И будь проклято чертово зеркало...

Церемония подведения итогов года была назначена на тридцатое число мая. Ученики в предвкушении ожидали результатов, однако не с таким трепетом, как в прошлом году: все считали очевидной победы Гриффиндор, ведь подвиг Гарри Поттера легко мог поднять красный факультет на первое место. Поэтому единственные, кто испытывал радость и уже триумф были Гриффиндорцы. По крайней мере, для них это был лучший способ отвлечься и забыть о всех тягостях, что пришлось пережить на этом курсе. Лица не было лишь на Джиневре Уизли — девочка была бледна и выглядела жалостливой. Говорят, что с того дня девчонка не сомкнула глаз и иногда даже вздрагивает от дуновения слабого ветерка. От этого многим было жалко Джинни, и лишь некоторые нашли в себе силы злорадствовать. Никто не знал, но больше всех её понимала Панси. Несмотря на задорный нрав и увеличения нелепых шуток, девочка часто впадала в задумчивость и начинала кусать ногти при упоминании дневника Наследника и Уизли. При виде рыжей девчонки слизеринка сразу уходила из помещения или же становилась такой бледной, как и бедняжка Уизлетта. Драко пытался приободрить Паркинсон если уж не улыбкой, то другим методом: при панической атаке Малфой сжимал руку девочки, желая успокоить. Это действовало на Панси, как успокоительное, что не могло не порадовать белёсую чистокровку. Однако, один раз Драко всё же решил завести разговор о дневнике. Это было за неделю до того дня, когда Гарри победил Василиска. За окном шёл дождь, вызывающий уныние. Слизеринка, сидевшая тогда возле окна, пробурчала о том, что в этом году слишком сыро и мокро, на что её друг ответил: — Это год Слизерина, Крошка, надо радоваться! Драко же сидел вместе с Забини напротив костра в компании множества учебников. Было тепло, несмотря на погоду, что говорило о хорошей работе домовиков, так что даже если и тянуло от стен сыростью учащиеся этого не замечали. Они, точнее Блейз, упорно грызли гранит науки, пытаясь разобраться в новом рецепте зелья. Драко же погрузил всё своё внимание на тлеющие угли, пытаясь что-то разглядеть в них. Кроме туч, над школой нависла тяжёлая, гнетущая атмосфера. Нападения на учеников продолжались, из-за чего Хагрида и директора вовсе отстранили от своей должности. Последней каплей для всех стало окаменение Гермионы Грейнджер, подруги Гарри Поттера. Никто не был в безопасности, поэтому ученикам оставалось лишь надеяться, что Наследника поймают раньше, чем закроют школу. Ну и раньше того, как все погибнут. В эти неспокойные дни все быстро забыли о случае «спасения», как окрестили его хаффлпаффцы. Драко был рад этому, хотя с гриффов станется снова кому-нибудь напомнить об этом и всё вновь начнётся по прежнему кругу, поэтому расслабиться он не мог. Всё чаще он был настолько поглощён своими размышлениями, что не замечал окружающего мира. Хоть зимние месяцы для мальчика и прошли незаметно, про нападение на эту, пусть и здраво мыслящую, грязнокровку невозможно было забыть. Особенно то, что даже после того, как Драко договорился с Панси, что та выкинет этот опасный дневник и больше к нему не прикоснёться, не остановило призрака. В голову Драко вот уже несколько дней закрадывались подозрения о возможности того, что Паркинсон не избавилась от тетради. И они росли всё больше и больше с каждым днём. — Земля Вызывает тебя, Малфой, приём, — мальчик потянулся и поднял взгляд на Блейза, сидящего напротив. Драко поморщился, заметив возвращения привычки друга грызть перья. Как аристократа, это приводило мальчика в ужас, и ему так и хотелось вякнуть на друга, чего он сдержался. — Я закончил с Зельеварением и сейчас ухожу. — А зачем меня тормошить нужно было? — в ответ слизеринец получил лишь хитрую усмешку. — Ты же знаешь, что можешь уходить, когда захочешь. Я не держу. — Я сам не задерживаюсь, просто это было этично, как ты любишь. Бывай. — Забини махнул рукой и одним движением закинул сумку на плечо. — Встретимся за ужином. — Да, встретимся. — протянул Драко и вновь обратил свой взгляд на камин. В пасти золотого льва, служащего поленницей, красный цвет почти пропал. Поэтому, взяв кочергу, Малфой стал мешать угли, желая зажечь огонь. Добившись нужного результата, слизеринец устало вздохнул. Нужно было приниматься за работу над конспектом, но не то, что делать его — даже открывать тетрадь не хотелось. Наверное, это так погода влияла на его продуктивность. Или же ещё сотня