Только не на кровати!

Я проснулся от того, что детка сладко потягивалась прямо у меня на груди. Зевнула, как котенок, а сам кот, лежащий на подушке, не удержался и зевнул следом. Андрея уже не было, видимо, ускакал в поле. Нравится ему в земле возиться, вон, к уборке урожая добровольно дал себя припахать, а все и рады, сильный же, как вол. Может быть, и ему польза, энергию растрачивает, а то совсем без дела ему выть охота. Не умеет быть лентяем, ума не приложу, как вообще так можно. — Доброе утро, — солнечно улыбнулась Женя, и я чмокнул ее в шею, поглаживая по щеке. Чудесная, теплая, вкусная девочка, просто вампирская радость, — что на завтрак? — А что хочешь? — тоже зевнув, я потер глаз. Вразумительного ответа не последовало, так что придется решать самому. Наверное, сделаю яичницу с помидорками и посыплю сыром сверху. Благо, тут народ сельскохозяйственный собрался, они и сыр делают, и кефир, и колбасу с сосисками, короче, без любимых полуфабрикатов я не останусь. Не зря мы решили дальше не ехать, отлично ведь устроились. Пока девушка плескалась в ванной, я выполз на крыльцо, уселся на ступеньку и закурил. Утром уже свежо, сентябрь на носу. В принципе, можно подводить итоги лета. Мы прожили в этом городе два с половиной месяца, а может, и все три. Вампиры тут адекватные, люди, в целом, тоже. Их попытки поддерживать денежную экономику довольно смехотворные, но это дело времени, а пока что все больше натуральный обмен имеет место. Тоже удобно, потому что щеночек наш и с коровами там помогает, и в полях, и свой огород завел, теплицу на соседнем участке строит потихоньку, чтобы зимой тоже были какие-никакие овощи. И, несмотря на хуеву кучу контактов с окружающими, остаётся все таким же нелюдимым и неразговорчивым. Милый хмурый волчонок. Женя кайфует, читает, рисует, в школе два раза в неделю учит детвору изобразительному искусству. Кота почти везде таскает за собой, а потому он не только растет, как положено по возрасту, но и стремительно округляется от всяческих угощений, я уж даже почти перестал его дома кормить, чтобы не разжирел окончательно. Все нашли свое место, все спокойны, занимаются тем, что нравится. И любят меня. Невольно улыбнувшись, я затянулся, чтобы это скрыть. Не говорят ни слова, конечно, как и я, но заметно прикипели ко мне, жмутся, трутся, мурлычут и урчат. А я? Я счастлив. Учу троих прикольных подростков лабать на гитаре, иногда пою на тусичах у костра, а в остальное время валяюсь дома, играю в ноут или приставку, смотрю фильмы, читаю, иногда порываюсь написать пару статей. Готовлю вкусности для своих детишек, прямо всласть кручусь на кухне. Кстати, надо проверить, ростбиф уже должен был замариноваться. Уж, благо, в хорошем мясе дефицита нет. Что бы такого изобразить на обед? Андрей с поля придет голоднее обычного, надо бы что-нибудь сытное. Сварю, наверное, картошки, нарублю укропа с чесночком. Есть ребра, можно их сделать на гриле так, что кости будут отлетать, но это не особо много мяса, лучше вечером, с пивком. Ростбиф хорош тонкими ломтиками в бутербродах, если готов уже, с вечера наделаю и дам ему с собой на работу, чтобы хоть перекусил, прорва ненасытная. Котлет наделаю, видимо, будет самый простой вариант, пряных, из свинины и говядины, да. И салат бахну из огурцов и помидоров, будет суровый и аскетичный обед. На кухне, как всегда, царил лёгкий срач. Но я уже даже привык, ну подумаешь, посуда не вся помыта, мусор не вынесен и кастрюли на тумбе стоят, а не в ней. Я вытащил из холодильника контейнер с ростбифом. Мариновался он всю ночь, так что должен быть офигенным. Пах, по крайней мере, умопомрачительно. Очистив его от маринада и ниток, я сразу же и сделал бутеры, пока резал помидоры и сыр для яичницы. Женя нежные ломтики немного розового мяса оценила, полакомилась