***
Когда ноги едва касаются твердой поверхности, Хакайна, улыбнувшись демону, выскальзывает из его объятий и делает первые шаги по родному полу, который она всегда долго оттирала, усердно работая в храме Микаге. Совсем как ребенок, — и Себастьян отрешенно улыбается в ответ, хотя девушка, околдованная привычными запахами осенней листвы, хлорки и дерева, идет вперед, не глядя на него. Хакайна забегает на кухню, не в силах больше скрывать широту распахнутой души. Ей нестерпимо хочется обнять всех, и в то же время надо успокоиться, ведь жизнь здесь плавно идет своим чередом, невзирая на внешние неурядицы. Что ж, её ждал «теплый» прием. Куда уж горячее: Охико, её маленькая непоседливая сестренка (ну и что, что ей уже пятнадцать) яростно прижимала к себе знакомый Хакайне плащ, из-под которого были видны красные длинные волосы демона. «АКУРА!» Так и застыв на пороге, Хакайна наблюдала за откровенными действиями Акуры-Оу и Охико, которые нагло целовались посреди дорогой её сердцу кухни, которую она часто полировала до блеска. «Они…» «Я его убью!» Оттолкнувшись рукой от косяка, за который она так старательно держалась, Хакайна с убийственным выражением в глазах, предвкушающая будущее (а точнее, отсутствие будущего) этого подонка, который посмел лапать её сестру, рванулась к «месту событий». — Дур-р-р-ра!!! Она прекрасно знала, что перепуганные любовнички мигом отлепят друг от друг свои губы и перестанут вконец издеваться над её идеальным зрением. Так и случилось. — Хакайна? Две пары испуганных глаз смотрели на нее с ужасом. Вот уж не думала она, что и Акура боится её знаменитого контр-удара. — Эй, а ты не могла вернуться чуть позже, сестричка? Определенно, этот Акура плохо на нее повлиял. Вон как огрызаться начала! — А вы не могли обжиматься не у всех на виду и уж никак не на моей любимой кухне?! — Ага, а с какой стати эта кухня твоя? — нет, эта мелкая паршивка портит ей всю радость от встречи. Хотя такая встреча априори не может быть радостной. — Да с такой, что только я её и мою! — Малышка, перестань. Все-таки она твоя старшая сестра, — встрял в перепалку Акура. МАЛЫШКА? Она точно прибьёт его. Но вместо этого Хакайна только усмехается и говорит: — Золотые слова. Убить этого недодемона-донжуана она всегда успеет. Словно из-под земли вырос Мизуки — на этот раз, к удивлению всех присутствующих (не считая Себастьяна, который молча наблюдал за происходящим), трезвый. Трезвый… слово-то какое! То ли радость встречи так повлияла, то ли наконец нормальный вид собрата по несчастью (все-таки Мизуки тоже заметил тех двоих), — только они бросились друг к другу, раскинув руки. Обнялись. — Ха-аки! — Мизуки всё не разжимал объятий. — Я уж думал, померла. — А вот это определенно было лишним. Хакайна глянула в сторону поникшего демона, который всё же старался не показывать своего горя. Ну еще бы, лишиться графа — это тебе не шутки шутить. А если серьезно, Хакайна переживала. Не за Сиэля — за него уже поздно беспокоиться, — а за Себастьяна. И почему он выбрал именно её? Мог бы сейчас сражаться вместе с живым Фантомхайвом. Отвернувшись — видеть расстроенного Себастьяна слишком невыносимо, — она замечает в дверях остолбеневшего Томое. В его глазах темным омутом плещется неверие. Вместо теплого приветствия она, сама не зная почему, накидывается на него с упреками: — Да на тебя положиться нельзя! Я же просила присмотреть за ней! Лис поначалу молча сносит её крепкую ругань, но его терпение очень скоро заканчивается, и теперь уже он начинает кричать, тыча пальцем в Себастьяна, что стоит всё так же у стенки: — Ты тоже хороша! Вот как помнишь мои наставления! Наверное, им просто необходимо было выпустить пар. Накричать друг на друга, да так, чтобы высказать скопившееся за этот безумно долгий месяц глупое одиночество. Уже почти задыхаясь, они одновременно замолкают, стараясь быстрее перевести дыхание и начать заново поливать друг друга отборными ругательствами. Мизуки, почувствовав в воздухе сильный всплеск эмоций, отошел подальше. Его примеру последовали и остальные, не считая Охико, которая наоборот подошла ближе к разгорающейся ссоре. — Хах, да этот вертлявый лис в твое отсутствие вообще в квартал Красных Фонарей наведывался! Всё. Точка. Финал. Напряженный вздох напротив. Хакайна смотрит, прищурив глаза, на понурившегося лиса, и