О, Дева Мария, зачем же так буквально?!

Судья заходился от счастья. Он вернулся в свое собственное тело! И рядом с ним была его Эсмеральда, и он лежал, уткнувшись носом в ее упругий плоский животик. Фролло нежно поцеловал ее туда и погладил ее роскошное гладкое бедро. Эсмеральда томно заурчала и заворочалась, а судья, тихо посмеиваясь, касался ее губами, лаская ее ножку ладонью. Эсмеральда еще не до конца отошла от сладкой дремоты, но уже чувствовала — что-то тут не так. Что-то поменялось. Не было того напряжения в паху, которое вот уже четыре месяца преследовало ее по утрам. И она слышала тихий низкий смех и ласкающие прикосновения. Эсмеральду подбросило. Она всполошено открыла глаза и резко села на постели. Рядом с ней лежал страшно довольный судья, как он есть — высокий поджарый мужчина с седыми волосами и резкими чертами лица. Она, все еще не веря, посмотрела на свое тело. Смуглая кожа, пышная упругая грудь, никаких выступающих органов на лобке. Она снова стала сама собой! Эсмеральда могла бы задыхаться сейчас от радости, если бы не одна вещь. Они вернулись в свои тела, и она не была уверена, что судья не начнет вести себя так же, как и раньше. Затем она вспомнила, что Фролло знает все ходы во Двор Чудес, и ее начал охватывать ужас. Еще вчера он нуждался в ней, но сейчас он вернул себе все: свое сильное тело, свое положение в обществе, состояние и влияние, и ему не было необходимости подлаживаться под обстоятельства. Не решит ли он устроить облаву на ее соплеменников?! Как он поступит, и может ли она верить ему?! Беспокойство обрушилось на нее, словно лавина. Судья увидел, как панически распахнулись чудесные зеленые глаза его Эсмеральды. Он не понимал, что с ней творится, он-то думал — она обрадуется возвращению в свое тело, но на деле оказалось ровным счетом наоборот. Она всем своим существом излучала глубокую скорбь. Он сел на постели и коснулся ее плеча. — Что с тобой творится, мой ангел? — его брови недоуменно сошлись на переносице. — Разве ты не рада, что опять стала девушкой? Ты ведь так мечтала об этом, разве нет? — Да, — ее голос был тихим и несчастным. — Но я теперь не знаю, что мне делать дальше, ваша честь. Ваша честь. Она не называла его так с того момента, когда он двинул ее в пах, чтобы она перестала душить его. Фролло заволновался. — Ты можешь делать все, что захочешь, — сказал он, стараясь изо всех сил быть спокойным. — Тогда мне надо подумать… Не здесь. Не в этом доме, — ответила Эсмеральда. Она ожидала что он ответит нечто вроде: «Моя дорогая, после всего, что между нами произошло, тебе ни о чем не надо думать, ты теперь — моя, и останешься со мной!» Фролло открыл рот, и Эсмеральда внутренне вся сжалась. — Моя дорогая, после всего, что между нами произошло, ты имеешь на это полное право, — сказал он, и Эсмеральда задохнулась. — И, если ты хочешь разобраться в этом, чтобы тебе никто не мешал, я не буду с тобой спорить. — Вы отпускаете меня? — она не могла поверить своим ушам. — Мне нет смысла удерживать тебя силой. Да, я очень хочу, чтобы ты осталась со мной, но мне не нужно, чтобы ты от этого страдала. Она всхлипнула и уткнулась лицом в его грудь. Рука судьи тут же зарылась в ее смоляные волосы, и он прижал ее к себе. — Только я тебя очень прошу — не прячься от меня, — прошептал он, чувствуя, как его захлестывает отчаяние. — Тебе это не нужно, я не собираюсь тебя преследовать. И сделай мне еще одно одолжение — не ходи по этому грязному городу босиком. Забери обувь, которую я для тебя заказал. Я был бы рад, если бы ты забрала и одежду, но