Тетрадь

      Алекс спал редко и мало. Среди учебной недели не было особо времени, а ведь в сутках всего двадцать четыре часа. Иногда он обвинял исключительно себя в своих проблемах, но чаще виноваты, по его мнению, были другие. Благодарность чувствовалась только к людям, что объявили воскресенье официальным выходным. Можно было валяться до обеда под теплым одеялом даже несмотря на жару снаружи и солнце, бьющее в глаза. А также стараться не думать о наступающей трудной неделе.       Алекс любил воскресенье.       Этот день не должен был отличаться от других. Но вышло так, что он стал самым необычным. И пугающим. Гамильтон вообще предпочитает не вспоминать о нем. Разве что иногда думает, что он был все-таки неплохой. Что бы он делал сейчас, не проведя тот день именно так, как провел?       Началось все, скорее всего, в субботу. Алекс без конца зевал на парах и жаловался сидящему рядом парню, что время для сна никогда не хватает. Тот тоже учился хорошо, но выглядел всегда выспавшимся и довольным. Вот только пальцы часто дрожали, а сам он все время что-то теребил. Листочек, край футболки или накручивал длинную прядь на палец. Нервный какой-то, но это же университет. Тут каждый второй выглядит и похуже. И здесь стоило молчать. Просто заткнуться и слушать лекцию. Или говорить вообще о другом. Но нет, это же Гамильтон.       — Что за такие волшебные таблетки принимаешь, раз такой веселый? — это была шутка. Просто шутка. Ожидалось, что ее проигнорируют. Или посмеются. Но явно не посмотрят каким-то безумным и испуганным взглядом. Он даже спросить ничего не успел.       — Он проболтался? Да не может быть, — наверное, это было сказано самому себе, но Гамильтону стало не по себе, — слушай, парень. Держи банку и молчи.       На столе оказалась маленькая белая баночка. Судя по всему, она была наполовину полная. Этикетка гласила «При расстройствах сна. Таблетки, покрытые оболочкой». И название сверху, написанное жирным шрифтом. Спросить Алекс ничего не успел, так как этот парень пулей вылетел из аудитории несмотря на то, что пара только недавно началась. Попытки найти его оказались тщетными. А ведь учатся в одной группе. Но таблетки заинтересовали.       А ночью, как назло, не спалось совсем. Хотя обычно было наоборот. Завтра воскресенье, прекрасная возможность отдохнуть, но вместо этого Алекс бодрствует, незаинтересованно следя за движением стрелок черно-белых часов. Любопытство съедало заживо и изнутри. Неужели его и правда так интересуют какие-то странные на вид таблетки от странного во всех смыслах человека? Да бред какой-то. Наркотики же, наверное. Не зря он сидит такой спокойный и вечно летает в своих облаках. А может просто творческая личность и это правда простое снотворное? Но реакция на обыкновенный вопрос была такая необычная. Нет, нет, нет, все это максимально странно и небезопасно. Алексу еще пожить немного хочется.       Но будет ли он Гамильтоном, если просто отвернется к стене и забудет. Конечно же нет.       Тело будто само по себе встало с кровати и тихо, будто боясь кого-то разбудить одним неловким движением, вышло в коридор. Пара минут копаний в сумке, немного ругательств из-за смятых бумажек, которые забыли положить в твердую папку, и вот маленькая баночка в руках. На всякий случай он потряс ее. Таблетки с характерным звуком ударились об пластиковые стенки. Не думал же Алекс, что их украли? Они были прямо на дне сумки, где, кажется, жил свой маленький мирок, полный записей то корявым, то ровным почерком, книг, папок, тетрадей и канцелярии. Гамильтон соврал, если бы сказал, что относится к учебной атрибутике нейтрально. Он обожает ее.       