***
— Ахахаха! Что… ой… нет… пд… жди… сейчас я, — Лави, уже как пять минут умирающий от смеха на грубой поверхности деревянного стола, наконец выровнялся. Стоило ему это сделать и увидеть лицо друга, полное скептицизма, как он опять зашёлся хохотом. — Ахахахаха! Да ты, видно, мечта всех нач… ахахаха… льников! — Да-да, — Аллен мрачно отпил из большой стеклянной кружки пиво, опираясь щекой о свою руку. Хоть на него всегда хмель действовал расслабляюще, сейчас бывший клерк с ослабленным красным галстуком чувствовал себя крайне скверно. — Спасибо за поддержку, друг. — Ой, ну не обижа~айся! — Лави в последний раз хрюкнул от смеха и подозвал к их столику официантку, жестом прося наполнить его опустевший бокал. — И что было после того, как он схватил тебя за задницу? — Ты хотел сказать, что было того, как он втиснул меня в складки своего жира, чтобы короткими ручонками схватить за задницу? — скороговоркой проговорил он. Казалось, ещё более мрачным Аллен быть не мог, но стоило ему увидеть, как дрожит нижняя губа краснющего от смеха друга, как захотелось шибануть этого самого друга по лбу кружкой, чтобы у того отпечаталась эмблема паба — злобная рожа гоблина, как раз впору этому Иуде. — Ну-у? — нетерпеливо протянул Лави. — Что ну? Я его… ударил… головой. Зато мне в тот же день отдали расчёт, — Аллен качнул пиво в кружке и несколькими глотками осушил почти половину, так что под носом осталась белая пенка. — Правда, вычли разбитый «по моей невнимательности» стеклянный столик, — с задумчивым вздохом проговорил он, облизывая покалывающие хмелем губы. — Оу, Аллен, кто бы мог подумать, что ты такой, — перед этим словом Лави запнулся и заискивающе качнул бровями вверх-вниз, — страстный… раз с начальниками того… столики разбиваете. — Да я тебя! — рявкнул Аллен и вцепился в горло друга, душа его под заливающийся смех с попеременным хрюканьем, так что длинная рыжая челка качалась в такт убиения. Что ещё можно было ждать от такого ебаря-хохотуна, как Лави? — Нежнее, нежнее меня! — еле хрипел рыжий пройдоха, когда его голова дергалась вперёд-назад с такой легкостью, словно она была пустой болванкой. — А то не видать тебе новой работы! — Арэ? — Уолкер замер и даже перестал душить своего друга, ослабляя хватку. Всё же работа ему была нужна позарез. Мисс Сингл — его домовладелица — только сегодня утром объявилась у порога его крохотной квартирки, заявила, что повышает оплату в два раза и подобно бабочке с второй степенью ожирения и шестидесятилетним стажем упорхнула на Гаити со своим новым любовником, что годился бы ей в внуки. — У нас на работе освободилось место, а мой друг — замначальника, что работает больше, чем начальник, — на этом слове Лави гордо выпятил грудь, словно сам занимал эту должность, было видно, что ему очень льстило наличие у себя таких «друзей», — так что завтра у тебя, о мой юный соблазнитель, собеседование! И нет, уж этот точно не будет к тебе приставать, — поспешил добавить рыжий, видя мрачный взгляд своего товарища. — Понимаешь ли, наш Юушечка, похоже, и вовсе либо кастрирован, либо у него пояс верности, либо ему просто нравится ебаться только со своей работой, но как бы там ни было, ни с парнем, ни с девушкой он не был замечен. Он даже на нашу секретаршу, а она ого-го, уж можешь мне поверить! — при упоминании об этой даме, Лави залип, так что Аллену пришлось пнуть друга под столом. — В общем, даже на нее смотрит как на предмет утвари! То есть никак. Так что куда там тебе до этих… этих… — рыжий описал приличную дугу в воздухе напротив своей плоской груди, очерчивая границы действительно огромных «этих». — Ну да, куда уж там мне, — согласно хмыкнул Уолкер, снова пнув друга под столом, на этот раз чтобы тот вытер выступившую слюну и убрал из глаз похотливый блеск — зрелище такое себе по красоте. — Так завтра мне.? — Да, в десять быть как штык! Он не любит опоздания, да и ты того… Юушечкой его только не называй — он и убить может. И не успел Аллен уточнить, а как же зовут его начальника, как Лави уже заказал литр виски, чтобы «отметить новую должность моего друга». Кажется, ночь обещала быть веселой…***
