***
Прогуливаясь по городу, Россия с должным любопытством рассматривал каждую размалёванную вывеску. Но, не понимая, что на ней написано, он быстро терял интерес и шёл дальше, с каждым шагом всё отчётливей понимая, что задыхается от нахлынувшего чувства ностальгии. В Москве давно снег выпал, а тут всё ещё осень и первого снега до самого декабря ждать придётся. В европейских странах всегда так. Как же давно он не был за границей… А здесь всё по-старому, ничего не изменилось. Эта поездка была необходима Боссу, и Ваня не хотел принимать в ней участие, но быстро сдался, стоило только премьер-министру привести несколько неоспоримых аргументов. После дождя Мюнхен дышал свежестью, не успевший прогреться воздух был противно-холодным и в тоже время освежающе приятным. Остановившись возле ворот парка, Ваня нервно замусолил конец шарфа. Его всегда тянуло к природе, так и сейчас до безумия хотелось пойти туда, лечь на сырую травку и просто отдохнуть, медленно пропитываясь тонким ароматом осени. Вот только Ване сейчас не до этого. Он снова потерялся. А ведь он далеко не в первый раз приезжает сюда, следовало бы уже запомнить каждый угол. Но нет. Снова не туда свернул. Людвиг ничего не знает о приезде Вани, значит, и искать его никто не будет. Хорошо если повезёт случайно на него наткнуться, но тогда расспросов, что он здесь делает и почему не позвонил, не избежать. Зайдя в очередной тупик, Ваня схватился за голову. Не город, а сплошной лабиринт, надо отдать должное строителям. «Людвигу звонить нельзя, Босса беспокоить тоже пока не стоит, премьер-министра… Можно, но попозже», — размышлял он, пока следующая реплика не прервала его думы. — Кого я вижу! Русский котёнок снова потерялся? Мгновенно выпрямившись стараясь выглядеть более мужественнее, а ни как потерявшейся щенок, Ваня растерянно пролепетал: — Герр Керхайзер… Как Вы вовремя, я тут прогуливался и… заблудился. — Надо было сразу меня позвать, — осуждающе проворчал Рейх, но тут же смягчился. Опустив ладонь на плечо Вани, он зазывающе добавил. — Идём, Саша.***
— Мне не нравится, что ты поддерживаешь с ним общение, — ворчал Людвиг, не отрываясь от дела. Собака, которую он столь усердно отмывал в самом обычном красном пластиковом тазике, так и норовила выпрыгнуть и зализать Ваню до смерти. Если бы не Германия, то это бы точно произошло. Последнее время он совсем раскис. Питомцы ушами и носом чувствовали беспокойство хозяина, но не могли понять, чем оно вызвано. Людвиг всегда был против общения Вани с кем-то кроме него. Такое поведение вкупе с резко обострившимся чувством собственности смело можно было бы списать на ревность, но нет. Веских поводов для неё не было, тут что-то другое. — Что в этом плохого? — прошептал Ваня, опасаясь, что Людвиг в любой момент может с грубого тона перейти на крик. — Рейх больше не способен никому навредить. Шагая из угла в угол, рассматривая на стенах одноцветную плитку, Россия боялся даже взглянуть в сторону Людвига, который сегодня был не в настроении. — Ты его совсем не знаешь, — ворчал Германия. Сегодня он и правда был не в том настроении, мало ему было Берлица, угодившего в лужу, так ещё и Ваня свалился, как снег на голову. По команде выпрыгнув из тазика и стерпев неприятное обтирание полотенцем, Берлиц наконец-то подошёл к Ване. Но тот почему-то отказался его гладить, наверное, не хотел марать руки, шерсть ведь ещё не высохла. Обиженно заскулив, Берлиц стал тыкаться носом в его ногу, но безрезультатно. Про него забыли. — Он даже в таком состоянии способен на подлость. Хорошенько вымыв руки, затем обтерев их полотенцем, Людвиг подошёл к Ване и, точно ставя жирную точку в этом споре, поцеловал его в уголок губ. Дёрнувшись, сделав шаг назад, Ваня посмотрел на него, как на прокажённого. — Ты пьян? — Это был один глоток. Тебе не нравится