Рыцарь Империи

      Луч угас - Зоран не будет зря тратит заряд оружия. Секунду или две спустя угас щит.       - Ратман? Попробуй все-таки взломать эту дверь.       Отступать, по сути, некуда, с собаками нас легко найдут в любом месте Города, а бежать из него мы просто не успеем. Это значит, что придется принимать бой, как есть. Для этого нужно выбрать более подходящее место чем большой и совершенно пустой зал, но его вход вполне сгодится - узкий, с толстыми простенками, способными защитить от огненных копий. Одновременно с Мелиадусом мы направляемся к нему.       Арбогастры останутся охранять Ратмана, или... я бы вообще выпустил их наружу и приказал атаковать в спину, как только мимо пройдут враги, но удастся ли объяснить это стальным животным? Далее, нам с бароном, как самым тяжелым, придется щитами перекрыть проход, а уже из-за живой баррикады будут жалить копье и огонь. Если кто-то из нас упадет, его место займет Сокол... Всю эту теорию я озвучил вполголоса, чтобы не привлекать избыточное внимание остальных. Барон согласно кивнул.       - Вопрос, сколько их будет, но не думаю, что так уж много. А если их будет немного... ну пол испачкаем, только и всего. Главное, чтобы дух Форта уговорил здешний форт открыться и отдаться, а бегать мне уже порядком поднадоело. Давай попробуем с лошадками, брат...       Санкта и его вороной подходят на зов. Послушно выбираются вместе с нами в предыдущее помещение, замирают у стены, словно статуи, по команде “ждать”.       - Должно выйти, - ухмыльнулся Волк. - Блансахредид любит нас, должен любить, хотя бы за то, что мы сбежали от его братца.       За нашими выходят и выстраиваются в статичный ряд все лошади. Помещение достаточно узкое, если арбогастры нападут, увернуться от них будет весьма сложно.       Теперь голоса слышны и человеческому уху, и, что не слишком радует, их много. Учитывая, что рот открывают вряд ли все участники погони - десятка три, а то и больше. Нас, стоит напомнить, восьмеро, и один будет занят более полезным делом, чем сражение. Когда я оборачиваюсь, чтобы что-то по этому поводу сказать, то вижу перед собой уже не типового рыцаря, черноволосого и синеглазого, а магистра Ордена Волка в его неизменной вороненой маске. Маска скалит клыки из белого коралла не хуже своего владельца, когда тот злится.       Мы занимаем позиции у прохода: Мелиадус и мое сиятельство - ближе всего к проему, со щитами наготове - хотя бы они нашлись в несчастной Спании. За Волком - Йорик, за Йориком - Лив. За мной - Зоран и Орлин. Легионер-Сокол и Легионер Зари одинаково спокойны и готовы к любому исходу. Магистр-Муха и его знаменосец, плюнув на приличия, целуются. Маска Мухи, сейчас поднятая, все-таки на Магистре - ему, если Мелиадус падет, принимать ближний бой первым. Яспер маячит рядом с Зораном - в его колчане полсотни отличных стрел, и, если парня не зацепят сразу, он один сможет положить до полусотни врагов. На секунду я чувствую его ладонь на плече, и завидую беспечным Мухам самой зеленой завистью. Спустя еще миг звучит приближающийся топот и гулкое рявканье пса: первые преследователи врываются в ловушку с арбогастрами.       И раз. И два. И три...       Три секунды они тратят на то, чтобы сунуться к неподвижным коням, и только потом бегут дальше. По звуку - людей тоже много, однозначно больше тридцати, и даже полусотни. Нагнали же охотничков на пятерых усталых зверей!       И четыре. И пять.       Первые двое смертников влетают в проход и падают обугленными тушками - Мухи открыли счет. Еще двоих постигает та же участь, пятый успевает отшатнуться с криком, но выжить ему точно не суждено - бьет стрела. В следующих двух мы с Кройденским впрессовываем друг в друга и вышвыриваем назад, откуда пришли. Там... ну, скажем весьма людно. Настолько людно, что сомнения в успехе нашего предприятия приобретают угрожающий масштаб.       Над головой шипит луч, но стрелок мгновенно валится со стрелой в горле. Нанкенсены, в качестве бонуса, добавляют огня.       - Фас!       