О кошачьем корме и прочих невеганских моментах жизни

      — Как насчет сходить куда-нибудь поужинать? По тебе не скажешь, что ты рвешься к плите, — предложил Анжольрас, появившись на кухне с горой грязных тарелок, накопившихся на верхних этажах.       Грантер начинал привыкать к совместным вечерним вылазкам, теперь это почти не выбивало его из равновесия. Анжольрас, не изменяя себе, решил познакомить повара со всеми веганскими кафе Парижа.       — Звучит как прекрасный план, Аполло, — согласился Грантер, принимая посуду и загружая ее в посудомоечную машину, которую они купили в прошлом месяце на выручку от аренды комнат.       Ужин прошел как обычно. По дороге домой Грантер не мог избавиться от ощущения, что Анжольрас смотрел на него дольше и пристальнее, чем обычно.       На лестнице Анжольрас задержался, переступая с ноги на ногу.       — Я… — он запнулся и глубоко вздохнул: — я сегодня прекрасно провел время.       Они не разу не повысили голос друг на друга этим вечером, даже когда речь зашла о грядущем митинге по поводу глобального потепления («Кто бы спорил, зависимость Франции от атомной энергии удручает, но не всем дано быть Германией, и точно не прямо здесь и сейчас. Это требует времени, усилий и денег» — пожав плечами, возразил Грантер. Анжольрас кивнул и тепло улыбнулся. К такому Грантер не был готов.)       — Ага, — согласился Грантер, прислушиваясь к уже привычным ощущениям сальто в животе.       — Мы могли бы повторить как-нибудь, — бросил Анжольрас, не отрывая взгляда, в котором читалось что-то новое, настойчивое и неуловимое.       — Конечно, Аполло. Думаю, мы вполне способны не кричать друг на друга раз или два в течение ужина.       Анжольрас сделал шаг вперед и наклонился. Анжольрас наклонился? Что, блять, происходит? Грантер чувствовал запах его шампуня с мятой и бамбуком — так пахло в ванной после извечного пятиминутного контрастного душа. И запах роз от лосьона, которым Анжольрас пользовался после бритья — ручной работы и сделан в Париже, из маленькой лавки с травами и специями в Латинском квартале. Кажется, он женский, но это не в первый раз, когда пренебрегли бинарностью феминного и маскулинного.       Его губы скользнули по щеке Грантера, и в этом мимолетном движении чувствовалось усилие над собой и балансирующая на грани напряженность.       Он отстранился, глядя внимательно. Спрашивающе.       Грантер понял, что за прожитые годы его тело так и не научилось пропускать внутрь воздух, потому что прямо сейчас у него были большие проблемы с этим. Как вообще можно забыть, как дышать? Разве это не инстинктивно?       Анжольрас едва заметно улыбнулся, пожелал спокойной ночи и растворился в темноте коридора.       Грантер простоял на лестничной площадке еще несколько минут, не осмеливаясь шевелиться.

***

       — Ты же говорил, что не придешь, — сказал вместо приветствия Анжольрас, увидев Грантера, нагруженного пакетами и термосом. — Говорил, что в этом нет никакого смысла. Неужели передумал?       — Мечтай дальше. Но кто-то должен тебя кормить, — фыркнул Грантер. Анжольрас виновато насупился, что лишь укрепило подозрения повара: за подготовкой к протесту он совершенно забыл о еде. Хотя бы бутылку с водой взял, но, ей богу, как с таким подходом он вообще дожил до встречи с Грантером?       — Я так и думал, — вздохнул он, всучив контейнер.       — Ты никогда не приносил еду для меня, Эр! — воскликнул Курфейрак, налетев с крепкими объятиями со спины. — Почему это только к Анжольрасу такое особое отношение? Я тоже очень особенный, знаешь ли.       — Еще какой, — сухо заверил Комбефер, оттаскивая Курфейрака от повара.       — Спасибо, — пробормотал Анжольрас.       — Всегда к твоим услугам, — вздохнул Грантер. В голове болезненно-остро крутилось понимание: ему суждено любить этого человека всю жизнь и тихо страдать в одиночестве       — Поужинаем сегодня? — неуверенно предложил Анжольрас.       — Постарайся избежать ареста, и я приготовлю кое-что особенное.       Анжольрас постарался скрыть улыбку. Безуспешно. Грантер завороженно смотрел на него, как в первый раз, пока не появилась полиция.

***

      К комнате Анжольраса прилагался балкон, и они вытащили туда столик, решив поужинать на свежем воздухе. Солнце медленно садилось, придавая всему романтический оттенок. Грантер повторял себе, как мантру: не искать подтекстов там, где их нет. Но Анжольрас впивался в него неясным взглядом, а потом утыкался в тарелку, и это не помогало сохранить ясный разум.       Если бы они не были так хорошо знакомы, можно было подумать, что Анжольрас нервничал.       — Очень вкусно.       — Тебя все-таки не арестовали, так что… — Грантер пожал плечами, ощущая беспомощность каждым атомом.       — Комбеферр сказал, что я мог делать все неправильно.       — Делать что неправильно?       — Грантер, ты думал, что мы встречаемся эти месяцы? — прямо спросил Анжольрас. Он пристально смотрел, ища ответ в каждом движении, и взволнованно сжимал губы в тонкую линию.       После нескольких секунд пребывания в шоке Грантер попытался мотнуть головой. Анжольрас помрачнел и добавил:       — Все не так, как выглядит.       Он казался совершенно разбитым, и Грантер попытался убедить его, что все в порядке. Анжольрас не должен думать, будто от него что-то ожидали — ожидания предполагают надежду. Да, они много времени проводили вместе, ходили ужинать, но Грантер не строил воздушных замков. Все не так, как выглядит.        — Тогда просто друзья, да?        Грантер выдавил согласное мычание и заставил себя улыбнуться. Хотелось думать, что он выглядел не так удручающе, как себя чувствовал.