ты ведь откажешься, моя радость. Я тебя знаю. — Спасибо, ваша честь, — она потерлась лицом о его кожу. — Ты будешь завтракать? — у него совсем не было аппетита, но он все-таки задал этот вопрос. — Разве что немного. Я… не слишком голодна сейчас, — Эсмеральда вообще не была голодна, но ей нужно было поддержать свои силы, прежде чем она кинется во Двор Чудес. Горечь и боль так и захлестывали Фролло. Он безумно хотел прижать ее к себе и никуда не отпускать, но тогда стена между ними, возникшая вот только что, станет еще толще. Этого он никак не мог допустить. Надо было дать ей время, чтобы она опять поверила ему — наверняка ведь думает, что он пойдет на попятную! И в этом он сам был виноват, изворотливый сукин сын! Завтрак прошел в тягостном молчании. Эсмеральда исполнила просьбу Фролло насчет туфлей, но платье она надела самое простое, похожее на то, которое на ней было до всего, что с ней случилось. Провожать ее Фролло не осмелился, хоть и хотел. Эсмеральда, прихватив Джали, тут же кинулась во Двор Чудес, как только покинула дом судьи. Ей надо было срочно предупредить Клопена, чтобы они сматывались оттуда, да поскорее! Она вбежала туда через самый короткий ход, и тут же метнулась к балаганчику Клопена. Тот встретил ее радостными воплями, но тут же встревожился — слишком огромное беспокойство отражалось на ее лице. — Что случилось, сестренка?! — спросил он. — Вам надо бежать отсюда! — она тяжело дышала. — Собирай всех, Клопен, да поскорее! Судья Фролло знает, где вы находитесь! — Знает?! Откуда?! — Я не знаю! Просто поверь мне, прошу! — она умоляла его. От нее исходило такое отчаяние, что Клопен ей поверил. У него было запасное место для таких случаев, и он тут же собрал людей и увел их с насиженного места. В конце концов, цыгане — народ кочевой, им не впервой делать такое. Судья в самом мрачном настроении поднялся на башню к Квазимодо. Горбун тут же с радостными воплями стиснул его в объятиях, и судья прохрипел: — Аааргх… Ты меня задушишь! Квазимодо дернулся и отступил от него на шаг. — Хозяин? — неуверенно произнес он. — Да, хозяин, — вздохнул Фролло. — Все вернулось на свои места, и теперь я — это я, а Эсмеральда — это Эсмеральда. Будь оно все проклято! В его голосе сквозила такая тоска, что Квазимодо приоткрыл рот. Судья не считал нужным делиться своими чувствами ни с кем, но видно на этот раз ему действительно было очень плохо. Видно, Эсмеральда покинула его дом, иначе судья не был бы в таком состоянии. — Все будет хорошо, хозяин… — робко сказал он. — Она вернется. — Дай-то Бог, мой мальчик, — между бровей у судьи залегла складка. — Дай-то Бог… Постепенно все возвращалось на круги своя. Фролло снова занял свое место в суде, Эсмеральда выступала на улицах. Но и кое-что поменялось. Она уже совсем не боялась стражников, идущих мимо. Эти люди не пытались доставить ей неприятности, как это бывало. Не пытались арестовать ее, забрать ее заработок, или как-то домогаться. И она точно знала — это Фролло пообещал им нечто ужасное, если они сделают что-либо подобное. Более того, Эсмеральда три недели потом ночевала в опустевшем Дворе Чудес, но туда так никто и не пришел с облавой. Она поняла — Фролло перестал мечтать о том, что раздавит всех цыган, как тараканов, ему больше не было до них никакого дела. Но, когда он проезжал мимо нее на своем жеребце, то в его взгляде была такая боль, что у нее слезы наворачивались на глаза. Но говорить с ней он даже не пытался, предоставляя ей самой решать, что для нее лучше. И Эсмеральда все сильнее склонялась к мысли, что ей будет