— Я тебя ненавижу! — это было первое, что сказал Аллен Уолкер утром, скидывая с себя руку еще не проснувшегося друга. Ночь оказалась не только веселой, но очень алкогольной, о чем свидетельствовала боль в голове, грязные и порванные тряпки, которые когда-то были чистым офисным костюмом, и выдранный с асфальтом и землей дорожный знак, стоящий в углу комнаты — «как» и «зачем» возглавляли топ-5 загадок всего человечества, среди вопросов «куда же девается второй носок» и «есть ли коленки у пингвинов». Впрочем, сейчас в уолкеровской голове была лишь одна мысль — не опоздать на собеседование. — Просыпайся, пьянь! — Аллен попытался растормошить друга, выдирая с его рук что-то большое и розовое, что оказалось лифчиком. Находка была откинута в сторону, друг — побит за щеки. — Мне нужна одежда! — Что, уже? — промямлил Лави, пытаясь подмять под себя товарища. — Ну, дорогая, иди сюда, зачем же нам одежда? — Лави, мать твою! — Уолкер с рычанием уперся рукой в вытянутые трубочкой губы. Через пять минут избиения кроликов удалось выяснить, что единственная офисная одежда в доме рыжего была непосредственно на самом рыжем, так что оставалось дело за малым — отобрать одежду, кое-как завязать на шее зеленый галстук и бежать на предполагаемое место работы. Маршрут, к с частью, был знаком. Компания, в которой работал Лави, находилось в том же офисном здании, что и бывшее место работы Аллена — просто тремя этажами выше — так что было решено по пути забежать в кофейню на первом и купить себе кофе, как минимум ристретто*. Отсутствие очереди только подогрело желание перебить перегар запахом этого напитка. — Мне, пожалуйста, ристретто с тройным карамельным допингом, два круассана с карамелью и сэндвич на имя Аллен, — каким-то чудом парень успел втиснуться между стойкой и человеком, который почти подошел к кассе. — О, Аллен, а я слышал, что тебя уволили, — зеленоволосый паренек по ту сторону быстро выбивал нужный заказ. — Уже думали отменять поставку карамели, ведь только ты ее ешь в таком количестве! — Эй, мелкий, — злобно кто-то прошипел сзади. — Уволили и приняли в другую компанию, — Уолкер улыбнулся, не обращая никакого внимания на убийственную ауру, продолжал трещать о всем и ни о чем, наслаждаясь запахами любимой карамели. — Мелки-ий, — кто-то перешел на рычание, за плечо разворачивая к себе Аллена. — Ты не охренел ли влезать без очереди? Совсем мозги ссохлись? — Мистер, Вы не сахарный и можете подождать! — хамить не входило в число привычек Аллена, но, в конце концов, он честно влез раньше, и вообще, нечего быть таким медлительным! — Ах ты ж маленькая дрянь! Да я… — Да Вы съешьте карамельку и не злитесь! — непонятно как Уолкер успел выхватить с небольшой корзиночки конфету и засунуть в открывшийся от возмущения рот. — О, какой ты шустрый, — Эрнестр обернулся к своему знакомому с заказом, так что Аллен успел выхватить заветный пакетик и убежать с криком «я на обед зайду» раньше, чем на него обрушился шквал чужого недовольства и возможно даже физического насилия. — Убью, — человек перекатил во рту конфету, синие глаза сощурились, в последний раз наградив белую макушку уничтожающим взглядом, так что даже бариста за кассой побледнел, желая своему любимому клиенту ни в коем случае не встречаться с этим страшным человеком. Пусть он наткнулся на этого человека — явно страдающего недоебом, а оттого такого злого — и у него все еще болела голова, что может пойти не так в этот светлый день? Конечно же его возьмут на работу!***