Повертев еще с минуты пластик в руках, Алекс все же двинулся в сторону кухни. Благо она была недалеко и передумать времени было не особо много. Но проблемы появились с поиском чистой кружки. Половина стояла в раковине уже где-то неделю, а другая путешествовала по квартире из комнаты в комнату. Он взял на заметку, что стоит убраться дома. Может, завтра. Или послезавтра. На следующей неделе? Нет, точно в этом месяце! Именно. В этом месяце он устроит генеральную уборку. Помоет посуду, полы, окна, разберет шкафы и починит наконец сломанный стул. Кажется, он лежал на балконе. Точно, балкон! Еще его разобрать нужно. Столько дел, столько дел…       С такими мыслями Гамильтон на автомате достал одну розоватую маленькую таблетку, запил водой из-под крана, ведь чайник оказался пустым, убрал пластмассовую баночку в ящик подальше, будто пряча от кого-то, пришел обратно в комнату и лег под одеяло. Кровать уже остыла и стала ледяной. Бывает свежее постельное белье, в котором уютно и приятно, а есть просто холодное. Оно ужасное и противное. Кто любит такое?       В сон Алекс впал, что неудивительно, быстро. Да и сновидения были слишком уж яркими и странными. Как в детстве, когда перед сном посмотрел какой-то странный мультфильм. Обычно он просыпался после такого и долго не мог успокоиться. Сердце колотилось, мысли смешивались в кашу, а глаза будто вообще не могли закрываться. Тогда с телевизором перед сном было покончено. Только вот в этот раз, несмотря на схожесть с детскими снами, Алекс не проснулся. Наоборот, сон был таким крепким, что казалось не разбудит его даже удар метеорита. Но к утру ему все-таки удалось проснуться. Даже не к утру, а обеду. Но какая разница, дел все равно нет.       13:37. Воскресенье. Начинаем представление циркачей.       Циркачом Алекс называл себя нередко. Привычка взялась откуда-то из детства. Он даже не помнит происхождения этого прозвища, но это просто стало забавным. И все же этот день можно назвать цирком. В каком-то смысле.       Утро началось, как всегда, со слабой головной боли и лени. Конечно, кто не любит понежиться в теплой постели под лучами щадящего солнца. Птицы, кажется, пели прямо под окнами. Неплохой будильник. Алекс потянулся, переворачиваясь на другой бок. Полежит часик-второй, а потом уже встанет. Отдых-то заслуженный.       Только вот отдых оборвался неожиданным шуршанием. Сначала Гамильтон списал все на фантазию. Причем он только встал, так что ничего удивительного. Но звуки повторились. Снова и снова. И повернулся Алекс только, когда скрипнула половица. Комната ничем не отличалась. Разбросанная одежда, кружки, ноутбук на куче старых книг, отодвинутый темный стул с сумкой на нем. Конечно, что могло измениться за ночь. Живет-то он один.       Лежать уже не хотелось, а сон отшибло резким испугом. Как бы Алекс не любил просто валяться, но с него хватит прокрастинации. Пришлось встать и по привычке двинуться в ванную комнату. Она тоже ничем особым не отличалась. Все та же молочная плитка, все тот же зеленый коврик и бежевая сантехника. Зеркало показывало не самую лучшую картину: заспанное лицо с уставшими лазурными глазами, будто покрытые дымком, темноватые мешки под глазами. Гамильтону говорили, что он выглядит младше своего возраста, что ему иногда не нравилось. Хотя, как раз-таки близкие друзья признавались, что первое впечатление было ошибочное. Спустя несколько недель учебы он выглядел так, будто ему все 40 лет и повидать пришлось немало. На самом деле, Алекс соглашается и нисколько не обижается.       