Распахнутые настежь окна являются источником дневного, ослепляющего света, а так же источником свежего прохладного ветерка, который проникает в душную комнату, чтобы наполнить её ароматом сирени, цветущей под самым окном бежевой, родной спальни. Когда эта спальня стала родной, Лиза толком не знала. Наступил май, но в голове было все то же
тридцать первое августа, солнце уходящего лета и крики отдаляющихся стай птиц.
Городской шум ласкает слух и создает атмосферу беззаботности, ничего не нагнетает, а щебетанье только вылупившихся птенцов заставляет невольно умиляться и улыбаться в предвкушении сладостного лета.
-Слушай, а может Казань? – лазурные голубые глаза, в которых словно вот-вот плеснет волна шумного, но спокойного моря, изучают румяные от майского солнца щеки напротив. Русая задумывается над предложением Дани, слегка нахмурив брови. Выбор летнего путешествия остался за парой, Кашин старший дал им партийное задание определиться с желанием, но сойтись на одном мнении они никак не могли даже после сотни предложений о различных городах из самых разных уголков России. Рыжие волосы отливают золотистым цветом на солнце, того и гляди поскачут по стене солнечные озорные зайчики от светящегося счастьем чуда.
Им всё удалось пережить.
-Ты точно не хочешь в Питер? – аккуратно, ненастойчиво спрашивает Неред, опустив взгляд. Тоска по матери всё ещё сжимается в тихом сердечке, но когда горячая рука сжимает её запястье, боль отступает.
-Нет, тебе станет только больнее. Погнали в Казань нахуй. Видела, как там красиво? А закаты там такие, какие в самых ванильных цитатах не опишешь. Лизк, ну правда. Тебе точно понравится. – последняя фраза вырывается шепотом, слишком нежным и манящим. Русоволосая смеется, ложась на крепкую грудь и вдыхая родной аромат одеколона, утыкается носом в темную футболку, в которой так часто сама расхаживает по квартире, нередко в ней спит, наслаждаясь нотками знакомых, до боли любимых духов. Сегодня
тридцать первое мая, значимое число месяца торжественно отмечено красной линией в календаре. Лиза засматривается на это число, а перед глазами быстро проходит уже почти год жизни с рыжим котом под боком, что уже блаженно прикрыл глаза в тени от полоски жалюзи, в то время как девушка яро щурится от яркого нежеланного света.
Шутливо парень сжимает её ягодицы, но русая быстро спрыгивает с кровати и с громким топотом убегает вниз по ступеням от надвигающейся рыжей бури, что своими крепкими руками готово схватить жертву в любую минуту. Наконец, запыхавшись и пытаясь восстановить дыхание, он прижимает к стене заливающуюся смехом девчонку, заглядывая в игривые, по-детски наивные глаза с густыми ресницами, на концах которых играют лучики света, ещё более удлиняя их. Губы чувствуют обжигающее, пьяное и сбивчивое дыхание, заключают в поцелуй пылающие губы, до которых с трудом дотягивается русая. Щелчок в двери, и они уже сидят на диване, переключая каналы и гордо улыбаясь друг другу своей талантливой актерской игре.
-Привет, молодежь! – Владимир проходит в зал и теребит каждого по голове, демонстрирует свои покупки. Такой вечер ждет уже теперь настоящую семью после каждого дня и заставляет улыбнуться всех до единого. Даже озорной и непослушный щенок породы корги виляет хвостом и, поднимаясь на задние лапы и опираясь передними о колени хозяев, просит заботы и ласки, в которой ему никто никогда не откажет. Почесать Альфа за ухом стало символом счастья для Лизы, олицетворением домашнего спокойствия и радости, когда уже подросший пушистый комочек тыкается большим носом в ноги, заставляя невольно посмеяться и погладить по мягкой шерстке. Такие вечера стали очагом дома, его уютом, и улыбки ещё больше согревали стены просторных комнат, насыщая каждый квадратный метр счастьем и душевной чистотой.
Теплый ужин и теплая кровать, но Лизе не спится. Даже ворочащийся в ногах щенок не помогает уснуть, а наоборот прогоняет дрему, поэтому легкими шагами она уже по привычке в обнимку с подушкой заходит в комнату по коридору чуть дальше от её спальни и, не спрашивая ни о чем, просто ложится рядом. Данила сквозь улыбку выдыхает, прижимая к себе маленькое и невинное тело, такое теплое и родное, пропитанное любовью и детской радостью до кончиков коротких волос, что теперь разбросаны по плечам и белоснежной подушке.
Вместо милых слов «спокойной ночи» он щипает Лизу за бок, отчего та взвизгивает, а парень заливается ненормальным хохотом. Тут же на его неугомонную физиономию с силой приземляется подушка, пыль от которой разлетается около носа, и комнату оглушает забавное чихание. В цели мести Кашин скидывает девчонку с кровати, благо на паркете лежит мягкий и плотный ковер, на который она приземляется в непонятной позе и так же продолжает заливаться смехом. Резко вскочив с пола, Неред забирается на кровать и садится на парня, лишая его движений мертвой хваткой на первый взгляд тонких и слабых рук, кусая шею в нескольких местах, что тут же начинают отдавать пронзительной болью и пульсацией, а она ощущает вкус крови на губах.
-Ах ты мелкая противная сучка! – меняя положение так, что парень теперь доминирует и властвует над маленьким, затаившим дыханием существом под ним, он страстно впивается в неё губами и сжимает ягодицы, которые в последствие будут красными от нескончаемых и безжалостных ударов. Наконец пара засыпает спустя час войны и криков, прижимаясь своими разгоряченными телами друг к другу и улавливая каждый вдох бывшего противника.
***
Чемоданы и сумки уже стоят около входной двери, пестрят разнообразием вещей пакеты, которые уже скоро будут лежать в багажнике просторного автомобиля.
-Ничего не забыли? – переспрашивает отец Дани, внимательно осматривая зал, который стал почти пустым. – Дань, иди Лизу позови. Я пока пойду вещи разложу, ты дверь закрой и проверь всё ещё раз. Смотри, не накосячь! – рыжий кивает и поднимается на второй этаж за Неред, которая до сих пор сидит в комнате. Тихо-тихо отворив дверь, он оглушительно гавкает: «На выход шагом марш!», отчего русая испуганно вздрагивает и оборачивается на него со злобой в глазах и желанием мести. Соскочив с места, она догоняет его уже в коридоре, теперь уже яростно кусая за плечо. Кое-как угомонив подругу, Кашин под руку с ней выходит из подъезда, отвечая на все её просьбы о помощи одной фразой: «Сама донесешь, не развалишься».
За окнами машины начинает проноситься расцветающий город, а когда он кончается, начинаются просторные, бесконечные поля, только засеянные. Лиза кладет голову на колени Дани, прикрывая глаза и уверяя себя, что теперь она точно самая счастливая. А его ладонь перебирает русые пряди, его глаза блестят от предвкушения поездки, его сердце готово выпрыгнуть из груди от каждого мимолетного прикосновения девушки.
~конец~