с удовольствием. И смотреть, как она ест, почему-то стало моим отдельным фетишем. Нет, Андрей тоже ест благодарно, с наслаждением и треском за ушами, чувствую себя довольной хлопотливой женушкой. А она — смакует, ест только то, что действительно вкусненько, маленькая капризуля. Милая, как не знаю кто, ну за что мне это? За какие такие хорошие дела я получил это счастье? Мы неторопливо позавтракали, детка помыла посуду. Она почти всегда это делает, говорит, что, раз я готовлю, получится нечестно, если я буду ещё и убирать. Я достал из морозилки мясо, чтобы потом накрутить фарша. Причем накручу побольше, мало ли, пригодится в будущем. Мы осели в гостиной на диване. Диван, конечно, царский, мы его с Андреем еле приволокли с соседней улицы, но реально крутой, со всякими примочками, подставками, подножными пуфиками и прочей удобной хренью. Собственно, на нем девушка обычно и обитала. Пришлось сообразить ей откидную полочку, так что на столике рядом у нее стоял ноутбук, а на полочке обитал здоровенный графический монитор. Даже представлять не хочу, сколько он мог бы стоить, если бы мы просто не нашли его на складе. Но ей нравилось, она возилась с ним вдохновенно, почти целыми днями рисовала. А я, если было нечем заняться, благополучно залегал рядом с джойстиком. И котик тоже не отказывал нам в компании. К слову, рисовала детка много. Нас. То портреты, то конечности или торс. Но, в основном, гомоеблю. Вот сидит и старательно прорисовывает напряжённые пальцы Андрея, впивающиеся мне в лопатку. Уже набросала податливо обнимающие мою талию ноги, лицо с заломленными от удовольствия бровями и приоткрытым в тихом стоне ртом уже готово. Моему лицу тут быть не суждено, есть только уголок челюсти и макушка, потому что я был занят раскрашиванием жёсткой шеи во все оттенки красного. Зато мои пальцы в его волосах шикарно получились. Извращенка маленькая. Но рисунки охуенные, даже подрочить можно. Причем, не всегда даже то, что уже было, иногда она сама придумывает позы. Ну а нам не особенно трудно ее порадовать воплощением идеи в жизнь. Я несколько завелся от созерцания этого развратного искусства и попробовал приставать, но, как и всегда, поглощённая художествами девушка меня только отпихнула, чтобы не мешался. Я обиделся, доиграл до контрольной точки и ушел на кухню. Включил мясорубку, навертел дохрена фарша, замариновал ребра. Картошки начистил, поиграл немного с потребовавшим внимания котом. Пока котлеты, пока варка, жарка, туда-сюда — уже и время обеда настало. Он всегда приходит к половине первого. Так что я вытер руки и пополз на крыльцо встречать благоверного, как нежная жёнушка. Пока ждал, покурил спокойно. Кот решил растрясти жирок и боролся с травинкой, конечно, победил ее, заборол и довольно пожевал. Милое животное, подрос уже хорошенько. Я услышал работяг издалека. Когда они поравнялись с нашим забором, сунул окурок в пепельницу и встал. Андрей молча, без единого жеста отпочковался от группы из пяти мужиков и вошёл в калитку. Никто ничего не сказал, уже привыкли, как и к тому, что мы обжимаемся при свете и свидетелях. Добрел вот он до меня и просто ткнулся лбом в плечо, обнял, тяжко вздохнул. — Устал? — шепнул я, запуская обе руки ему в волосы и почесывая горячую от солнца голову. Он невразумительно заворчал. — Пойдем, обед уже готов. Но, несмотря на сказанное, я не двинулся с места. И щеночек тоже, постоял несколько минут, посапывая мне в шею. Физически его утомить нереально, но вот от взаимодействий с чужими людьми он устает очень быстро. Видимо, сегодня не получилось работать особняком, гомон и запахи его измучили. Пушистые — они такие, только свою стаю любят, а остальные, по определению, враги народа. Пока я возился с тарелками, салатом и чайником, Андрей позаимствовал немного тепла и ласки