Рокировка

Глава отбечена. Бета: Фантомка Во время спарринга нужно думать исключительно о спарринге, а не отвлекаться на посторонние темы. Однако уже который раз Гарри забывал эту непреложную истину, чего, к слову, с ним не случалось со времён юности. В очередной раз врезавшись спиной в стену, он с чертыханьем сполз на пол, потёр ушибленный затылок, кряхтя, вытянул ноги и посмотрел на Риту. — Что из себя представляет Смагли? — спросил Гарри. Слова Дамблдора о какой-то неудобной правде, которую следует знать миру, неожиданно зацепили и крутились в голове наравне с другими насущными вопросами, не давая сосредоточиться на тренировке. Это в его бывшей реальности мало у кого хватало смелости или дурости трепать имя Поттеров, друзей и хороших знакомых семьи, хотя бывало всякое, но всегда заканчивалось быстро и огорчительно для умников. Здесь же расклад пока несколько другой. — Из рода Коннолли. Его матушка, как и Молли Прюэтт, выскочила замуж не пойми за кого и лишила своих детей наследия рода, — Рита очистила себя и Гарри от пыли и уселась на скамейку. — Энди на хорошем счету у главного редактора Пророка, маркиза Каффа. Что до самого Варнавы, то он состоит в весьма дружеских отношениях с почти безголовым гоблином. Ходят слухи, что только благодаря Рагноку маркиз не пошел по миру. А вот с Дамблдором очень давние и серьёзные разногласия. Ну, что еще? Смагли честолюбив, но очень осторожен, и ради карьеры лезть на рожон не станет. А с чем связан твой интерес? Переместившись в более удобное место, а именно в спальню, и после приведения себя в порядок, Гарри рассказал Рите о встрече с Дамблдором, явлении репортёра, вскользь упомянул Снейпа. Но по мере развития беседы, отвечая на наводящие вопросы, он поделился «предсмертными» воспоминаниями соратника старикашки, своими размышлениями по этому поводу… Словом, за короткий срок случился едва ли не полноценный экскурс в прошлое юного Поттера и сотоварищей. — Любопытно, — после недолгого задумчивого молчания произнесла Рита. Качнув ногой и покусав губу, она прищурилась. — Насчет неудобной правды, да к тому же касающееся тебя, пока сказать ничего не могу… тут надо подумать. Дамблдор хитрый и изобретательный старикашка, он и наше сотрудничество может так развернуть, как мне и не снилось. — Не прибедняйся, душа моя, — хмыкнул Гарри. Он перевернулся на бок, подложил руки под щёку и, взглянув на Риту, восседавшую в кресле, подмигнул: — В искусстве действовать всем на нервы вы практически равны. — Это верно. Только выгляжу я лучше и работаю гораздо тоньше, — не скрывая самодовольной ухмылки, произнесла Скитер, но тут же досадливо нахмурилась. — Хотя, конечно, были и проколы. Но у Альбуса их больше и они кардинальнее. И самая глобальная его ошибка — это ты. Он ведь до сих пор не верит, что ученик — стреноженный и практически ручной, превзошел его в интригах… наглости и авторитете. Так что сейчас у Дамблдора весьма и весьма ограниченный круг верных людей. Сбежавший Энди не станет с тобой бодаться, поэтому какую бы информацию Альбус не задумал бросить в массы, ему придётся поискать другой «рупор правды». А это, скажу тебе, сделать в Британии будет очень затруднительно. Впрочем, за рубежом тоже. Ну, если только у Альбуса не завалялась в должниках парочка-другая богатых и влиятельных сэров и пэров, владеющих местными газетами. Что вряд ли. Вопреки обывательской уверенности, великий маг местного разлива не пользуется большим уважением и безусловным доверием среди тамошнего населения, — Рита скрестила ноги в лодыжках и, прикрыв рукою рот, зевнула. — В общем, ты обыграл его по всем фронтам, так что не волнуйся, трепыхается он в надежде сбить с толку и напугать. Но терять бдительности всё же не стоит. Во всяком случае, до дуэли. Что же до Снейпа, хм… — Скитер многозначительно хмыкнула и хитро прищурилась, а