«Я… проклят», — думал Аллен, нервно елозя задницей, явно скучающей по приключениям, по жесткому черному стулу. — Что Вы, мистер Аллен Уолкер, неужели нервничаете? — синие глаза смотрели насмешливо и с явным превосходством. Еще бы! Кто же мог подумать, что возмездие нагрянет НАСТОЛЬКО быстро? Аллену явно стоило сразу, как только увидел, кто входит в кабинет замначальника этого отдела, убежать отсюда со словами «простите-извините», ведь был это не кто иной, как тот самый парень, которого он обошел в очереди. И которому нахамил. «Вообще-то он первый начал», — солидно заявил Уолкер. «Вообще-то стоило бы просто извиниться», — не менее солидно ответила жопа, которая чувствовала грядущий пиздец. — Нет, я… — начал было Аллен, но был перебит все тем же насмешливым голосом. — Верно, Вы ведь не сахарный. Может, конфету? Уолкер скрипнул зубами, пристыжено опуская голову. Господи, да на кой-черт ему сдалось пить кофе с самого утра? Что, не мог после собеседования? Сверху раздался очередной удовлетворенный хмык. Канда Юу был весьма привлекательным азиатом лет двадцати восьми, в полностью черном костюме, с завязанными в высокий хвост иссиня-черными волосами; статный, высокий, одним словом — «гордость родителей и влажная мечта девушек». И хотя Аллен терпеть не мог таких людей, что говорится, родившихся с ложкой в заднице, всё же в этом человеке чувствовалась определенная внутренняя сила. Да и по рассказам Лави, хоть «Юушечка» и был строгим, но зато очень справедливым начальником, который по заслугам выдавал пиндюлей и в то же время частенько сам получал по шее от более высокого начальства за косяки отдела, вместо того, чтобы просто показательно уволить пару-тройку людей. Быть может, именно из-за этого Уолкер все еще сидел тут, слушая, как тонкие пальцы перебирают листы с рекомендациями. Если этот Канда такой трудяга-начальник, коим его описал Лави, то такой человек уж точно не позарится на задницу Аллена. — Хм, вроде бы всё хорошо. Только Вы указали прошлое место работы за позавчерашнее число. Почему же уволились? — Юу одним точным движением выровнял все листы и вложил их в папку, смерив сидящего перед ним холодным взглядом. «Вот знаете, я подумал, что мне будет проблематично работать в офисе после того, как меня лапал начальник, и я разбил его головой его любимый стеклянный столик». — Не смог найти с начальником общего решения одной деликатной проблемы, которая касается только той компании. А Вы сами понимаете, разглашать тайны я не имею юридического права, — весьма туманно ответил Аллен, уже предвкушая стандартную фразу «Мы Вам перезвоним». Парень уже приготовился вставать, как… — К работе можете приступать завтра, Мистер Уолкер. Нет, конечно же Канда не собирался брать на работу первого попавшегося сопляка, за которого слезно умолял Кролик, но эта была идеальная возможность наказать мелкого воришку кофе. И Юу, давно не чувствовавший такого игривого настроения, решил — почему бы нет? Либо этот шкет уволится, не пройдя даже стажировки, и тогда компания ничего не потеряет, либо он всё же окажется неплохим специалистом и возникшая кадровая брешь будет заполнена. Чем не беспроигрышный вариант? — О… э… — наверняка выражение лица Аллена говорило о многом, раз его начальник не смог сдержать смешка. — Да! То есть, да… и куда мне? — Ко мне, — Канда уже не обращал внимания на нового сотрудника, нацепив на глаза очки в тонкой оправе, пальцы запорхали над клавиатурой, выстукивая слова. — Я Вас буду стажировать.***
