Только не на кровати!

Утром было замечательно и сладко. Сладкие потягушки, сладкий теплый запах Жени, не менее сладкие долгие поцелуи. Она явно нервничала, но довольно уверенно поворачивалась то ко мне, то к Андрею. Но, когда я решил добавить себя к их поцелую и мягко коснулся губами ее шеи, пока они целовались, девочка крупно вздрогнула и ужиком выскользнула из наших рук, села. — Н-не знаю, кажется, это перебор, — пробормотала она, взволнованно поправляя волосы. — Пока что, — с усмешкой подсказал я, — ну, не хочешь — как хочешь. Цапнув за шею парня, я подарил себе ещё один замечательный поцелуй. Он так покорно отдает рот в полное мое распоряжение, что аж клинит. И особый кайф в том, что ведомый он со мной, а с ней ведёт себя совсем иначе, пусть тоже покладисто и мягко. Издав невнятный горловой звук, Женя кашлянула, буркнула что-то о клыкастых блядунах и выбралась из импровизированной постели, видимо, пошла умываться. — А если она не захочет? — с лёгкой тревогой шепнул пушистик, податливо откидываясь на спину. — Что не захочет? — так же тихо уточнил я, забираясь на него и с силой оглаживая прижавшееся к моему боку бедро. — Нас вдвоем? — он кивнул, не разрывая поцелуй, прогнулся, прижимаясь ко мне стояком. Способность думать и планировать стремительно покидала меня и плавно перетекала в потребность трахнуть эту прелесть немедленно. — Будем по одному, разве проблема? Андрей качнул головой, подставляя шею, а я лениво прикинул, сколько бокалов хорошего и вкусного вина понадобится Жене, чтобы укоротить это «пока что». — Вы, я смотрю, ничего не стесняетесь, — фыркнула от дверей девушка. Андрей дернулся, вцепился в меня крепче, но сразу отпустил. Я поморщился, потому что на плечах явно останутся синяки его производства, легко поднялся. — Вы меня тоже ночью не стеснялись, — походя чмокнув мгновенно порозовевшую милашку в лоб, я тоже пополз умываться, принимать душ и дрочить. С этими нежными, блять, стеснительными розами никак не потрахаться честному вампиру! Надо бы отправить щеночка на прогулку и оприходовать Женю, чтобы ни у кого не возникало сомнений, кто тут батя. Пока я плескался, запечатлённые успели сообразить нехитрый завтрак, сесть за стол и создать гнетущую атмосферу молчания. — Я ещё не помер, что за кислые мины? — коснувшись на ходу слегка сгорбленной спины оборотня, я замер. Она коснулась меня в ответ. — Это я, — вздохнула Женя, а у меня потихоньку сердце падало в пятки, — нервничаю просто, и Андрей тоже… Ты что? Видимо, заметила выражение моего лица. У меня должно быть на лбу написано, что, во-первых, до усрачки страшно, во-вторых, я бы с радостью уже был на полпути к канадской границе. — У Андрея проблема немного другая, — сглотнув, я проследил за движением в его спине, как будто ребра пластилиновые, и что-то на пробу прогибает их, пытаясь найти путь наружу, — чего не сказал? — Не чуял, — его передёрнуло, и эта довольно омерзительная выпуклость пропала, — календаря нет. — Полнолуние? — оживилась чрезмерно любопытная и совершенно не информированная девушка, но слегка потухла, обратив внимание на наши скорбные морды. — Это плохо? Нет, детка, это ебаная катастрофа! Конечно, куда ему было учуять нарастание Луны на фоне запечатления, ревности и прочих удовольствий. И сейчас ему надо сваливать, а я поседею к ебеням. — Вожака нет, — прошептал оборотень, потёр лицо ладонями, — он… Контролирует. — Теперь ты свой вожак, — подавляя инстинктивное отвращение, я положил ладони ему на плечи, — пойдем, я провожу. Я вышел первым, давая стесняшкам поцеловаться на прощание, кажется, щенок что-то пробормотал успокаивающее или ласковое. Прикинув размеры обращённой твари для такого крупного парня, я поежился от холодных мурашек. Не учел я этот момент, м-да, совсем не учел, когда строил планы на совместную жизнь. Старый стал, глупый и забывчивый. — Охотиться пойдешь? — почти безразлично поинтересовался я, поджидая, пока Андрей обуется. — Не на кого, — презрительно скривился ценитель дичи, выпрямился и посмотрел на меня так, что я понял — нужна беседа, — уйду подальше. — Сколько ещё времени есть? — я сунул руки в карманы, неторопливо спустился по ступенькам крылечка. — Пара часов, — неопределенно