Гарри сел, нахмурился и задался вопросом, чего такого она увидела, что прошло мимо его внимания, — ведёт он себя как раз предсказуемо… ну, если отбросить внезапное раскаяние в непедагогическом поведении, прозрение или ещё чего-нибудь подобное, во что я не верю. Он просто сменил тактику, ведь продолжать превращать тебя в «грушу для битья» абсолютно бесперспективно, к тому же вредно для здоровья и репутации. И Дамблдор тому подтверждение. С тобой надо дружить… — Чего-то нить твоих рассуждений ускользает от моего понимания, — пробормотал Гарри и почесал макушку. — Как связана будущая мифическая дружба с многолетними выпадами в мою сторону? Он меня что, мечтает задружить до смерти в отместку за проделки моего отца? — Скорее залюбить,— хитро щурясь, ответила Рита. Подойдя к кровати, она сбросила с себя пеньюар, стащила халат с Гарри, толкнула его на спину и, усевшись верхом, подмигнула: — за отца пытался, но у тебя оказалась слишком толстая кожа и никакого удовлетворения для мстительной души он не получил. Теперь будет стараться за мать. — Я понял, — проворчал Гарри, оглаживая соблазнительное женское тело и довольно жмурясь от ответных ласк, — эта такая извращённая шутка в твоём фирменном стиле. — О, нет, это моё предположение, — хрипло хихикнула Рита, слегка прогибаясь назад и… в этот момент дом основательно тряхнуло. Решать дилемму: бросить женщину, разгорячённую, слегка удивлённую неожиданной качкой, зажавшую в своих руках твой полувозбуждённый член и идти разбираться, какого Мордреда происходит и почему Андромеда не дала Белле успокоительные зелья, или продолжить удовлетворять потребности молодого тела и улучшать настроение, Гарри не пришлось. Рита всё за него решила. И слава Мерлину. Потому что пойди он разбираться с Беллой сразу же после её попытки развалить Блэк хаус, она бы точно пролежала задницей кверху с неделю, а сейчас… — Лорд Поттер, ну в самом деле, что за… средние века? — проворчал Сметвик, пришедший как раз к концу экзекуции и теперь выводящий над Лестрейндж ажурные вензеля. Да только зря. Гарри был слишком раздражен безумными верещаниями, поэтому наложил на хлыст парочку заковыристых чар. Болеть будет долго, но шрамов никаких не останется. — В средние века, как вы знаете, — проворчал Гарри со вздохом усталого отца семейства, — на её заднице и спине не осталось бы живого места. А тут, глядите, — всего парочку розовых полосок. Но, — угрожающе добавил он, когда Белла вскинулась и собралась было что-то сказать, — если кое-кто не заткнётся, высеку по-маггловски и запрещу использовать магию для лечения. — Я никогда не дам согласия… — утыкаясь лицом в изгиб руки, зло выдохнула Лестрейндж. — Одно и то же по пятому кругу я обсуждать не намерен, — отрезал Гарри, нависая над Беллой. Женщина вздрогнула не то от ледяного тона, не то от боли, но голову не повернула. — Меня не интересует твоё согласие или несогласие. Не подчинишься - я тебя запеленаю с ног до головы, оставив только одно место открытым. Догадываешься, какое? А когда произойдёт зачатие, магия малыша и его отца не позволит тебе сделать ничего дурного. Целитель Сметвик, хватит уже над ней трясти волшебной палочкой, пойдёмте лучше ужинать. А ты, Кричер, проследи, чтобы наша строптивая дама как следует поела, — и, наклонившись, Гарри прошептал Белле в ухо: — Усвой одну вещь, моя дорогая, когда я говорю — ты слушаешь и молча выполняешь указания. Или весь период до обряда будешь лежать задницей кверху. *** Вечерняя трапеза прошла спокойно и даже практически без обсуждения серьёзных вопросов. Ну, разве что Сметвик сообщил о дне избавления Беллы от артефакта и имя помощника. М-да. Мир действительно тесен. Гарри как-то не рассчитывал увидеть в этой реальности, да ещё в Британии, своего Мастера. Он вообще не думал «входить в реку дважды», потому как не для ходьбы по