мыслей в голове виноваты? Хотелось просто лежать, изучать изумрудный балдахин над гостиной, подвязанный черными с серебристой каймой лентами по бокам, и ни о чём не думать. Не думать о том, что возможно его предала подруга. Не думать о том, что возможно придётся менять школу… — Ты скоро лопнешь от напряжения, так что выдохни, — внезапно за спиной раздался звонкий девчачий голос. Аккуратная ладошка легла на плечо, а сама Панси плавно опустилась на соседнее с Драко кресло, заглядывая тому в глаза. — поделишься со мной переживаниями? — Что ты тут делаешь? У тебя же отработка. — слизеринец упорно избегал её осторожного взгляда. Он часто ловил их на себе, чувствуя себя диким животным в клетке, за которым наблюдают. Паркинсон сильно изменилась с того разговора, этого нельзя было не подметить, но Малфою всё ещё хотелось верить, что она не стала бы врать и изворачиваться. Не стала бы? — Я закончила буквально десять минут назад. Когда ходила отдавать ключ от кабинета Филчу, — Панси поправила лезущую в глаза чёлку и убрала руку с плеча Драко, — то встретила Блейза. Он сказал, что ты надулся, как шарик. Сидишь и ничего не делаешь, а только думаешь. Вроде это нормально думать, но не одному же так много! Это бывает вредно, поэтому что-то случилось? Мальчик отвёл взгляд. Он правда хотел верить в то, что Панси не предавала его доверия. Но разве есть какие-либо шансы, что любой другой, кто найдёт этот дневник, поймёт, что с ним не так? Не может же Том Реддл сам управлять Василиском? — Ты избавилась от дневника? — тихо, почти шёпотом произнёс Драко. Девочка судорожно выдохнула и сжала ладони в кулак. — Конечно. Ты же просил, чтобы я это сделала. Если ты думаешь, что я… — мальчик поднял руку вверх, ладонью показывая знак «Стоп». — Ты думаешь, что это я с Томом всё ещё нападаю на всех тех ребят?! — Драко ей ничего не ответил. А что он мог сказать? Да, ему приходила эта мысль в голову, иначе бы он не спросил об этом! Панси нахмурилась и резким движением встала со стула, намереваясь уйти, но Малфой схватил её за руку, твёрдо и чуть более громко снова спросив: — Ты точно избавилась от дневника? Без всех этих «верю-не верю». Отвечай. — Я выбросила его. Это всё делает Джинни, я уверена! После этого Драко больше не заговаривал с Панси, не желая причинять ей боль. Сейчас смотря на неё, Малфой видел, насколько она мучается из-за того проступка. Пускай не так сильно, как Джинни, но Паркинсон всё равно тяжело. Обидно ведь то, что если бы была найдена Панси, никто бы ей поддержку не оказал, а за спиной говорили бы гадости, а не пытались понять. Да, слизеринцы — это беспричинное зло. Просто зло. — Драко, Поттер опять не явился на ужин. А ведь сегодня уже церемония. Как думаете: он опять всё пропустит, как в прошлом году? — Панси лепетала без остановки, как трещётка. На неделе она обстригла свою длинную косу под карэ, объясняя всё тем, что ей легче отрезать волосы вместе со всем плохим, что происходило в её жизни, чем смотреть на своё отражение и вспоминать прошлое. Ребята тогда лишь посмеялись над ней, но в душе Драко понимал её. Ему бы тоже так хотелось, просто отпустить, что гложет. — Не произноси этого имени за нашим столом, ради Мерлина. Я достаточно слышу его везде, куда не приду! — капризно протянул слизеринец. — А мы думали, что это единственное, что интересует тебя… — Девочка весело хмыкнула и, не дождавшись раздражительного ответа мальчика, отвернулась к Миллисент, отвлекаясь на разговор с ней. Они болтали о какой-то новой девочке, которая должна была подселиться к ним в следующем году, Буллстроуд была знакома с ней по курсам игре на флейте. Малфой, решив оставить без ответа такую наглость и не желая подслушивать девчачие разговоры, посмотрел на Блейза в поисках компании, но тот лишь насмешливо дёрнул плечами, наливая себе тыквенный сок. Мальчик взглянул на свою тарелку и с сожалением отметил, что даже не принимался за еду. Вспоминая те жуткие рассказы о травмах Уизли и Поттера, кусок в горло не хотел лезть. Было трудно представить, насколько на самом деле в плохом состоянии наш герой, ведь Гарри был не только покалечен: в нём был яд Василиска, который, к счастью, смогли вывести из парня. — Малфой, ты на призрака становишься похожим. Не то чтобы мне было не плевать, но тебе стоит поесть, если хочешь приехать домой не на руках у колдомедиков, а на своих двоих. Вернётся твой ненаглядный Поттер, сам знаешь, что он бессмертный. — Драко