Умыться он не успел. Вслед за журчанием воды раздался тот же скрип половиц в коридоре. Но это не точно. Возможно, все же на кухне. Если честно, то они скрипят везде. Тут уже шоу «Интуиция». Или шоу «вспомни все ужастики, что ты пересмотрел с шести лет и мысленно похорони себя». Можно придумать еще несколько забавных названий, если остаться за закрытой старой дверью в ванную, но любопытство пересилило. Поддаваться этому, наверное, вообще плохо, но кому какая разница? Ему же хуже. На ошибках учатся.       Долго Алексу бродить по квартире не пришлось. И это не из-за того, что квартира сама по себе является маленькой однушкой. Объект, что так безнадежно старался ходить тихо по скрипящим половицам сидел на кухне, спокойно попивая чай из белой кружки. Или кофе. Хотя нет, кофе у него закончился неделю назад. Все никак купить не может. Нужно написать где-нибудь в телефоне в следующий раз. Или попросить парней напомнить. А откуда они будут знать, что он пошел в магазин? С ними теперь ходить, что ли?       Сквозь пелену важных мыслей о покупке кофе Алекс не сразу заметил, кем же все-таки является шумящий объект. И даже ни разу не подумал, что он тут забыл. Спасибо, что зрение пока не подводит и самостоятельно изучает каштановые кудрявые волосы, что срочно нужно расчесать, и странную на вид одежду. Походит на пижаму. Вроде, ничего странного, а все равно кажется, что выглядит она забавно и нелепо. Футболка, судя по всему, была мала, а вот штаны наоборот, великоваты. И носки. С зелеными маленькими черепашками. На голубом фоне. И так, сделаем вывод: желтая футболка, красные штаны в клеточку и желто-зеленые носки. А также вихрь из каштановых волос и кружка в руках. Идеальный утренний вид готов. Хотя, сейчас уже обед.       Уже говорили, что половицы скрипят? А что они скрипят везде? Тогда можно с точностью сказать, что сидящий за столом человек не глухой. Интересно, парень или девушка?       — Доброе утро!       Парень.       Голос до жути знакомый. Это одногруппник? Может, просто друг? В голове проносились лица людей, хоть немного похожих на человека перед ним, а также сравнивал голоса. Почему-то его не волновало то, что дверь ночью была заперта, а живет он один. Это и есть побочные эффекты таблеток? Стоило почитать о них в интернете. Хотя, спокойствие не такое уж и плохое. С его-то мыслями это даже лучше.       — Доброе утро, — на удивление бодро отозвался Алекс, усаживаясь рядом. Только приобретенное спокойствие как ветром сдуло. Действительно. Он живет один, двери и окна на ночь запирает и спит чутко. Просто так пробраться в квартиру непросто. Вот только настроение пугающе быстро меняется. То расслабленный, то нервный, то зашуганный. И так по кругу. К примеру, сейчас стадия «зашуганный» прошла.       — Как спалось? — Лоуренс растрепал и без того растрепанные волосы и улыбнулся. Прямо как тогда в кофейне. Светлая, дружелюбная улыбка, без капли негативных эмоций и побуждений. Она могла заменить солнце для Алекса. Он даже не против перестать выходить на солнечный свет, если это гарантирует широкую улыбку парня рядом.       — Спал как убитый, — взгляд зацепился за белую кружку с контрастной черной жидкостью внутри. Пахнет крепким кофе. Обычный терпкий аромат, без намека на гарь. Он совсем не умел варить кофе, а кофемашину покупать было лень, да и денег особо не было на бессмысленные растраты. Можно было готовить и самим, а неудачный напиток бодрил еще больше.       — Я рад, — отозвался Джон, поворачивая голову к окну.       Солнце светило, но на горизонте появлялись серые тучи. Они были темными, пугающими. Но грозу не обещали, а значит, что стоит надеяться на дождь. Возможно, как это обычно бывает, тучи пройдут мимо, не проронив ни одной холодной капли. Наверное, просидели бы они так в компании горячих напитков в кружках, наблюдая за неспешным движением туч и пролетающими мимо птицами разной окраски. Первым тишину нарушил Лоуренс, снова переводя тот же теплый взгляд на Алекса и негромко произнося, будто боясь спугнуть кого-то прячущегося под столом или в закрытых темных ящиках:       — Не хочешь ничего сказать? — ответом стал полный непонимания взгляд. В голове же Гамильтон стал перебирать все моменты, когда он недоговаривал или врал. Таких было не так уж и много, если учесть его необычную молчаливость перед Лоуренсом и их редкие разговоры. Ему попросту некогда было врать.       