Череда боли и безумия

      Его, в прямом смысле этого слова, вышвырнули на улицу. На горизонте ещё виднелись тусклые фиолетовые лучи, и где-то на небе уже засверкали первые звёзды.       «Что ж, частично я сам виноват» — Зенитсу оглянулся по сторонам, пытаясь найти на улицах хоть одну живую душу. Свет в низеньких домиках проскакивал в оконные отверстия, слегка освещая юноше путь. Было странно, что никто не шастает по ночам, ведь Зенитсу точно знал, что сумеречное время — это самый подходящий момент для разгулов. Должно быть, это частичка воспоминаний прошлого. Но безлюдность в этом городе наверняка можно чем-то объяснить. Например, то, что жители трудолюбивые — в этом парень убедился ещё с первых минут времяпровождения здесь, — и они просто не могут постоянно отдыхать. Тем более, по будням.       Холодный ветер со свистом прошёлся по растянувшейся улице, как по каньону, потрепав волосы, и с некоторой долей гордого одиночества развевая одежду за спиной. Зенитсу сощурился и, побольше укутавшись в чёрную хаори, которую ему в последний момент успела всучить Кохэку, скрестил руки на груди, пряча их в рукава.       Как жаль, что юноша не мог стереть все чувства и воспоминания. Позор и стыд никак не могли угомониться, до сих пор заставляя хмуриться.       Какого хрена он тогда учудил?       — Вот идиот, — прошипел Зенитсу сквозь зубы. Тело до сих пор ощущало все эти движения, и парню даже хотелось повторить их снова. Совсем как тогда: что-то перемкнуло, оставляя в мозгу лишь одно желание — выбить нож. Сейчас брюнет чувствовал что-то подобное, но мог сдержаться, и адреналин в крови утих.       И ещё кое-что… В тот момент перед глазами на секунду мелькнула светлая, белая картина, где был чёрноволосый парень. Зенитсу не успел больше ничего запомнить, но сейчас, когда он пришёл в себя после такой выходки, портрет сам по себе всплывал в памяти, вырисовывая всё до мельчайших деталей. Немного зауженные светло-карие глаза. Прямой нос. И короткая стрижка.       Зенитсу сморщился от осознания, что этот тип казался ему злым до костного мозга, но в то же время был примером для подражания. Дружелюбный, дотошно справедливый и сильный — таким юноша его видел в своём воображении.       Брюнет вскинул подбородок к уже звёздном небу, то ли выискивая там ответы на все образовавшиеся вопросы, то ли со стыду скрывая лицо от таких же бродяг, как и он, иногда проходящих рядом.       Встретится ли он ещё с Кохэку? Город небольшой, и вероятность очень высока. Зенитсу обеспокоенно выдохнул, понимая, что сейчас не хочет никого не видеть, не слышать. Что ж, перед взором одно небо, и навряд ли там пролетит Дед Мороз на санях. Однако ему не даёт покоя его обострённый слух. Сейчас юноша желал лишь остаться наедине с самим собой, найти некое внутреннее спокойствие, слушать красивое шуршание листвы и завывание ветра.       Осталось только решить, как ему действовать потом. Вполне вероятно, что этот Изаму может пустить слушок о том, что Зенитсу опасный и неуравновешенный психопат. Поэтому о какой-либо помощи от здешних жителей стоит сразу же забыть.       «И что же мне дальше делать?»