***
Грантер не совсем ожидал, что «место» окажется крохотным бистро размером с его ванную. Интерьер, впрочем, был хорош. Упор на эстетику природы и экологичность радовал глаз. Цены, впрочем, уже не радовали, но это можно пережить. Один из нескольких столиков пустовал, и Анжольрас предложил пообедать здесь. Потому что хоть тут и используют исключительно бумажную упаковку, а напитки можно получить в свою кружку (и, разумеется, она у Анжольраса была, как и многоразовая металлическая трубочка), зачем вообще тратить бумагу, если они никуда не торопятся? Еда оказалась и правда вкусной, и глаза Анжольраса довольно заблестели, когда Грантер озвучил свои мысли. Состав каждого блюда прописан в меню (и конечно, его внимательно изучили), и полуфабрикатов тут нет — можно даже смотреть за процессом приготовления блюда от и до. Интересный опыт. — Было здорово, — сказал Анжольрас, когда они направились домой. Грантеру было слишком хорошо, чтобы говорить, и он просто кивнул. — Это хорошо, когда появляются подобные заведения. — Долго они не продержатся, впрочем, — Грантер пожалел о сказанном, не успев закончить, но уже поздно: Анжольрас резко остановился и недобро сощурил глаза. — Почему ты так сказал? — Слушай, Аполло, там неплохая еда — что правда, то правда. Но забегаловки вроде этих никогда долго не держатся, просто закон жизни, — он обезоруживающе пожал плечами. Анжольрас упрямо скрестил руки на груди. Вот и закончилась хорошая часть этого дня. Глупо было надеяться, что у них все пройдет тихо, беззаботно и без перепалок. — Тем больше причин поддерживать их как можно активнее. Грантер досадливо нахмурился. — Не пойми меня неправильно. Я буду только рад, если твой оптимизм оправдается. — Но сам разделить его ты не можешь, — Анжольрас закатил глаза. — Все, во что ты веришь, это в жадность и эгоцентризм как основу всех человеческих существ. — Не всех, — безнадежно попытался возразить Грантер, но по взгляду понял: уже слишком поздно. Точка невозврата пройдена, и ничто не способно его остановить. Во всяком случае, думал Грантер, это будут несколько минут, когда внимание Анжольраса будет приковано только к нему.***
Грантер готовил, когда Конгресс, несколько минут слонявшийся неподалеку, вонзил когти в его свободные спортивные штаны и полез вверх. Он добрался до плеча и пару раз мяукнул прямо в ухо. Решив, что этого недостаточно, кот прошелся шершавым языком по линии челюсти, стирая дорожку пота, и попытался добраться до ладони, которая еще пахла мясом. — Да ты просто используешь меня! — обиженно возмутился Грантер. Кот лишь лениво посмотрел и демонстративно зевнул. Запах кошачьего корма достиг носа повара, и он выразительно недоверчиво сощурился на кота. — Я предлагал оплатить все то, что ты для меня готовишь, несколько раз, — донеслось с лестницы. Грантер обернулся и увидел Анжольраса, стоящего на последней ступеньке, в пижамных штанах и в очках. Что за зрелище. — Кот, — просто объяснил Грантер, потому что такие ситуации происходили с пугающей частотой. Возможно, ему пора прекратить разговаривать с чертовой кошкой так часто. — Пахнет мясом, — заметил парень, безуспешно пытаясь скрыть разочарование в голосе. — Твоя еда в микроволновке. — Анжольрас так же безуспешно попытался скрыть улыбку. На душе Грантера отчего-то потеплело. — Спасибо. После ужина они решили посмотреть фильм, но Анжольрас заснул где-то на середине. Конечно, Грантер мог его разбудить и отправить наверх, но… он уже тихо сопел под боком, какая к черту разница? Повар еще раз покосился на спящего парня. Азельма успела выложить их фотографию в снэпчате, добавив Анжольрасу кошачьи уши и усы. Эпонина оставила происходящее без действий и комментариев — к чему это все, когда мнение можно выразить мимикой? Грантер понимал, что смотрел на Анжольраса дольше положенного, просто неприлично долго. В конце концов, он переборол себя и отправился спать. Не то чтобы он влюбился, но у парня определенно были проблемы. Они слишком часто проводили время вместе.***