подавился воздухом от фразы Блейза, брошенной как бы невзначай. Несколько ребят рядом заливисто засмеялись, поднимая весёлую волну по всему залу. Мальчик удивлённо и в тоже время очень возмущённо смотрел на друга, который старательно маскировал улыбку за стаканом сока. — А ты забавный, Забини. — рядом сидевшая третьекурсница зажмурилась от смеха, прикрывая ладонью рот. Она словно лучилась рядом с ним. Как же её звали? Вроде Агнесса Маклеод, полукровка. Достаточно красивая и богатая полукровка, поэтому слизеринец вполне мог иметь желание обратить на неё внимание, что Забини и сделав, отправив воздушный поцелуй. — Говори, да не заговаривайся. Гляди, как покраснел от возмущения ваш принц, — когтевранец, перегнувшийся через стол, пихнул в бок мальчика и засмеялся. По столам вновь прошлась волна, к счастью, не идущая дальше Слизерина и Когтеврана. По крайней мере эти факультеты были больше всего дружны, ведь хитрость и ум всегда были двумя сторонами одной медали. — Ну хватит, всё! Что за моральное унижение? — отсмеявшись, Паркинсон подсела поближе к Малфою, который всё ещё находился в какой-то прострации, и обняла его за шею, повисая на нём. Слизеринец лишь посмотрел на неё, нахмурившись, мол «сколько раз я говорил не висеть на мне?», в ответ получив лишь хитрую усмешку. Двери в Главный зал открылись и зашёл Поттер со своей подружкой Грейнджер. Те сразу подбежали к столу Гриффиндора, садясь рядом с Уизли. Драко почувствовал какое-то дежавю. Неужели они будут вот так прибегать каждый год? Дождавшись любимчика, с места поднялся директор, зажигая все свечи, а ученики сразу расселись по местам и затихли. — Очередной тяжёлый год для нашей школы подошёл к концу. Я понимаю, что вы все очень взволнованы, и вам не хочется слушать подведения итогов учебного года, но мы все понимаем, что это неизбежно. — он смешливо обернулся на профессора Макгонаголл, — Так что давайте просто смиримся и продолжим. — итоги года… Драко глубоко задумался, вспоминая, как совсем недавно чуть не рассорился со своей подругой из-за беспочвенных подозрений в том, что она могла его предать. — В этом году нас встретило много трудностей. — Драко наконец закончил вспоминать то, что вспоминать очень не хотелось. Он украдкой посмотрел на Панси. Как же сильно она изменилась с начала года, и это было сказано не только в сторону её волос — Нашу школу чуть не закрыли, многие ученики подверглись большой опасности, за что весь учительский состав просит прощения. И всё же, к нашему счастью, никто не погиб! Скажем за это спасибо сначала Драко Малфою, который спас Гарри Поттера от смертельной опасности упасть с метлы. — Драко закатил глаза, мысленно моля всех богов прекратить эту пытку. Дрожа от едва сдерживаемого смеха, Панси успокаивающе гладила по плечу мальчика, смаргивая скопившиеся в уголках глаз слёзы. — А после поблагодарим Гарри Поттера, за то, что смог защитить Джиневру Уизли, победить Василиска и выбраться из Тайной комнаты живым. Я хочу начислить факультету Гриффиндор сто баллов за отменную храбость. Таким образом у нас получается такая система баллов: Хаффлпафф заработал 340 баллов, Гриффиндор заработал 580 баллов, Когтевран — 565 баллов, Слизерин — 590 баллов. Победитель очевиден! В зале повисло молчание. Все взгляды, полные недоумения, были устремлены на директора. Все гадали: не послышалось ли им? Через минуту, когда осознание наконец-то появилось в головах магов, начали раздаваться хлопки и радостные вопли. Больше всех их издавали слизеринцы, к которым постепенно присоединился синий факультет, а потом жёлтый и в конце, более медленно и менее радостно, красный факультеты. — Мы сделали их! — закричала девчонка с пятого курса над ухом Блейза, заставив того сморщится. Остальные похватили её слова, начав повторять, как молитву. На лице Драко появилась змеинная улыбка. Не смотря на то, что все встали, Малфой продолжал сидеть, однако лицо было довольным, полным триумфа и победы. Волшебник медленно хлопал в ладоши, растягивая этот момент радости. Его взор был направлен на Гарри Поттера, который всеобщей радости не разделял. Вдруг их взгляды встретились. Дрожь пробежалась по телу Малфоя, но он не смел отвернуться. Вместо этого белёсый мальчик поднял бокал, высказав уважения, и кивнул, также довольно улыбаясь. Гарри с менее довольным выражением лица также поднял свой напиток и прошептал лишь губами так, чтобы Драко понял: — Это ещё не конец…