Увидев замешательство, Джон продолжил с небольшой смешинкой в голосе:       — Прекращай, Алекс. Я буквально в твоей голове. Просто хочется услышать это от тебя. Непонимание дополнилось небольшим страхом и смущением. Может, это и его собеседник изъясняется некорректно, но глупым себя сейчас чувствовал именно Гамильтон. А такое происходит редко, между прочим.       — Это сон, — как можно доходчивее стал объяснять Лоуренс, потеряв всякую веру в догадливость парня напротив, — сновидение, греза, дрема. Понял, да? У тебя столько тараканов в голове. Ты не думал наведаться к психологу? Алекс покачал головой, не в силах произнести хоть слово.       — Ясно. Но стоило бы, подумай об этом, — Джон сцепил руки в замок и посмотрел на Алекса, будто он собирается сейчас заменять ему этого самого психолога. А его можно вообще называть «Джон»? Настоящий человек так, в реальности, а это… внутренний голос? Или один из таких тараканов, о котором он говорит, — ты все свои чувства пишешь на бумаге. Неплохой вариант, но я бы посоветовал сказать ему об этом лично.       Даже не нужно было спрашивать о ком он, чтобы понять. Хотя, «оно» голосом даже выделило это «ему». Так, на всякий случай. Алексу стоило бы сейчас оскорбиться. Но это будет считаться за обиду на самого себя? Кажется, «оно» живет вообще отдельной жизнью в его голове. Но все же в его голове, позвольте заметить.       — Это не настолько сложно, — продолжило «оно» после недолгой паузы. Наверное, предоставляло слово Алексу, но тот благополучно промолчал.       — Это настолько сложно, — отзеркалил Гамильтон, наконец понимая, что происходит. Зато теперь он будет с внимательностью читать этикетки и состав буквально на всем, что собирается положить себе в рот. Даже будет смотреть об этом в интернете.       — Ты говоришь так, будто предлагаешь ему провести с тобой жизнь до конца ваших дней.       — Обычно это и имеют в виду, когда признаются в любви.       — Большинство расстаются через пару месяцев, так и не дождавшись свадьбы.       — Почему бы не подпортить эту мрачную статистику?       Еще несколько минут тишины. Не гнетущей, но и не уютной. Она была какой-то неловкой. Фактически, Алекс сейчас разговаривал сам с собой. Это, вроде, признак шизофрении. Он не читал, но слышал в каком-то разговоре группы людей рядом в столовой. Там было много интересных разговоров, если честно, но Гамильтон не был большим любителем подслушивать. Это случалось редко. Лишь когда мысли неожиданно затихали, а в голову как незваные гости вторгаются чужие голоса и мысли вслух.       — Может скажешь ему?       — Хорошая идея.       Утро. 13:37. Воскресенье. Алекс окинул взглядом комнату. Прошелся по комнатам. Убедился, что никого в квартире нет. А также сделал то, что задумал еще, кажется, пару минут назад. Хотя, это была все же ночь, скорее всего. Неважно.       Белая банка полетела в окно. Таблетки в последний раз ударились об пластиковые стенки. Это было единственное, что Гамильтон услышал перед тем, как баночка скрылась за уже пожелтевшей в некоторых местах листвой.       Отлично. Она ему больше не нужна. Одного разговора с несносным собой ему хватило. Не хотелось испытывать все способности этого снотворного.       Впрочем, думать надо о другом. Считай, он сам себе дал обещание.