пожал плечами парень, конвульсивно дернулся всем телом, не сбиваясь с шага. Ну, думаю, успеет, если достаточно восстановился, чтобы не останавливаться. Но почему-то мне кажется, что его вторая ипостась ну очень захочет познакомиться поближе с запечатленной. А тут я, природный враг, заебись. Но и Женю я не могу бросить одну, надеясь на звериную нежность. Мы молча дошли до следующего дома, и я за локоть втянул его за угол, прижал к стене. Вернее, прислонил, как манекен, потому что кое-кто явно потерялся в пространстве и времени. — Ты справишься, — как можно убедительнее прошептал я, обхватив его лицо ладонями, — успокойся, все нормально. — Мне страшно, — едва не заскулил он, беспомощно хватаясь за мои руки и мгновенно превращаясь из серьезного не по годам парня в неокрепшего мальчишку, боящегося перемен и ответственности, — сейчас и… И за будущее. Первое полнолуние без вожака, да и вообще первая неделя самостоятельной жизни. Во многом он опирается на меня, но я не могу заменить или воссоздать ту глубокую эмоциональную связь, практически телепатическую. И влиять на него я тоже так не могу, он меня слушает потому, что хочет, а не потому, что мои слова звучат как неоспоримый приказ. — А что с будущим не так? —поглаживая острые скулы большими пальцами, я прижался лбом к его лбу, ткнулся кончиком носа в нос, зная, что они так делают в стае. А ещё лучше бы мне им пропахнуть как следует, если ночное и утреннее выветрится, есть шанс, что примет за своего. — Тебя боюсь, — почти захныкал Андрей, — ты же не будешь делать мне больно? И ей? Позаботишься о нас? Не сомневаюсь, такую порцию откровенности и болтливости я в следующий раз получу только через неполный месяц, в полнолуние. Ох и штырит же его, а ведь это просто астрономическое явление… Но бояться у него поводы есть. Хоть они и сильнее физически, бусы из вампирских клыков на шеях вожаков гораздо более редкое явление, чем шкура обращённого на полу перед камином в родовом поместье. — Я не делаю своим любовникам больно, — заверил я, влепил ему в губы смазанный поцелуй, — и женщинам тоже. Я очень добрый, малыш, доверься мне. Он даже почти не отвечал. Хватался с проснувшейся силой за меня так, что искры из глаз сыпались, распахивал рот и давал вылизывать, покусывать, практически трахать языком. И между поцелуями хриплым шепотом просил, буквально умолял выебать его, потрогать, сделать хоть что-нибудь. Торопливо расстегнув на нем джинсы, я лизнул ладонь, но он перехватил ее и так обстоятельно облизал, преданно заглядывая в глаза, что никакая боль не помешала бы мне возбудиться. Надрачивая нам одной рукой, другой я гладил его по затылку, вжимал всем телом в стену, сцеловывал глухие стоны, балдея от податливости и мягкости. Мелкий кроватный эгоист, даже не почухается, видимо, на счёт моего удовольствия, ублажайте его всеми мыслимыми и немыслимыми способами, а он позволит. Люблю таких мальчиков. И люблю решительных свободолюбивых девочек, как Женя. — Я трахну ее, уху-м? — лучше пусть свыкнутся оба с этой мыслью, чем мы будем играть в волчьего Отелло. Андрей торопливо закивал, крепче обнимая меня за плечи, и я воодушевился. — Понежнее, верно? Заласкаю, зацелую, как тебя, — скользнув ладонью по напряженному крепкому бедру, я с удовлетворением поймал губами тихий стон, — она любит ласку, очень. Любит, когда ласкают грудь и шею. — И под коленями, — проскулил пушистик, все явственнее пытаясь повиснуть на мне всей своей мускулистой красивой тушкой. Ишь, уже нашел на одну эрогенную зону больше. Ну у него и времени было больше, если уж на то пошло. Но в грязных разговорчиках лучше меня никого нет. Теперь уже, видимо, во всем мире. — А ты? — легко куснув его за ухо, я двинул тазом, втирая его в стену сильнее, и реакция не заставила себя ждать. — Какая ласка тебе нравится? Слегка отстранив меня, Андрей посмотрел на меня неожиданно ясными глазами и чрезвычайно серьезно выдал: — Простаты. Меня хватило только на пару секунд. Заржав, я уткнулся лбом ему в плечо, честно пытаясь продолжать дрочить. Маленький пошляк тоже тихо смеялся, гладя меня по голове и плечам, пришлось поднимать голову и смотреть на его чудную улыбку. — Ты такой красивый, — поделился я, целуя