хорошо только с ним. Особенно четко она это понимала, когда с ней пытался заговаривать Феб, который не оставил надежды выиграть ту перевязь. Он оказывал ей знаки внимания, пытался шутить, говорил ей комплименты, но у Эсмеральды постоянно в ушах звенел его спор с гвардейцем. Наконец, она сказала ему: — Феб, оставь меня в покое, пожалуйста. — Но почему, Эсмеральда? — он искренне не понял. — Ты ведь мне так нравишься, правда. — Ага. Только еще больше тебе понравилось бы выиграть тот спор, помнишь? — Какой спор? — он сделал вид, что не понял. — Ну, Феб! — Эсмеральда фыркнула. — Тот самый, ты, помнится, очень хотел выиграть перевязь у своего приятеля. — Кто тебе про это сказал?! — он сам уже раскаивался, что сделал такую глупость, но прошлого не воротишь. — Слухами земля полнится. Мало ли, кто вас слышал. Я в этом не участвую. Ищи себе другой трофей, — она с раздражением посмотрела на него и ушла. Он смотрел ей вслед с горечью от собственной глупости — такую девушку потерял! — но ей было все равно. Эсмеральда думала о Фролло. Судья смертельно хотел подойти к Эсмеральде, когда видел ее на улицах. Только вот он пообещал ей, и сдерживался, как мог. Но однажды он не выдержал. Фролло ехал в своей карете по делам, когда увидел, как она сидит возле Собора Парижской Богоматери — наверняка только что спустилась от его пасынка, Квазимодо говорил, что Эсмеральда часто навещает его. Цвет лица у Эсмеральды был бледный до зелени, и Фролло понял, что пришли ее ненавистные дни, когда адская боль гуляет по всему телу. И как она еще ходит, он и пошевелиться не мог, когда женский организм выдавал такие выкрутасы?! Судья остановил карету, открыл дверь и позвал: — Эсмеральда? — Да, ваша честь, — в ее глазах была мука. — Подойди ко мне. Она приблизилась, и он помог ей взобраться внутрь. Эсмеральда села на скамью напротив него. — Почему ты сидишь здесь, моя дорогая? — Фролло пытливо глядел в ее глаза. — Тебе ведь сейчас очень больно. — Мне нужны деньги. Поэтому я пойду на свое место, и мы с Джали устроим пару фокусов. Нам надо чем-то кормиться. Фролло встал перед ней на колени и положил ладонь на ее поясницу, поглаживая так же, как она его, когда он был в ее теле и испытывал такие же мучения. — Я дам тебе денег, — тихо сказал он. — Только не мучайся. Тебе надо в постель. — Предлагаете свою, ваша честь? — несмотря на боль, она вздернула бровь. — Глупая девчонка, — нежно произнес судья, — отправляйся хоть во Двор Чудес. Хочешь, я довезу тебя туда? Тебе нельзя сейчас выступать на улицах, я же вижу. Ты того и гляди упадешь в обморок. Его теплая ладонь приносила ей облегчение. Эсмеральда покачала головой. — Я дойду, не беспокойтесь, ваша честь, — она улыбнулась, и Фролло вложил ей в руку несколько золотых. — Не отказывайся от моей помощи, прошу, — сказал он и погладил ее по щеке. — Я всего лишь хочу, чтобы тебе стало полегче. Эсмеральда сжала монеты в горсти. — Спасибо, — она прижалась щекой к его ладони. — Я тогда пойду, ваша честь. Вы правы, мне сейчас больше всего на свете хочется забиться куда-нибудь в угол и тихо страдать. — Ну иди, моя радость, — он вздохнул, Эсмеральда выбралась из кареты, и судья подал знак кучеру. Эсмеральда смотрела удаляющейся карете вслед и отчетливо поняла, что хочет вернуться к судье. Ей не хватало его все это время, не хватало его заботы, их перепалок и взаимных подкалываний. Он исполнил свое обещание, и делал все, о чем говорил, перед тем, как Эсмеральда ушла, и у нее не было больше причин опасаться его. Эсмеральда приняла решение окончательно и бесповоротно.