проторенной дорожке его сюда закинуло. Интересно, как Сметвик сумел с ним договориться и откуда вообще его знает? Леон Фабрэ не то что был затворником, просто не очень любил людей. Да и знали его единицы. Трудов он не писал, а те, кому он делал артефакты, не отличались особой болтливостью, в светских раутах не участвовал, хотя титул с прилагающимся к нему средневековым замком имел. — Лет двадцать назад, — начал Сметвик, отвечая на вопрос Андромеды о том, что это за человек и можно ли ему доверять, — к нам в клинику попал артефактолог-самоучка, который оказался под магическим воздействием собственного изобретения. Снять завихрения мы, как ни старались, не смогли. Да ещё самих едва не засосало иллюзорное поле. Вот тогда и бросили международный клич. Так по цепочке и вышли на Фабрэ — единственного артефактолога, имеющего звание лекаря. Кстати… Предложение попросится к нему в ученики Гарри отклонил, сославшись на кучу дел. Мастера он обязательно получит, но без длительного обучения, на которое совершенно не было времени. — Завтра в двенадцать я перемещу мисс Беллу в клинику. Тогда же поставлю в известность Дервента. Удалим артефакт, проведём обследование на предмет возможного материнства… Экскурс в ближайшее будущее Лестрейндж в исполнении Сметвика было недолгим. Когда целитель ушел, а Гарри с Андромедой и Ритой переместился чаёвничать в гостиную, слушая рассуждения леди о жизни вообще и о будущем рода Блэк в частности.Он потягивал чай, смаковал пирожные, раздумывал о вопросах, связанных с пополнением семейного сейфа, и ожидал неминуемого взрыва. Но когда в очередной раз уловил на себе «говорящий» взгляд — тяжко вздохнул (ох уж эта пресловутая женская солидарность!), поставил чашку на стол, откинулся на спинку кресла и, решив сам начать разговор, махнул рукой. — Ну, хорошо, давайте уже, выражайте своё недовольство, и я пошел спать. И они едва ли не хором выразили всю степень своего недовольства. Правда, в большинстве своём эти высказывания напоминали крик души — беспомощный и бессмысленный. Но вот демонстрация «кто в доме хозяин» их возмутила. И когда леди изволили заткнуться, Гарри произнёс: — На ваш вопрос «Почему так жестоко» — отвечаю: потому что мягко у вас ни сейчас, ни потом не выйдет. А посему магическая порка в данной ситуации — то, что доктор прописал — это первое. Второе, как вы тонко подметили, я - глава Рода. А он, прежде всего, должен думать о семье. О её репутации. О её будущем. А теперь скажите, мои дорогие жалостливые леди, какое будущее у рода Блэк без возврата к вековым магическим законам? Правильно — никакого, — Гарри потёр глаза и посмотрел на дам. Их беззубый гнев он, наверно, понимал, но иного выхода всё равно не было. Конечно, можно было не соглашаться сразу и попытаться уговорить Лонгботтомов использовать что-нибудь другое. Но некоторые ритуалы не очень-то подходили под обстоятельства, другие же делали брак неразрываемым, а это для Невилла совершенно неприемлемо. — Гарри, мы разве говорим, что ты не в своём праве? — осторожно подбирая слова, произнесла Андромеда и устало вздохнула. — Наверное, с позиции мужчины — все правильно и хорошо. Ритуал. Дети, Белла свободна, долги оплачены. Но… этот ритуал один из самых жестоких. Женщина воспринимается там не как личность, не как живое существо, способное чувствовать, а как бездушный сосуд! Враждебная магия отца день за днём будет сосать жизненные соки и ставить на колени — и это не метафора… — Я вас услышал, но, право слово, никогда не думал, что насильно лечь под мужчину — ненавистного и презираемого - это лучше, чем без физического контакта принять в себя его сперму, — Гарри поднял руку, давая понять, чтобы его не перебивали. — Ритуал и рождение детей Беллу не убьёт; не сделает сквибом — это самое главное. Остальное - лирика и женские выдумки. А теперь спать.