что ты и Эсмеральде хотела кое-что этим сказать, не так ли? В любом случае, я благодарен тебе за это! Если бы не ты, я не знаю, чего бы натворил, но вне всякого сомнения, это было бы настолько ужасно, что она отвернулась бы от меня… Спасибо тебе, Пресвятая Дева!» Он обнял свою молодую жену покрепче и прикрыл веки, засыпая. Но перед тем, как судья погрузился в глубокий сон, то почувствовал, как на него снизошло что-то светлое, и тепло разлилось во всем его существе. «Благодать…» — это была последняя мысль в его голове, и он заснул спокойным сном праведника.