Арбогастры оживают и бросаются на врага, но спустя секунду со стеклянным звоном что-то разбивается, и кони вдруг замирают, словно замороженные. Крапленая карта бита, а жаль...       - Смерть Зверям!       - Смерть захватчикам!       - Бей гранбританцев!       Единственная задача врага - стоптать и снести нас с бароном, прорваться внутрь. Наша, соответственно, стоять, стоять любой ценой, так долго, как только сумеем, не особенно заморачиваясь на убийство противника - на то есть другие бойцы. Древнейшая забава человечества - убей ближнего своего, - набирает размах; ближнего в самом прямом смысле, того, кто неосмотрительно подошел под удар.       Блок щитом, удар, снова блок, блок рукоятью шестопера. Злобный волчий вой раз за разом перекрывает крики и проклятия. На удары почти не остается времени: в несчастный щит прилетает все, что можно. Кому-то приходится выдать пинка, кого-то отбрасывает Мелиадус, трупы и судорожно дергающиеся недобитки начинают формировать холм.       У Йорика почти выгорел рабочий кристалл, луч становится коротким и холодным, еще два-три выстрела - и оружие станет бесполезным; последняя вспышка приходит в чье-то лицо. Потом Магистр-Муха, громко и радостно ругаясь, вытаскивает из кучи тел пику и приходит на помощь Орлину.       Остроухий, словно свирепый дух охоты, уменьшает поголовье вражеских стрелков, выцеливает, и ни один его выстрел не делается впустую. Вдобавок, он громко считает свои цели, а высовываться с огненными копьями, чтобы пострелять в нас уже почти не рискуют. На данный момент его добыча - тридцать шесть душ. Вероятно, больше, чем у каждого из нас, вдвое или втрое.       Плохо только то, что мы люди, и устаем. Замедляются движения, все тяжелее и тяжелее поднять щит, Тюльпан - да, я дал имя шестоперу, причем цветочно-поэтическое! - весит не меньше тонны. Следующий удар я вижу, но уже не успеваю отразить, только смотрю, как лезвие очень медленно летит в лицо.       Остроухий тоже видит удар. Его стрела входит в кричащий рот спанийца. Рука разжимается, и клинок просто летит в воздухе, а я пытаюсь как-то убрать голову с его дороги. Разумеется, тоже не успеваю, но вместо проломленного черепа получаю резаную рану через весь лоб. Левый глаз заливает кровь, видно плохо, но я продолжаю стоять, вцепившись в оружие мертвой хваткой.       Мы еще живы, а пока живы - опасны.       Не загоняйте зверя в угол.       Человеческий прибой откатывается на несколько шагов - кажется, Яспер прикончил кого-то важного.       Из-за спин доносится неуверенный крик:       - Эй, безумцы! Нам нужны только Магистры! Сдайте их, и остальных отпустим!       Имеемся в виду, вероятно, мы трое: Мелиадус, Нанкенсен и ваш покорный слуга, который, между прочим, ни разу не Магистр, а прозвучало предложение для Орлина, Яспера и, получается, Лив...       - Dhoine! - Выкрикивает Яспер из-за наших спин, и его голоса можно конкретно устрашиться, столько в коротком слове (интересно, что значит это ругательство?) ненависти.       Вежливая баронесса Фалмолив Нанкенсен посылает переговорщика в такое место, которое без атласа анатомии не отыскать, и снова открывает огонь. Два строя вновь сталкиваются.       Спустя буквально минуту второй удар, в плечо, едва не бросает меня на колени, а следующий - у противника два меча, - задевает горло. Несмертельно пока, но льется сильно, и меня начинает шатать.       - Зоран...       Передача щита в бою - та еще задача, но Лив и воистину неутомимый барон расчищают немного места, Сокол перехватывает щит за верхний край, а я сбрасываю его с руки. Проблема только в том, что доспеха на воина почти нет. Хотя опыта Соколам не занимать, какое-то время он выстоит.       Воздух становится вязким, а картинка серой. Ноги дрожат, единственной опорой служит стена.       Остроухий вместо того, чтобы стрелять дальше, бросается ко мне. Я пытаюсь выговорить “стреляй, убей их”, и только потом понимаю, что колчан у него пуст. Зеленое зелье пенится и шипит, а пальцы лучника зажимают рану.       - Никогда, никогда, ни одного командира, слышишь?! Мы не dhoine!..       Его голос буквально звенит от злобы.       Вскрикивает и падает Йорик - его достали копьем. Лив выкрикивает что-то, продолжает стрелять - отойти и оставить щитовиков без прикрытия она не может. Рядом с ее любимым на колени падает Ратман, на мгновение встречаясь со мной взглядом. Короткое движение головы от правого плеча к левому - он не смог.       Почти сразу на них без звука падает Орлин, не раз попятнаный, и, судя по всему, просто отключившийся от кровопотери.       Зорана сбивают с ног таранным ударом, и на миг кажется - вот и все.       Мелиадус рычит. Враг невольно, совсем немного, но отшатывается. Звук отражается от стен эхом, словно его повторяет сам Город. Барон отбрасывает щит и берется за рукоять любимого меча двумя руками. Сейчас он перекрывает проход один, раз за разом вычерчивая мечом алую дугу. Огненное копье Фалмолив перегрето, и летит на пол, а баронесса поднимает меч.       Яспер обнимает меня за плечи. В его руке - узкий, красивый кинжал.       - Свободным может сделать только сталь, - шепчет он, почти касаясь губами моей щеки. - Ваш мир - лучшее, что со мной случилось. И ты тоже.       - Бей...       - Пусть подойдут ближе. Если решат потрепаться, еще парочку заберу.       - Будут пытать...       - А мне по лиственнице...       Ратман один за другим бросает свои ножи. Неторопливо, расчетливо.       Громадные двери по другую сторону зала медленно расходятся в сторону. Увы, слишком поздно...       - Это... что?       Признаюсь, мне и самому было бы интересно понять, "кто" или все-таки "что" вышло из-за стальных толстенных створок, даже не удосужившись закрыть их за собой.       Роста в нем примерно как в Мелиадусе или во мне, ширина плеч - несколько уже, и общие пропорции вполне человекоподобны. Кожа очень темная, глаза отсюда не рассмотреть, но движения практически завораживают - мягкие, стремительные, и ни одного лишнего. Огромный двуручник, почти как у альвисов, оно несет на плече, и только в двух или трех шагах перехватывает для боя.       Яспер пытается прыгнуть на него сбоку: у парня сдали нервы, но отлетает на мою голову - некто отбросил ловкого сида, словно котенка. Дальше, в один и тот же момент, Мелиадуса валят на колени, а существо вступает в бой.       Скажу честно: три последующих минуты с лучником мы сидели, как мыши под веником - прижавшись друг к другу и тараща округленные глаза. Никто - ни барон Кройденский, на Магистр Стервятников, достославный Азровак, ни Адаз Промп, ни ваш покорный слуга, - никогда не устраивал, да и не смог бы устроить такую резню.       Некто... нет, он не выполнял каких-то запредельных приемов и пируэтов. Почти не уклонялся, и удары своим клинком наносил самые простые, но все это делал нечеловечески расчетливо, своевременно, с неимоверной точностью и силой. Изрубив в куски почти полусотню оставшихся “гостей”, он на мгновение замер, то ли раздумывая, то ли прислушиваясь, и что-то подобрал.       Арбогастры неуверенно зашевелились.       - Кто вы, сэр?       Лив стояла на краю завала из тел, а барон Кройденский опирался спиной о ее бедро, не способный подняться.       - Вы знаете, кто я, мейстрэ Нанкенсен. - Существо преодолело холм из тел и опустилось на колено над нашими ранеными, отодвинув Ратмана.       - Кем бы вы ни были, вы спасли нам жизнь... - с трудом выговаривает Йорик.       - Это было необходимо сделать, капитан.       Все интереснее и интереснее. Получается, этот некто знает не только нас всех, но и некоторые аспекты биографий... причем не самые известные.       Темная рука касается горла Орлина, поворачивает его голову. Существо чуть качает головой, и аккуратно поднимает легионера Зари на руки. Меч покачивается за плечом.       - Почти всем вам нужна помощь. Сможете идти?       Лив с усилием поставила на ноги Волка, но держался тот только опираясь на плечо баронессы. Йорик повозился на полу, и Ратман помог ему встать... собственно, тоже повиснуть на товарище. Зоран поднялся сам, ошалело встряхивая головой. Меня поднимал Яспер. Брели за созданием мы весьма и весьма осторожно, опасаясь свалиться. Благо, идти оказалось недалеко...       