молчит. Да и что она может сказать? Что была пай-девочкой всё это время, пока он тут драял полы за нее? Нет. Она ведь тоже виновата. Так что, получается, и орать на него тоже теперь бессмысленно. Как-никак, а Охико уже сама решает, что ей делать. Не маленькая. Не маленькая… только вот Акура-Оу, испортив не одну девчонку, даже не посмотрит через какое-то время на Охико, превратившуюся в кусок дерьма по сравнению с тем своим ангельским состоянием месяц назад. Ха, ангельским? Да о чем она вообще думает? Чтобы Охико — и была ангелочком? Да она кого хочешь первая изнасилует! Придя к таким выводам и злорадно усмехнувшись (участи Акуры можно было теперь только позавидовать), Хакайна подошла к Себастьяну, всем своим видом показав: пора ужинать.***
Наблюдая из своего угла, как Охико с пытающимся показать себя с хорошей стороны Акурой накрывают на стол, Хакайна и Себастьян многозначительно переглядываются. Мизуки бы тоже помог, если бы не дрых именно сейчас в противоположном углу, — до того обрадовался появлению Хакайны, что разом опустошил целую бочку саке. Почему-то хотелось подбодрить уставшего — ведь точно — Себастьяна. Мало того, что ему пришлось вызволять её из той конуры, в которую она попала по собственной глупости и обжорливости местных титанов, так он теперь выслушивал сначала её психи, а потом и перебранки её близких. Мда-а, не с очень-то хорошей стороны она себя показала. Ну что ж, утешал тот факт, что Себастьян видел её в худшем состоянии и всё равно не бросил. Ужасно не терпелось спросить у него, почему все-таки она, а не Сиэль. Но Хакайна сдержалась. Сиэля такими пустыми разговорами не вернуть — нужно жить дальше и постараться выдернуть из этого депрессивного состояния и демона рядом с ней. Сейчас слова не требовались, — но они обязательно понадобятся потом. И Хакайна это чувствовала. Теперь же она была в безопасности, с близкими и дорогими ей людьми, с непривычно беззащитным Себастьяном и с любимым, пусть и ужасно грязным, храмом Микаге. Да, она вернулась. Наконец-то. Кто ж знал, что её мнимый отпуск так затянется? Даже она со своей жаждой к приключениям (и куда эта жажда её в итоге завела?) не могла предположить такой трагичный исход. Нет, надо жить.***
Праздник был в самом разгаре. Хакайна удвиленно смотрела на Себастьяна, который вместе с проснувшимся — и почему-то протрезвевшим! — Мизуки разглагольствовал о тяготах земной жизни, умудряясь между емкими фразами вливать в себя эту гадость под названием саке. Они нашли друг друга. Ну, хоть не пришлось сидеть с демоном весь вечер, наблюдая, как он медленно себя разрушает. В этом деле выпивка — самое то, пусть она и не одобряла бездумное вливание в себя алкоголя. За столом только она и эти липнущие друг к другу влюбленные. Себастьян и Мизуки перешли в лежачее положение — как бы у них чего другого, помимо братских чувств, не случилось. Томое незаметно ускользнул. Бросил, уходя, что на улицу. Мол, подышать свежим воздухом. Ага, так она ему и поверила! Только вот пить одному — плохая примета. Поэтому Хакайна встает, слабо покачнувшись, и нетвердой походкой идет в сторону так называемой «улицы». Замечает его одинокую фигуру у дверей храма. Демон сидит, погрузив ступни в темную воду, и о чем-то напряженно думает. Напряженно, потому что она видит, как непривычно подрагивают его уши. Стараясь разрядить атмосферу, она выдает первое, что приходит в голову: — Йо, Томое! Пить одному — не по-мужски как-то. А у него и бутылки-то с собой нет. Ну облажалась — что еще сказать? Он медленно поворачивается на голос. И чего эта дурочка сюда приперлась? — Где ты бутылку видишь? Между прочим, на кухне уже дышать нечем. Винные пары весь храм заполонили. — А-а, — тянет она, о чем-то на секунду задумавшись, — ну, я потом проветрю. Присаживается. И кто ей разрешил? Ну да ладно. — Хей, Томое, только не говори, что не скучал по мне. — По тебе — нет. Хакайна вскидывает голову, и в её глазах лис замечает огоньки обиды. Да, именно огоньки — она всегда такая горячая. — Я скучал по нам, — выдыхает он куда-то, тут же понимая, что это её губы. Целует ласково, почти невесомо. Обнимает её за плечи, укутывая их пледом. — Надеюсь, теперь ты останешься. Она смотрит, и её взгляд говорит о том, что и она скучала. И плевать, что они друг другу изменяли «на стороне». — Я тоже на это надеюсь.