«Я точно проклят!» — думал уже который день Аллен, перетаскивая огромные паки документов с приемной на пятом этаже, в офис на восьмом. Именно тогда, когда отключился лифт. Потный, злой и запыхавшийся, он всё гадал, почему же пришел на эту работу? Глупо, так глупо было ожидать, что этот человек, Канда-сукин-сын Юу, за одну неделю забудет какое-то там недоразумение в очереди. Да он всю жизнь такое будет помнить и даже выйдя на пенсию, зараза, умудрится найти Аллена в доме престарелых и прицепить на его кровать плакат с огромной надписью: "Встал раньше меня в очередь". Еще и кофейные открытки будет присылать каждый год. — Всё! Это последняя! — Уолкер грузно опустил пак на очередную стопку, что представляла собой лишь одну из частей той горы, которую он наносил в тесную то ли каморку со всем ненужным, то ли в крохотный кабинет, что находился по соседству с дверью его «начальника». Канду Юу он не называл замом просто потому, что Комуи, настоящий начальник отдела, за эту неделю появлялся лишь пару раз и то только для того, чтобы выпить кофе в автомате, устроить хаос и забаррикадироваться в главном кабинете, откуда раздавалось сладкое похрапывание на зависть всем работникам. — Что ж, теперь Вы можете приступать к работе, — Канда, всё это время наблюдающий за чужими потугами, опираясь спиной о бежевую стену, отлип от своего места и прошел внутрь темного помещения, хлопком включая свет. Как оказалось, стол тут всё же имелся, как и стул, правда, чтобы протиснуться к нему, нужно было проходить между столешницей и стеной, втянув живот и молясь, чтобы тебя не придавило бумагой. Аллену очень хотелось спросить: «А чем я, по-твоему, занимался всю эту неделю, когда поливал всю растительность в офисе, протирал пыль, по коробкам отделял кнопки от зажимов, которые какой-то придурок смешал, и много другого, что обычно делают уборщики?!» Но вместо этого он произнес: «В смысле?» — В прямом. Это Ваш кабинет и первое задание на сегодня — всего-лишь отсортировать эти документы. Что-то из этого должен подписать я, что-то Комуи, что-то вообще отправить в бухгалтерию. Вот Вы и разберитесь, — Канда похлопал по плечу оторопевшего подчиненного, покидая кабинет и заглушая в хлопке двери отчаянное: «Твою мать», — с грохотом упавшего столба бумаги.***
«Чтоб он влюбился в моего бывшего начальника и его удушило в складках жира во время акта соития! Чтоб к нему налоговики пришли, когда он будет в отпуске. Чтоб ему попалась невкусная вишня в пустой корзинке. Чтоб он съел что-то острое и воду отключили. Чтоб он облысел к тридцати!» — всё никак не унимался Аллен. Глаза щипало, задница от постоянного сидения, казалось, стала настолько же плоской, как и ум сторонника Теории Плоской Земли, голова нещадно гудела, зато чертовы стопки с документацией становились всё меньше по мере того, как он относил бумаги нужным отделам. — И вот Великолепный Аллен Уолкер совершает обманный манёвр, только посмотрите, как он виртуозно выхватывает мяч, какая грация, какая техника! — последняя бумажка, которая оказалась уже ненужным отчетом десятилетней давности, была нещадно скомкана. — Его попытались вывести из строя, но вы только посмотрите, он поднимается, он встает, он возвышается над столом! Какая сила! Какое упорство! Он замахивается и вот — го-о-ол! — комок угодил прямо в горку таких же комков, что похоронили корзинку, с хлопком голова ударилась о столешницу. Как же. У. Него. Всё. Болело. Еще никогда угловатый стол не казался ему настолько удобным. Чтобы разобрать все эти документы, потребовался не просто весь рабочий день, но еще несколько часов сверх. Зато он сможет утереть нос Канде Юу, который наверняка уже как пять или шесть часов дома… — Смотрит фильмы и ест чипсы, — с завистью проныл Уолкер. Рука лениво потянулась к смартфону, на фоне обоев с кроликами отчетливо выделялись цифры «01:22». — Пф… или уже спит. И хотя перспектива переночевать в офисе казалась крайне заманчивой — не придется платить за такси, Аллену уж очень хотелось прийти утром на работу с гордым видом победителя и с кружкой кофе в руке, пройти мимо своего начальника и небрежно, словно у него на это ушло часа три от силы, бросить: «И какое моё следующее задание, а то