Локация вокруг разительно отличалась от предыдущих. Если залы со стеклянными украшениями были парадной частью Города, то теперь вокруг была технические помещения, словно лозами винограда увитые проводами и трубами. Стены невзрачного серого цвета и редкие светильники создавали атмосферу тревожную и мрачную, а когда за спиной со стуком сомкнулись двери, отрезая арбогастров, стало и вовсе жутковато. Впрочем, хотели бы нас прикончить - не стали бы помогать, а если некоторые мои догадки верны, то помогать и не перестанут...       За короткой лестницей оказалось подобие зала с огромным количеством древних машин, в буквальном смысле торчащими из всех стен.       - Вам стоит подождать здесь, пока я начну восстановление вашего товарища.       - У нас есть регенератор, - осторожно возразил Ратман, с опаской оглядывающийся по сторонам.       - В данном случае регенератор не даст достаточного результата. Ваш друг отравлен веществом прямо противоположного действия и большей активности.       Только этого недоставало...       - Только он? - я постарался сформулировать вопрос предельно коротко.       - Да.       Голос незнаком, но интонации, сама манера речи очень узнаваема, и когда-то где-то встречалась на моем пути, нужно только вспомнить, где и когда, потому что это чертовски важно.       Некто выходит в другую дверь, все также с легионером Зари на руках, тонкий, изящный, гибкий, совершенно без напряжения удерживающий создание куда больше и массивнее самого себя. Впрочем, его путь отсюда отлично виден на стеклянных экранах, расположенных один подле другого. Красные огни все-таки являются глазами, и с их помощью виден и зал сражения, где мертвые тела медленно погружаются в пол, и места, где мы проходили куда раньше, и коридоры, по которым движется обладатель двуручника с нашим товарищем. А также помещение с рядами громадных стеклянных ампул. В большинстве своем они разделены на половины и открыты, но в ближайшей ко входу уже есть человек, полностью погруженный в некую жидкость. Его черные волосы плывут вокруг головы, частично скрывая лицо, но не узнать татуировку-крылья, выходящую “маховыми перьями” на бока и локти очень трудно.       Итак, Дориан Грей, самый лучший пилот ордена Ворона, не погиб от руки Промпа, как предполагал Мелиадус, а оказался здесь. Помнится, в последние полгода до моего несчастливого визита за Лантику подчинялся он лично Королю-Императору. Кстати, тоже по неизвестной причине не попавшему к Нидилу, о чем тоже стоит вспомнить...       Обладатель двуручного меча совершенно бесцеремонно снимает с Орлина остатки его одежды и опускает бесчувственное тело в ампулу, соседствующую с пилотом. Верхняя половина сооружения вздрагивает и опускается, в сооружение идет что-то вроде дыма или, скорее, пара. Наш спаситель стоит неподвижно, положив руку на какую-то панель, как это делал Ратман.       - И... к кому мы попали? - тихо спрашивает Лив. - Нет, я склонна поверить, что он не враг, но...       - Знает слишком много, - договаривает Мелиадус с явным трудом поднимая забрало. - Слишком много для того, кто никогда не был в Лондре, например.       - Мог и быть, - качает головой Йорик. Он сидит боком на подобии лавки у одной из стен, опираясь спиной о какой-то прибор. Ратман держит его за плечи одной рукой, а второй по глотку-полтора вливает в барона одно из лечебных снадобий. - Как будто мы видели без масок всех Змей или Тигров...       Я не имею ни малейшего желания пока участвовать в дискуссии, но таинственный мечник, предложив нам загадку, пожелает услышать ответ. Это тоже важно, и тоже является частью вводных условий...       Зоран понимает мое молчание по-своему, с тревогой подступая поближе. Я качаю головой, но Сокол отодвигается только обменявшись взглядами с Яспером.       Больше всего хочется сесть на пол, а лучше просто упасть, но обладатель двуручника уже входит в свою обитель тем же мерным шагом.       - Раненый восстановится через двое-трое суток. Теперь следуйте за мной. Центр наблюдения - не лучшее место для отдыха.       “Следуйте за мной” - и ни тени сомнения, что мы в самом деле выполним распоряжение. Так не говорят с теми, кого только что увидели на своем пути.       Мы, как и следовало бы ожидать, “следуем”. Место для отдыха немного напоминает Форт - койки вдоль стен в два яруса, не слишком широкие и без намека на белье. Стол и вдоль него - такие же узкие лавки.       Мелиадус и Йорик не столько садятся, сколько падают, Зоран невольно пытается встать впереди нас с Яспером, прикрыть: он боится существа, и Ратман его тоже то ли боится, то ли опасается. Лив становится поближе к супругу и берет его за руку. Все эти мелочи, наверняка, очень много говорят о каждом, кто их совершает, но лицо существа, достаточно неподвижное из-за вживленных в него решетчатых пластин на лбу и щеках, бесстрастно. Только на губах, чуть тронутых серебром, как и веки, словно по венам вместо крови течет ртуть, иногда появляется полуулыбка. Ресницы больше всего напоминают стальные иглы или тонкие обрезки проволоки, а глаза...       Черные, как ночь, как вечность, без радужек и белков, один сплошной зрачок. В свое время они заставляли дрожать самых храбрых полководцев и самых мудрых ученых, как своих, так и вражеских, и теперь я вспоминаю и интонации, и привычку мгновенно “включать” эмоции строго по необходимости, реагируя на настрой собеседника, и юный звонкий голос, совершенно несовместимый со своим обладателем и все-таки звучащий, со всех сторон, как тогда казалось.       Я преклоняю колено, медленно, с графским достоинством, хотя быстро выполнить движение и не упасть просто не смогу. Взгляды остальных выражают молчаливое изумление. Сокол секунду спустя тоже преклоняет колено - нет, он не разгадал головоломку, просто принял решение своего командира и будущего Магистра (спасибо, добрый Рунгу!), как принял бы самоубийственный бросок в атаку или бегство. Он похож на живой клинок - полная противоположность стоящему перед нами.       - Приветствую и приношу глубочайшую благодарность, Ваше Величество, бессмертный Король-Император.       Хаон улыбается. Как всегда, уголками губ и едва заметными серебряными искрами в глубине вечной тьмы глаз.       - Король-Император? - едва слышно шепчет Лив, и по округлившимся глазам ясно, что ее мозаика тоже сложилась. “Мейстрэ” или “маэстро” зовут артистов, и акробатов в том числе, достигших высот в своем деле.       - Ваша проницательность как всегда достойна всяческих похвал, граф, - на одну фразу переходя на высокий слог, отвечает Хаон. - А теперь встаньте, а лучше сядьте. Для церемоний не время и не место.       Ситуация, между прочим, получается донельзя глупая, потому что встать я, кажется, не смогу. Хорошо, что наше мудрое Величество это понимает, и выручает подданного, протянув руку и буквально поставив мое сиятельство прямо. Дальше остается только сделать шаг назад и сесть, частично на лавку, частично на остолбеневшего окончательно Муху. Не думаю, что ему это особенно удобно, но барон не возражает, он пока старается удержать на месте отвисающую челюсть.       А вот кому еще менее удобно - так это второму барону. Волк краснеет и белеет, попеременно, и уж точно не представляет, что делать и говорить. Думаю, понять, почему его от спасали вражеской толпы, он тоже не в состоянии, и сейчас начнет придумывать, какая казнь ему уготована. В казнь я, кстати, ни на цент не верю: хотел бы Король-Император убить мятежника - уже убил бы. Наконец, Кройденский начинает подниматься, вцепившись в край стола так, что материал едва не дает трещину.       Хаон почти раздраженно взмахивает рукой:       - Сядьте, барон.       Вместо того, чтобы сесть, упрямый барон опускается на колени, склонив голову. Пострадавшая в бою маска с лязгом опускается - не только надо мной решил пошутить Блансахредид. Лив незаметно пытается отвесить собрату пинка, дабы не позорился окончательно, а Мелиадус не может справиться с заклинившим фиксатором забрала.       