***

      Мариус и Козетта решили праздновать свадьбу в «Коринфе». Грантер был счастлив, потому что это сулило неплохую прибыль и давало возможность напиться до потери сознания и не переживать, как добраться до дома.       — Гениальное решение, — поделился он с Анжольрасом, сидевшим с Конгрессом за кухонным столом, пока повар рассчитывал меню для такого масштабного мероприятия. По подсчетам Мариуса, должно быть не меньше сотни гостей, но, раз его дедушка приглашен (видимо, статус и состояние отца Козетты смывало позор, порочащий фамилию Понмерси), число приглашенных надо минимум удвоить.       — Я не понимаю, в чем прелесть алкоголя, — честно сказал Анжольрас, задумчиво постукивая кончиком карандаша по носу. — Народу нужен не опиум, но алкоголь, — улыбнулся Грантер, протягивая обновленное меню. — Выбери, что хочешь. Еще одного сеанса убийственного прожигания взглядом безалкогольного коктейля я не переживу.       Анжольрас непривычно притих, перелистывая страницы.       — Ты не говорил, что добавил в меню овощные блюда.       Грантер озадаченно поднял голову:        — Разве?       Конечно, он не говорил. Он хотел избежать самодовольных комментариев о веганстве, но такой реакции точно не ожидал. Глаза, напротив, сияли — от радости, а не гнева. Анжольрас выглядел растроганным.       Он ясно дал понять: просто друзья. Просто друзья, заруби себе на носу. Грантер провел не одну бессонную ночь, перебирая в памяти вечер на балконе.       — Не говорил, — Анжольрас вдохнул и прикрыл глаза, будто что-то осознав. — И все это ты когда-то для меня готовил. Грантер, я не…       — Да можешь ты выбрать, — шумно перебил Грантер. — Я думал, ты будешь польщен, что я последовал твоему совету.       — Так и есть. Я очень счастлив.       Грантер, не зная, как на это реагировать, издал гортанный скрипящий возглас и вернулся к составлению меню.

***

      — Ты абсолютно бесполезен, — злобно прошипел Грантер своему отражению, когда волосы снова легли не так, как хотелось. Обычно с этим не возникало проблем, но иногда его шевелюра восставала против всех законов природы и предавала хозяина. От одного только вида кудрей, торчавших во все стороны, ему хотелось выть.       — Не знаю, было бы лучше, если это относилось ко мне или к коту, — донесся осторожный голос из-за спины. Анжольрас стоял в проеме с занесенной для стука рукой и ошарашенным видом.       — Это относилось ко мне, — вздохнул Грантер, пытаясь переключиться с подогнанного точно по фигуре костюма Анжольраса на что-нибудь другое. Его, наверное, шили сами ангелы. Грантеру не шили одежды с шестнадцати лет, и его нынешний костюм простой и непримечательный. Лишь выполнял основную функцию.       Чего не скажешь о лице и волосах его обладателя.       — Не говори так, — нахмурился Анжольрас.       — Что, не сообщать волосам, что я чувствую после их предательства?       — Не говори так о себе, — жестко ответил парень. Грантер превратился в концентрированное желание закатить глаза.       — Я серьезно говорю, Грантер. — Анжольрас подошел, оказавшись ближе, чем когда-либо был. Его рука коснулась завитков кудрей. — У тебя чудесные волосы, не волнуйся.       — Так что, — кашлянул Грантер, отстраненно пытаясь вспомнить, как люди дышат. — С кем пойдешь на свадьбу?       Анжольрас снова занервничал. Плохой знак — Грантер знал, что он не склонен нервничать.       — Есть кое-кто, кого я хотел бы пригласить, — наконец, сказал Анжольрас, подбирая слова. — Но я ему не интересен, видимо.       — Вот же ебаный идиот, — вырвалось у Грантера. Анжольрас недоуменно вздернул брови.       — В смысле… — Грантер замолк, пытаясь сказать что-то, что не скомпрометирует его. Нет, он бессилен. Да вряд ли это может стать сюрпризом после их разговора за ужином на балконе. Помирать, так с музыкой. — Да. Если ты ему не интересен, то он просто гребаный идиот, Анжо.       — Кажется, ты никогда не называл меня так, — мягко сказал Анжольрас, чуть склоняясь, чтобы поправить воротник Грантеру, а тот в который раз пытался разгадать, что же кроется за этим взглядом.       — Ты никогда не говорил, что мне можно, — неловко пожал плечами Грантер. Он чувствовал, что начинает потеть. Совсем, совсем нехорошо.       — Тебе стоит. Мне нравится, как ты произносишь мое имя.       "Господи, помоги мне"