прошлое вогнало меня в скуку?» Конечно, на деле он сможет лишь промямлить первую часть, но грезы о том, как могло бы вытянуться это надменное лицо, как его начальник пал бы ниц перед таким продуктивным работником и умолял бы его, Аллена, остаться в компании. Нет! Занять его место, ибо сам Канда только и может, что брюзжать да варить гаденький кофе. О-о-о, Аллен бы заставил этого индюка перебирать кнопки, как сам это делал недавно, он бы заставил его всю жизнь ходить с пристыженно опущенной головой и… В общем, эти грезы были столь приятны, что Уолкер не мог себе отказать в их представлении, накидывая на плечи свой серый пиджак и закрывая двери кабинета. Как он и ожидал, в офисе не было ни одного сотрудника, лишь свет с улицы, да несколько не выключенных компьютеров освещали лабиринт перегородок. Во всем офисе было лишь три кабинета, что имели закрытый тип — кабинет Комуи, начальника, кабинет его зама — Канды, и, как оказалось сегодня, кабинет Аллена. Никакой привилегии Аллен в этом не видел, ведь таким образом начальник тупо отгородил его от основного коллектива, лишив любой возможности скоротать часок-другой разговорами, которыми всегда были наполнены такие открытые офисы. Грёзы о том, как он сейчас приедет домой и разогреет остатки мороженной пиццы, были прерваны не очень деликатным «ну и куда ты намылился, Стручок?» «Стручком» его называл лишь один человек в офисе. Подняв взгляд, Аллен еле сдержал разочарованный стон, ведь у двери стоял Канда, а значит, уже не получится сделать вид, что эта работа была легкой и он справился «за три часа». Впрочем, с другой стороны было приятно, что не он один так поздно торчит в офисе, выполняя поручения. — Например — домо… — Дверь закрыта, — перебил его Канда, хмуро кивая в сторону ручки. Конечно же, как и любой нормальный человек, Уолкер не мог этому поверить, поэтому подошел и еще несколько раз дернул запертую дверь, под взгляд «ну что, убедился?» «Блеск, теперь мне еще предстоит ночевать в одном офисе с этим индюком патлатым!» — Это всё по Вашей вине. Если бы не Ваше тупое задание, то я бы не задержался в офисе, и мы бы не застряли тут, — недовольно пробурчал Аллен, складывая руки на груди и вперивая свой взгляд в злобные синие глаза. — Если бы ты не был таким медлительным, то справился бы вовремя, и я бы ушел! — Канда почти впритык подошел к Уолкеру, нависая над ним грозно, как квартальный отчет в канун Нового года. — Ах это я виноват?! Что же Вы, мистер «у меня всё всегда под контролем», не ушли как положено всем работникам? М? — Да как я мог оставить такого, как ты, одного в офисе, где полно техники и важной документации? — Да нахрен мне сдались ваши компьютеры и жалкие бумажки, которыми я сегодня был сыт по горло! И Вами, Вашими тупыми поручениями, которые никак не касаются моей должности, я тоже сыт по горло! О-о-о, черт, как же он его выбесил! Аллен мелко дрожал от злости, сжимая руки в кулаки. Вместо того, чтобы просто заехать по этой надменной роже, он решил развернуться к закрытой двери, яростно тарабаня в нее. Вдруг дежурный охранник всё же услышит их? — Уолкер, неужто Вы сдаетесь? — Да! Сдаюсь! И завтра Вы меня уже не увидите! — О, Вам все равно придется отработать у меня две недели, так что немедленно вернитесь на свое место! — Канда грубо схватил своего подчиненного за руку, разворачивая к себе. — А я стажер! Мне не обязательно отрабатывать этот срок! — А я Вас уже принял на работу! — подражая его манере речи, Канда с усмешкой показал лист, в такой темноте отчетливо была видна лишь размашистая подпись в самом низу. — А я не хочу работать у такого придурка, как Вы! — Аллен попытался выхватить злополучный лист бумаги, но пальцы успели лишь коснуться края, прежде чем белый прямоугольник упорхнул в другую сторону. Выписывая пируэты и кружась по всему офису, Уолкер прыгал