Его Величество все-таки теряет терпение и хлопает ладонью по стене:       - Встань. Сядь. И сними, в конце концов, шлем. В ближайшее время сражений не будет, это место хорошо защищено.       Ратман приходит на помощь Волку, поднимая его с пола и усаживая, куда поближе - между мной и спешно отодвинувшимся Йориком (вероятно, перспектива второго приземления сверху Муху не прельщает).       - Вам всем необходимо вымыться, поесть и выспаться. Удобства в конце помещения за дверью, синтезаторы пищи - в соседнем отсеке. Я вернусь, когда закончу с вашими арбогастрами.       - Может быть, мы сможем помочь? - спросила Фалмолив, и улыбка снова скользнула по темным губам существа.       - Нет. Отдыхайте.       - Значит, Тронная сфера тоже была маской, - прошептала баронесса когда спина, обтянутая комбинезоном, на миг замерла в дверях.       Хаон оглянулся.       - Одной из масок, - кивнул он и скрылся с глаз.       Мы, соответственно, переглянулись.       - То есть старик в сфере Хаоном не был, - задумчиво проговорил Нанкенсен. - Мелиадус, сними шлем, выполни повеление монарха.       - Был, - возразил Ратман. - И в сфере, и здесь... и в системах Города, если уж на то пошло. Это возможно - один разум, контролирующий несколько механических тел.       Кройденский с некоторым трудом справился с застежками и, наконец, расстался с вышеозначенным предметом. И выглядел он, с залитыми кровью белками глаз, далеко не лучшим образом. Настолько не лучшим, что я полез в меднабор...       - Говорить можешь, барон?       - Могу. А есть, что говорить?       - Пей. И, для начала, успокойся. Не похоже, чтобы Его Величество собирался тебе мстить. Присматривать пристальнее, чем за всеми нами, будет, но убивать, лишать маски и ордена... вряд ли. Тем более, что орденов наших, de ure, не существует. Кроме того, он наверняка понял и учел, что тебя приняли мы. И если лично я мог просто не знать о твоих похождениях в столице, то Нанкенсены знали все. А наше слово и для него кое-что значит.       Волк сделал пару глотков зелья, поднял глаза.       - Немного оно будет значить, как только Бессмертный вспомнит, из-за кого вынужден скитаться по руинам. Я и Рейвена-то, признаюсь, опасался: старый Ворон злопамятный, а его пилоты от Волков разбегались знатно. А теперь и вовсе вчистую проиграл...       - Не думаю, - покачала головой Лив. - Выше нос, Волк. Высоко взлетев, падать больно, но гранбританцы не бросают соратников. Мы вместе прошли Амарик, прошли Спанию, а выжили сегодня благодаря тебе. И Королю-Императору, это бесспорно, но последние три минуты боя до... пехотуры из-за дверей, стоял именно ты. Один за всех.       - И все, присутствовавшие здесь, будут за одного, когда придет время, - закончил Йорик. - А пока оно не пришло, лично я пошел мыться и искать еду, потому что еще немного, и засну сидя.       Как мы поочередно добирались до удобств, спотыкаясь, падая, теряя части одежды и доспехов (чтобы что-то поднять, требовалось наклоняться) - это отдельная поэма, совершенно непригодная для сторонних ушей. Остроухому и духу Форта пришлось побыть оруженосцами буквально для всех по очереди, включая Лив и Зорана. Которого я, между прочим, едва не придушил, заметив, наконец, что у него до самого сапога промокла от крови штанина. Не рискнул, видите ли, сказать раньше, любимец Сквиза! Латать его, кстати, пришлось Вашему покорному слуге, потому что “оруженосцы” удалились на поиски провизии, а все остальные были имуществом практически недвижимым.       - Или ты в следующий раз говоришь, что ранен, как только оканчивается бой, или я тебя собственноручно выпорю за несвоевременное молчание. - Грозно обещало мое сиятельство, разоряя полупустой набор баронессы.       Вояка виновато опустил голову, не рискуя возразить.       - А стоял ты сегодня хорошо. Кем был в ордене?       - Десятник, мессир.       - И только? С командиром не поладил?       - Да нет... Командовать не умею и не рвусь...       - Почему?       - Самому проще клинок подержать, чем за другого решить. Только если очень уж надо...       Интересная позиция, учитывая, что большинство старается прорваться наверх по головам. Кроме того, Сокол не обижен ни умом, ни храбростью, и в одиночку выживал пять лет в чужих враждебных землях.       - Хорошо. Если буду формировать орден, не забуду.       Зоран осторожно глянул из-под ресниц.       - Ну?       - Ничего, мессир.       - Не верю. Какого Нидила я должен тебя уговаривать?! Спрашивают - отвечай!       - Простите, мессир. Не приучен, исправлюсь. Если не забудете - в отряд сопровождения возьмете? Рядовым?       Хитрец... Неплохой вариант выбрал, и как раз по характеру.       - Ладно, возьму.       Яспер и Ратман вернулись с подносом кубиков неизвестной природы и происхождения - белых, упругих и чуть дрожащих, как желе. Признаться, разбираться еще и с этим чудом цивилизации не было ни малейшего желания, поэтому я отмахнулся от Яспера, приглашающе махавшего в сторону стола, и упал на ближайшую свободную койку.       Естественно, лучник почти сразу оказался на ее краю, тем же кинжалом делая из довольно большого куба, примерно в ладонь шириной, произвольной формы обрезки.       - Не хочу, - эта мольба должна тронуть самое жестокое сердце, - ни есть, ни пить, только спать...       - Попробуй. И я от тебя отстану.       Судя по всему, у Яспера Альтхолла сердца нет вообще... Хотя поесть надо, чтобы потом более-менее нормально просыпаться после лечения древними средствами.       Вещество действительно напоминает очень плотное желе или зефир. Вкус - какие-то кислые ягоды, но отвращения не вызывает. Впихнув в меня почти половину порции, несносное создание, наконец, успокоилось.       - Молодец. Теперь можешь спать.       Премного благодарен, но спать теперь не хочется, хотя вставать сил нет даже в проекте. Надеюсь, Король-Император не ошибался, называя свое укрытие защищенным. Спят уже, собственно, все, даже Ратман, частично свисая с одной из верхних коек.       Лучник сворачивается на соседней, весьма любезно незамеченной остальными. Спустя несколько секунд его рука запутывается в еще мокрых после купания волосах.       - Извини.       - Не за что.       - Ты странный лорд, - еле слышно шепчет Яспер. - Вы все странные. И король ваш тоже...       - Поверь, Хаон - лучший из правителей, которых я знаю или о которых читал. Без лести и преувеличения.       - Я же не спорю... Просто он такой же как вы. Или вы такие, как он... Ты в самом деле будешь спорить, если он решит казнить Волка?       - Разумеется, буду. Пока он вполне адекватен. Если опять потеряет берега - уже будем думать, но в ближайшем будущем этого не случится. Слишком уж хорошо обжегся...       - Странные вы, - повторяет сид. - Люди, но... и вроде не совсем люди...       - Кстати, что значит “дхойнэ”?       Остроухий, кажется, смущен настолько, что даже просыпается.       - Ругательство. Худшее, что можно сказать и подумать о человеке.       - Подонок?       - Нет.       - Чудовище?       - Нет. Чудовище - это чудовище, а dhoine... это dhoine.       - Нужно же понимать, чем обзовут, если у кого-то будет очень плохое настроение...       - Если я тебя так назову, стреляй или бей сразу, на поражение. Понял? Обещаешь?       Я осторожно перехватил дрогнувшую руку.       - Нет. Не буду зарекаться, но чтобы напасть мне потребуются очень веские основания. Куда более веские, чем какое-то слово.       Лучник еле слышно застонал, попробовал освободить пальцы, но не слишком старался, а значит, и отпускать не следовало.       - Ладно, проехали, милсдарь рыцарь.       - Может, все-таки расширишь кругозор рыцаря?       - Не надейся. Я тебя так не назову, а если это сделает кто-то другой... прикопаю мерза-авца... - Яспер зевнул так, что едва избежал вывиха челюсти, уткнулся в сомкнутые руки лицом, и, судя по глубокому вздоху, все-таки отключился.       Интересно. Что же все-таки значит его загадочное проклятие?..