— Я знал, что эта толстовка не просто так исчезла! — воскликнул Грантер с тарелкой завтрака в руках, когда Анжольрас открыл дверь на его стук. Парень был в фланелевых штанах (их у него слишком много, это нелепо) и болотно-зеленой толстовке, которую Грантер искал почти две недели. Во всяком случае, в этот раз Анжольрас во имя человеческого благоразумия выглядел сонным. Он прошелся пальцами по кудрям, то ли приглаживая их, то ли приводя в еще больший беспорядок. Виноватым он, впрочем, не выглядел. — О. Я не думал, что ты ее ищешь, — закусил губу он. — Это моя любимая толстовка, — заметил Грантер. — я всегда ее ношу. Носил. Если хочешь красть мои вещи, забирай красную. Не мой цвет, но Эпонина почему-то настояла, чтобы я ее купил. — Мне зеленая нравится, — пробурчал парень. — Она мягкая и уютная. На Анжольрасе, почти утопающем в одежде, она смотрелась еще уютнее. Если подумать, пропажа толстовки не была единичным случаем за последние месяцы… — Ага. Именно поэтому она моя любимая, — Грантер, не отрываясь, смотрел на Анжольраса в его одежде, пытаясь осознать этот момент. Видимо, это новый вид пытки, которую Вселенная решила ему ниспослать. — Могу ее вернуть, — Анжольрас скрестил руки на груди. Жесты и тон расходились с заявлением. — Забей, — вздохнул Грантер, — можешь оставить. На тебе хорошо смотрится. Он почти уверен, что ему не померещился румянец на щеках Анжольраса, но решил списать это на смущение.***
— Почему ты продолжаешь отвергать мою любовь? — скорбно провыл Грантер, когда Конгресс решил, что с него хватит объятий, и, вырвавшись, с громким независимым «мяу» направился к лестнице. — Я не знал, что это так, — сухо ответил Анжольрас, выпрямляясь с котом на руках. Грантер вскинул голову и обнаружил, что на парне не только его толстовка (которая так велика, что рукава закрывали руки до пальцев, и это выглядит до невозможного нелепо), но и его спортивные штаны. На ткани красовалось пятно от пасты трехнедельной давности. И это тот, кто относился к стирке крайне серьезно — и заставил следовать своему примеру всех сожителей. Пятно не кажется ему заслуживающим внимания? Возможно, штаны и вовсе не стирали... Тишина слишком затянулась, чтобы быть комфортной. — Ты разговаривал с котом. — Ага, — ответил Грантер, не отрывая взгляда. — Это же мои штаны. — Мои, твои… Это все буржуазные концепты, Грантер, и нам следует избавиться от них, если мы хотим жить в мире, стоящем хоть чего-то, — Анжольрас зарылся носом в загривок Конгресса, и Грантеру стоит отвести взгляд. Анжольрас пошутил или действительно верил, во что говорил? Если бы кто и верил, так это он. — Твоя трактовка социализма распространяется и на нижнее белье или просто дает тебе возможность красть мои теплые вещи, потому что по какой-то неизвестной причине тебе нравится в них тонуть? Анжольрас притих, пытаясь понять, шутил Грантер или нет. — Секунду, — наконец, сказал он и исчез с Конгрессом в руках. — Этот кот — живое существо, которое не может никому принадлежать. Ты не можешь забрать его у меня, Аполло, ты не настолько бессердечен! — крикнул повар в удаляющуюся спину. На втором этаже раздался сдерживаемый смешок. С появлением Анжольраса на лестнице в лицо Грантера прилетело что-то скомканное (если верить Курфейраку, то в мире есть одна вещь, которую Анжольрас может бросать метко — и это коктейли Молотова). При ближайшем рассмотрении снаряд оказался толстовкой, чуть более темной, чем его собственная. — Мне она слишком велика. Можешь забрать.