за рукой Канды, желая запихнуть это заявление глубоко в шикарную задницу его начальства! — Вы, да Вы, — Аллен тяжело пыхтел, подобно злобному сурку смотрел на коршуна снизу вверх, чувствуя себя униженным и оскорбленным. — Да я, что я? Не сахарный? — Канда всё никак не мог сдержать злобной усмешки. Чувство, ранее не посещавшее его, что он имеет физическое и социальное превосходство над этим подчиненным, вызывало приятное покалывание кончиков пальцев, которые почти что горели в местах, где кожа соприкасалась с тонким листком целлюлозы. — Да! — Уолкер выхватил моток скотча и с грозным выражением, словно это была граната, швырнул его в грудь своего начальника. Канда замер, не столько от удара, сколько от наглости, которую несло за собой это действие, смерил своего подчиненного холодным взглядом, а после — юноша потом частенько икал, вспоминая это — его рот исказила усмешка, способная любого человека вогнать в истерику. — Тогда я сожру Вас, мистер Уолкер, в качестве конфеты! Не успел Аллен даже понять смысла этой фразы, как его схватили и… нет, не убили, не ударили, а совершили это низменное, это жестокое и бесчеловечное. Этот удар ниже пояса! Ранили его ахиллесову пяту, проткнули самое сердце! Его начали щекотать. Ничем не сдерживаемый плач боли — хохот — огласил всё пространство офиса. Не в силах смотреть слезящимися глазами на улыбку торжества его врага, Аллен повернулся спиной, пытаясь удрать, но вместо этого падая грудью на какой-то стол, зажимая себе рот рукой. Господи. Вот так он и умрёт. Задохнется от смеха под причитания сзади «не сахарный я, не сахарный, а Вас сожру!» Утром Лави найдет его тело, закроет рукой глаза ахнувшей Линали — помощницы Комуи — чтобы та не видела, как бледное лицо его друга перекосило ужасом и болью, не видела скрюченного тела и ссохшихся дорожек слез на щеках. Периметр этого жестокого убийства оцепят желтой лентой, копы не смогут без боли взглянуть на «такого молодого паренька, что умер такой страшной смертью», а над всем этим будет возвышаться он — его убийца и мучитель — Канда Юу. И ведь никто, ни один человек не заподозрит! Никто не вскинет руку со словами: «Это он, он убил нашего дорогого всеми любимого Аллена!» — Хва-а-ати-и-ит, — больше не в силах это терпеть, он завел руку назад и вцепился в чужое бедро, пальцы совершенно не хотели слушаться, словно сведенные судорогой. Грудь бешено колотилась под весом собственного тела, живот уже скрутило спазмом и вместо хохота вырывался хрип. — Что такое, выдохся, Стручок? — глаза Канды сияли в темноте восторгом и азартом, он наклонился вперед, почти вжимая своим телом паренька в стол. — Сдаешься? Да? — горячий шепот опалил ухо, а пальцы снова ловко пробежались по костистым бокам. Уже начинающуюся истерику перебило громкое «сюрп» где-то позади парней. Не сговариваясь, они синхронно повернулись: Юу, расположивший ладонь на середине груди Уолкера для удобства, и Аллен, упирающийся рукой о столешницу, составляли картину «кажется, нас спалили». Напротив дверного проема в ореоле света стоял никто иной, как их начальник — Комуи Ли — в домашних тапочках и со своей неизменной кружкой-кроликом в руках. «Сюрп» повторилось, в этот раз более громко. Комуи поправил блеснувшие в темноте очки и уставился в черную жидкость, словно проверяя, только ли там кофе налито? — лишь после этого проглотив. Смерив своих подчиненных нечитаемым взглядом, Ли вышел из офиса, оставив ключ в замочной скважине. — Может, Вы меня уже отпустите? — Аллен, до этих пор изображающий каменное изваяние, всё же подал голос. Чужой пах очень так недвусмысленно упирался в обтянутую брюками задницу, да и от такого выгнутого положения начала болеть спина. Канда задумчиво повернул голову к подчиненному и, окидывая взглядом их позу, снова усмехнулся. — Думаю, мы еще не закончили, мистер Уолкер.