уже покрасневшие от моих усилий губы, и глубокий поцелуй, вроде, вернул нужную кондицию, — особенно глаза. Я как-то даже не понял, что произошло, потому что Андрей бухнулся на колени так резко, будто у него все силы стоять кончились. А вот на отсос остались. Застонав сквозь зубы, я упёрся рукой в стену, запустил пальцы в мягкие волосы. С таким инициативным парнем можно иметь сколь угодно стеснительную девушку и не срываться, вот же мне повезло, господи, спасибо! Медленно натягиваясь на член, он жмурился. А потом, приняв практически до основания, открыл глаза. Я думал, что они красивые? О, я ошибался. Вот он, сука, идеальный ракурс, чтобы рассматривать чудесные зелёные глазищи. — Я уже почти люблю тебя, — не без труда выдохнул я, аккуратно двинув бедрами. Ебучие оборотни могут задерживать дыхание на десяток минут, так что сей конкретный экземпляр не возражал и довольно жмурился, иногда даже постанывал, активно себе надрачивая. Вот же ж мелкая блядь… Кончив сам и позволив кончить мне, он встал, застегнулся, деловито отряхнул колени, чмокнул меня в уголок губ и так чесанул по обочине дороги, что любой гепард бы позавидовал. Отсосал и убежал — разве не идеальный? Усмехнувшись, я привалился плечом к стене, потому что мог себе позволить передохнуть, меня там изнутри ничего не подпирает. Уже, по крайней мере. Улыбаясь, как идиот, я сыто потянулся, поправил одежду и, совершенно не торопясь, прогулочным шагом направился обратно. Сорвал травинку, сунул в рот и понял, что до зуда в горле хочу курить. Женя сидела на кухне, где и оставили, и дулась. Видимо, мы с Андреем слегка увлеклись проводами. — Ну так ты расскажешь мне или нет? — стукнув кулачком по столу, она хмыкнула. — Только сначала лимон съешь, зараза. — Пошли в магазин, — и не собираясь убирать с морды довольную лыбу, я предложил ей руку, — по пути расскажу, тебе надо знать очень многое. — Для начала, расскажи, как вы, такие все отличающиеся от людей, не спалились? — фыркнула девушка, но помощь приняла, покорно пошла за мной на выход. — Грамотная работа психушек и пропаганды, — пожав плечами, я сунул руки в карманы, — и вампирам в этом плане попроще, а оборотням с их лунными месячными тяжко живётся. Женя прыснула, попыталась сохранить серьезную моську, но все же рассмеялась. — Слушай… — едва не задыхаясь, она оперлась на стену. — А если… А если совпадет? Ну, лунные и обычные? Очень стараясь не представлять возможное зрелище, я тоже заржал и посоветовал спросить у нашего пушистика, когда он вернётся, хотя воображение упорно подкидывало картинку страхоебины с болтающейся в причинном месте на шерсти прокладкой. Отсмеиваясь, мы немного прошлись, держась за руки. Лапка у Жени холодная и маленькая, и она тоже очень красивая. Я ебаный счастливчик и не собираюсь зажираться, буду беречь обоих. Уж не проебывать шансы я научился, за сорок-то лет. — Ну так что с полнолунием? — конечно же, надолго ее не хватило. Любопытная малявка, но это хорошо. И явно знает где магазин тут, ведёт меня уверенно. Много брать не будем пока, чисто на сегодня-завтра, перевязочное и сигареты. Надо надеяться, что Андрей успеет оказаться достаточно далеко, чтобы не учуять нас и не прибежать знакомиться и быковать на конкурента, но надежды, сука, часто умирают. — Ну, во-первых, это долгое мероприятие, почти сутки, — я почесал горло, чтобы хоть как-то попытаться унять чертов никотиновый зуд, — завтра он должен вернуться уже в человеческом виде, правда, скорее всего, голый. — По-моему, никто не будет против, — хихикнула Женя, и за это я на ходу наклонил голову и чмокнул ее в губы. — Во-вторых, это его первое полнолуние без вожака, так что ему будет сложно, он не зря нервничает, — пнув камушек, я прищурился на солнце, — они вообще очень социальные, ему будет непросто без своих. Думаю, мы ещё услышим тоскливый вой, когда его начнет колбасить без общества таких же шерстистых. — Ну, я так поняла, это его выгнали, когда мы нашли, — уточнила девушка, я кивнул, — а почему? Ну, скорее всего, потому, что гей. Но это только догадка, да и слишком личное, чтобы я мог об этом говорить с кем-то, кроме самого Андрея. — Его и спроси, — пожав плечами, я заметил впереди вывеску и