шнапс? Вылив содержимое тазика в унитаз, Германия вернулся к раковине, принявшись его ополаскивать. Россия продолжал жаться в углу, но теперь с собакой, и, похоже, он нравится Берлицу. — Я предпочту смотреть на него из-за стекла витрин, а не когда он в тебе. — И это мне говорит русский? — с долей сарказма проговорил Германия. Вытерев место поцелуя тыльной стороной ладони, Ваня обиженно проворчал: — Хорошо, что не немец. Обидно видеть предателя в тылу врага. Позабытый всеми Берлиц вышел за дверь, оставив этих голубков выяснять отношения уже без его участия. Вот сейчас он пойдёт снова изваляется в грязи, а потом пройдётся грязными лапами по всему дому и залезет на кровать. Лучше всего на ту, где спит Гилберт, от этого парня всегда много шума и мало толка. Кстати об этом… мимо совершенно случайно проходил Пруссия. Услышав разговоры на повышенных тонах, он решил заглянуть в приоткрытую дверь и не ошибся. — Ке-се-се! Они снова ругаются, какая приятная картина, — с восторгом вещал Гилберт, украдкой наблюдая за происходящим. — Ну, давай! Поцелуй его… Нет-нет, сладкий, не торопись, у вас ещё вся ночь впереди, а за ней и утро. Несмотря на неожиданный визит, отношения между Людвигом и Ваней складываются как нельзя хорошо и комментарии Гилберта — прямое тому доказательство. — Он в своём уме? — проговорил Союз, всё это время стоя позади и наблюдая за белобрысым шпионом. — Ага, просто насмотрелся порнухи, — рядом с ним появился силуэт Рейха. Дождавшись, когда заклятый друг обернётся, одарив его холодным, пронизывающим до костей взглядом, Райнхард спокойно продолжил, не боясь, что их может услышать Гилберт: — Кого я вижу, Саша! И какими судьбами? — Мимо проходил, решил зайти, — равнодушно проговорил Союз, надеясь избавиться от присутствия Рейха. Но тот не спешил сдаваться. Опасно блеснув глазами, Райнхард сказал: — В таком случае, может, выпьем за встречу? Уж кого-кого, а Александра уговаривать согласиться на предложение выпить не нужно, он практически всегда и сразу соглашается без каких-либо нюансов. Правда, один раз отказ с его стороны всё-таки был. Когда один немец в погонах при параде обозвал его самогон бурдой, но потом извинился, откушав хвалёной Брагинским «бурды» и повеселев. Пустующий стол быстро преобразился: две чашки, заварочный чайник и шоколадное печенье, сделанное ввиде крекеров. Союз не был большим любителем чайных напитков, но, находясь в полумёртвом состоянии, быстро учишься брать, что дают. — Ну как тебе? — Вкусный, — Союз пожал плечами. Он не был экспертом в этой области, поэтому мог оценить столь дивный напиток только по двум категориям: вкусный — невкусный. — И давно ты на чай перешел? — С тех пор, как кое-кто ограничил доступ к спиртному, — проворчал Рейх, по лицу которого было прекрасно видно, что сожалеет он об этом не так уж и сильно. — А вообще, немцы не пьют чай так, как русские. Мы в этом плане предпочитаем кофе или пиво. Подозрительно покосившись на кружку в руках Рейха, Союз только сейчас заметил, что в ней был налит не чай, а кофе. Да ещё и без молока. За длительными разговорами бывшие страны не заметили, как закончилась закуска. Но это ещё полбеды, а самое страшное — нужно идти за новой. Вот только разомлевшие от горячих напитков мужчины не горели желанием отрывать свои пятые точки и куда-то идти. — Сходи за пряниками, — первым подал голос Александр, — я тебе расскажу, как Сталина хоронили. — Да что ты там рассказывать собрался? — усмехнулся Рейх. — Это недавно было. Давай сам иди, я тебе расскажу, как Ленина хоронили. — Как ты можешь рассказать о том, чего не было? — У меня фантазия хорошая, — хвалёно процедил Рейх. — Вот и пускай её в правильное русло. За очередным спором страны не заметили, как наступил вечер, им определённо есть о чём вспомнить и поговорить. Но это уже совсем другая история.