у запечатленной, потискал ее на диване и ушел смывать с себя пыль. Мы пообедали спокойно, коту тоже я поставил блюдце с влажным кормом на стол, чтобы не отрывался от семьи. Оборотень уплетал с космической скоростью, потому что я с вечера ему никакого перекуса не приготовил, а будить ради этого меня с утра он не стал, и слава богу, а то пиздюлей мог бы огрести. Я свой чуткий старческий сон тщательно охраняю. Добытчик выхлебал свою полулитровую кружку зелёного чая, поцеловал нас обоих и потопал на выход. Иногда мне кажется, что он считает своим долгом работать за троих, хотя я говорил ему, чтобы не изводил себя. Народ, конечно, шарит по магазинам и собирает все, что может долго храниться, но они и большие склады торговых сетей нашли, так что не сильно активничают. Уж на год мы бы тоже могли консервами, крупами и макаронами запастись и без его полевых работ. Но нет, целеустремлённо ходит. Может, ему, и правда, нравится, раз уж в выходные он идёт копаться в своих личных грядках. Женя увязалась за ним, что-то рассказывая, я слушал краем уха, пока убирал со стола. Они дошли до калитки, когда издалека донесся выстрел, очень слабый отзвук. Но я всё равно все бросил и помчался в гостиную, где на полке лежал один из пистолетов. Загнал ударом ладони магазин, дослал патрон и пошел на улицу, чтобы вернуть детишек в дом. Даже если кто-то просто тренируется, я перестрахуюсь. — Какие люди, — приветственно оскалился Макс, а у меня ледяные мурашки побежали по спине от неприятного дежа вю. Он заломал и скрутил зло пыхтящего Андрея, а незнакомый мне парень, но тоже вампир, держал белую от страха Женю, — не думал, что ещё раз увидимся, мелкий, — я промолчал, чтобы не мешать себе думать. Выстрелить я не успею, только руку подниму, как он уже свернет щеночку шею. И человечек мой, опять же... — на этот раз мы никуда не торопимся, так что у мамы будет время уговорить тебя, как следует, — и сильнее заломил оборотню руку, заставил его тихо рыкнуть. Уговорить меня? Верно, верно, какой же я идиот... Она ведь говорила, а я был почти не в себе! Она хотела собрать вампиров и людей, согнать всех в одно место и единолично править. И... И меня? Нет. Ни за что. Я не вернусь в клан, нет, не после побега, будет ещё хуже. Если она просто отберёт у меня детишек, будет лучше, но нет, она оставит их и будет мучить, без разницы, провинюсь я или нет. Я не собираюсь так жить, ни за что, да и не жизнь это будет. Бежать? Что ж, видимо, бесполезно. Шанс был, надо было свалить подальше от людей, но я купился на комфорт, на взаимопомощь, остался в крупном городе и, разумеется, легко попался. Нельзя было. Но к чему сослагательное наклонение. Если бежать некуда, путь остаётся только один. — Простите меня, — попросил я, но взглянуть на них не смог. Я оставляю их одних, зря, но они справятся. А если нет — что ж, я этого уже не узнаю. — Э, э! — возмутился Макс, когда я приставил пистолет к виску. — Кость? — неуверенно окликнула Женя. Просто нажать, это легко, я смогу. Умереть. Больше никогда не увидеть этих двоих, не погладить котика, не покурить утром на крыльце с сонной красавицей под боком. — Блефует, — фыркнул незнакомец. Зато больше никогда меня не укусят с ядом, не будут пинать походя. Никаких больше унижений, тревог, вкусной еды и горячих тройничков. Если попаду в рай, скучать по тройничкам буду больше всего. — Ты же не настолько трус! — прошипел Макс. О, да, именно настолько. Я не вернусь туда. Прощайте, мир, солнце, кот и все, кого я люблю. От выстрела зазвенело в ухе, но я слышал женский крик. Даже не было больно именно там, в голове. А ещё — никаких тоннелей и движения к свету, только темнота и боль в плече, на которое я упал. И тихий плач, ещё более тихое бормотание, которое я никак не мог разобрать за оглушительным свистом в ухе.