возрадовался, потому что, конечно, женщины прекрасные существа, но часто топографически несмышленые, — у них всегда сложные отношения и иерархия, как и у волков, всякие сигналы, жесты, потому что, как ты могла заметить, с разговорами напряжёнка. — Это уж точно, — вздохнула Женя, погладила большим пальцем мою ладонь, и я растаял от милоты неосознанного движения, — а почему мне нельзя посмотреть? Он будет как волк выглядеть? — Как чудище лесное, — я передёрнул плечами, — неуравновешенное страхоебище с зачатками разума и повышенной агрессией. Вампиры и оборотни примерно как кошки с собаками, так что, хоть он и признал во мне подобие вожака, встретиться я желанием не горю. — Так вот чего он с тобой так… — многозначительно протянула мелкая засранка. — Было бы поверхностно так сказать, — поморщился я, открывая для нее дверь магазина. Судя по вывороченному замку, они тут точно уже были. И как же воняет гнилыми овощами… Ей хорошо, она особо не чувствует. — А на меня он будет как на добычу смотреть? — поинтересовалась Женя, прихватив корзинку. Я хмыкнул, покачал головой, удивляясь некоторой наивности дамочки. Сказано же — запечатленная, обожаемая, бесценная, как ещё объяснить? — Как на часть стаи, родную и любимую, — она с подозрением прищурилась, и я поспешил заверить: — платонически, совокупляться не полезет. Хотя есть дамочки, которым такое нравится, ага. — Фу какой, — сморщила носик Женя, и я немедленно поцеловал ее в самый кончик, — так, может, надо было его не выгонять? Да кто его выгонял? Видела бы она, с какой скоростью он удирал самостоятельно и добровольно. — Не виноватый я, он сам ушел, — оскорбился я, сгребая с полки банки с кукурузой и отбирая у хрупкой девочки сразу потяжелевшую корзинку, — и вообще, ты видела, как играют собаки? Все эти нежные укусы, борьба, все такое. А теперь представь, что так с тобой захочет поиграть зубастая и когтистая двухсоткилограммовая балда. Нравится перспектива? — Спасибо, обойдусь, — нервно хмыкнула девушка, прихватила шоколадки и тоже благоразумно не пошла в сторону прилавков с овощами и фруктами, — что-то ещё надо? Я глянул в корзинку. Консервы, пяток килограмм тушёнки на завтра пушистому, хлебцы, паштет и сладости. Нормас, надо только взять воды и сигареты не забыть. — Попить, — подсказал я, направляясь к кассе. Пока Женя выбирала на свой вкус, я быстро скидал в пакет «покупки» и заинтересованно заглянул за шторку, где хранился табак. Выбор невелик, м-да. Но мои любимые есть, так что я взял сразу несколько пачек, прикарманил пару зажигалок и вышел на воздух, где не так воняло гнилью. Закурив, я аж застонал от первой затяжки. Хорошо-то как, ебаный в рот… Кстати, да, день удался, горловой минет и стандартный секс в перспективе. В равной перспективе то, что это будет мой последний горловой минет и последний секс, если щеночек придет поиграть. Женя вышла с ещё одним пакетом, без избыточного феминизма отдала его мне, и мы двинулись в обратный путь. Она слегка поникла, потому что запечатленного рядом нет, конечно, это непроизвольное. Но, боже, она была такой милой, что трахал я ее долго, со вкусом, нежно и ласково. Сидя на ступеньках крыльца, я с удовольствием курил и потягивал еле прохладную колу. Солнце приятно припекало на лицо и плечи. Многие мои родичи презирают дневное светило и предпочитают аристократическую бледность, но я ебал. Это же так приятно… Почти так же, как прикосновение тонких прохладных пальчиков к шее. — Жестко у вас все, похоже, — тихо отметила Женя, садясь рядом. Я скосил глаза на налившееся синевой плечо, представил, что и лопатки, и шея такие же, усмехнулся. Зря футболку не надел, с одной стороны. С другой — чего прятать-то, не измена же. — Наоборот, — обняв худышку, я подтянул ее поближе, — он очень нежный парень, просто ему было сложно контролировать себя, а запах какой-никакой на мне оставить надо, чтобы потом за чужого не принять, если что. — Да-а, конечно, только ради запаха, рассказывай! — хмыкнула она, пристроив голову у меня на плече. Тихо смеясь, я выбросил недокуренную сигарету и поцеловал ее в висок. Хорошая, теплая, милая и, что очень важно, спокойная девушка. Ненавижу женские крики, истерики и прочие громкие способы выяснения отношений. Мы уже ложились спать, даже уже легли, когда я услышал то, от чего волосы на затылке зашевелились. — Щ-шеня-а… Тихо-тихо, под окном. Ну конечно, конечно, он пришел. Господи Иисусе Христе, ебаный в рот… — Не кричи, — зашептал я, заглядывая сонной и ничего не понимающей девушке в глаза, — он пришел. Когда увидишь, не кричи и не дергайся, если нападет на меня — не лезь. Ясно? Она кивнула, явно испугавшись, побледнела, закусила губу. Стукнула дверная ручка, искаженное имя донеслось уже из прихожей. Сука, в темноте особенно страшно. Надо было оставить свет, я же понимал, что он придет. Ладно, ладно, сейчас главное — не показать страх. Я отодвинулся от Жени, сел на расстоянии вытянутой руки, показал ей оставаться на месте. Во-первых, так он не заденет ее, если кинется на меня. Во-вторых, так мне удобнее будет сигануть в окно, благо, деревянное, а не двойной стеклопакет. То, что сложно было назвать Андреем, открыло дверь и вошло. Женя придушенно пискнула и, кажется, готова была отъехать. — Ш-шенья-а… — протянул обращённый. Ясен хуй, когда челюсти немного вытягиваются, верхняя срастается с носом, а разрез рта увеличивается до задних зубов, не помещающихся во рту, говорить становится трудно. Яркие зелёные глаза только доказывали, что это именно наш пушистик. Руки удлинились, ноги согнулись и выломились стопы, стали как у волка. Этакий орангутан на волчьих ногах, даже руки ставит так же, на кулаки. А то десятисантиметровые когти мешали бы ходить. И все это поросло густой шерстюгой цвета его русых волос. Заметив меня, оборотень нервно стриганул ушами и принюхался. Я осторожно встал. Показать ему, что я тут батя. Я вожак. На меня нельзя… Он зарычал, вздыбив шерсть на загривке и прижав уши. Но я же знаю, что они прижимают уши, когда боятся. Отлично. Шагнув к нему, я рыкнул в ответ и отвесил ему леща. Сердце перестало биться нахуй от ужаса, потому что я только что ударил то, что в прямом бою один на один победить нереально. Обращенный обиженно заскулил, слегка сгибая руки и подобострастно заглядывая мне в глаза снизу вверх. — Майо-о… — нерешительно протянул он, указывая на истукана, который ещё недавно был Женей. — Твое, — кивнул я, посторонившись и пропуская его, пока он спрашивает разрешения, а не ломится силой, — не смей обижать. Помотав ушастой уродливой башкой, оборотень на полусогнутых подобрался к девушке, не смеющей даже вздохнуть, и улёгся у ног, положив голову на стройные бедра. Глаза закрыл, расслабился и явно готов был слюни пускать от удовольствия. А, нет, реально пускал. Как-то механически подняв руку, не отводя от меня огромных и полных ужаса глаз, Женя плюхнула ладонь ему на шею и почесала. Чудище довольно хрюкнуло и свернулось клубочком. Я решил, что вполне могу ненадолго их оставить, потому что ноги не держали. Казалось, все поджилки дрожат. С нормальным оборотнем это бы не прокатило, он бы мне руку ещё на подлёте откусил. Чтобы как-то себя занять, а ещё отвлечь Андрея от любимой и дать ей вздохнуть, я налил в железную салатницу воды, вернулся в спальню. Позы не изменились. — Хочешь пить? — поставив миску на пол у двери, я бочком, вдоль стеночки, отошёл. Оборотень оживился, встал, и меня опять продрало ужасом от его размеров. Если бы его не выперли, через десяток лет он нагнул бы своего вожака и даже не заметил. Присев рядом с Женей, я взял ее за руку. Она с каменным лицом смотрела, как оно садится на задницу, берет в огромные ладони миску и подносит ее к морде, шумно лакает, но руку мою стиснула так, что явно самой стало больно. — Все хорошо, — шепнул я, поглаживая ее пальцы, — он нас узнал, видишь? Дергано кивнув, она вся вздрогнула, когда Андрей поставил пустую миску и повернулся. М-да, ну и рожа. Помесь листоноса с пекинесом, не иначе. — Майо, — нахмурился обращённый, подходя к нам. Ему, огромному, в маленькой комнате много шагов не требовалось. — Мое тоже, — твердо ответил я. Он не переставал хмуриться, наморщил нос, так что я решился и оскалил зубы. За мной со вздохом признали право собственности и легли на прежнее место. Успокоилась Женя только тогда, когда оборотень заснул. В основном, потому, что он смешно захрапел, побулькивая и поскуливая.