bestes best neighbors

Проходит две недели после их официального мира. Они хоть и не становятся такими друзьями, как Чимин с Тэхёном (Тэхёна вообще никто не в силах заменить), но постепенно настраиваются на свою волну. Становится проще жить. Пак готовит завтраки по утрам и всё же раскрывает настежь шторы перед тем, как уйти в институт, с улыбкой в голосе оповещая о том, что Мин не сахарный, не растает. Юнги ворчит первое время, потому что «чёрт возьми, какого хрена, я спать хочу», но потом привыкает, потому что перестаёт опаздывать на занятия. Юнги помогает разобраться с непонятными задачами и вытягивает Пака куда-нибудь, чтобы проветриться, когда тот слишком долго засиживается за учебниками. По вечерам, если никто не занят, они смотрят фильм или разговаривают. Каждый о себе, по сути, чтобы лучше узнать друг друга, но постепенно разговоры сворачивают на общие темы, и они говорят-говорят-говорят. Взахлеб, не желая останавливаться, до поздней ночи, пока один из них не кинет подушку в соседа: пора закругляться, замолчи уже. Да, порой Юнги бывает груб, но и Чимин не мягкая зефирка, что поделать. Они оба упрямые донельзя, и каждый стоит на своём, порой убивая возможность прийти к компромиссу. Но Чимин остывает первым и бормочет извинения, говоря о том, что был не прав и они оба виноваты, подавляя желание добавить «особенно ты». Юнги смягчается, острые углы сглаживаются, и они мирятся. У всех бывают трудные дни. Между ними появляется тонкая, но прочная нить, и каждый удивляется, почему так долго тянули с примирением. Потому что они действительно неплохо ладят. — Юнги, как думаешь, я толстый? — задумчиво спрашивает Чимин, задрав футболку и разглядывая в зеркале плоский живот с рельефным прессом. — Ага, как шкаф, — отвечает Мин, не отрываясь от чтения. — Так я и думал! Пак в отчаянии падает на кровать. — Омо, Чимин, ты и правда так зациклен на этом? — шатен переводит удивлённый взгляд на поникшего парня. — Я же пошутил. — У тебя идиотские шутки! — Пак обиженно кидает в Юнги подушкой. — Самые ужасные шутки у Сокджин-хёна с факультета живописи, — фыркает парень, поймав вещь. — А я гуру в этом деле. Чимин закатывает глаза, а Мин принимает серьёзный вид. — Так ты правда считаешь себя толстым? — Да, — отвечает пепельноволосый, смотря на старшего, как на маленького ребёнка, который не понимает элементарных вещей. — По мне прекрасно видно. Я сбросил всего три килограмма, хотя планировал пять. Юнги протяжно вздыхает. — Слушай, знаю, что школа оставила после себя не самые приятные воспоминания. Дети бывают жестокими, ты и сам прекрасно понимаешь. Но с тех пор прошло уже несколько лет, мы все изменились, слова тех идиотов не имеют смысла. — Думаешь, всё так просто? — Совсем не просто. Но прекращай ходить в зал, тебе же это совсем не нравится. Не нужно. Честно. Ты на самом деле выглядишь прекрасно, Чимин-а. — Мне осталось совсем немного, у тебя не получится меня отговорить, какие бы ты ни вешал мне на уши комплименты. — По-моему, я не шутил, — скрещивает руки шатен. — Осторожнее с этим. Не переусердствуй. — Я постараюсь. Мин всё ещё не доволен разговором. Он пристально смотрит на Чимина, тот теребит шнурок штанов и находится где-то глубоко в своих печальных мыслях. Юнги нравятся чиминовы щёки, и если они спадут, то это будет настоящая потеря потерь. Без шуток. Пак зачастил с диетами и тренировками, а шатен волнуется, потому что Тэхён на Чимина совсем не действует. Во всяком случае, если у него на правах друга не получится уговорить пепельноволосого прекратить, то всегда можно прикрыться тем, что он его хён. А старших нужно уважать вообще-то и внимать советам. Хён фигни не посоветует. План в голове созревает за считанные секунды. Не факт, что гениальный, возможно, даже по-детски наивный, но вполне годный. Юнги молча поднимается и идёт в прихожую, провожаемый удивлённым взглядом, там натягивает верхнюю одежду, обувается и скрывается за дверью, оставляя Пака недоумевать. От огней пёстрых вывесок рябит в глазах, гул людей и машин смешивается с собственными мыслями, но Юнги привык. В Сеуле не бывает тихих ночей. Он старательно обходит лужи, в отражениях которых покрывало звёзд и отблеск фонарей, и направляется по оживлённой улице в сторону магазина, надеясь, что успеет назад перед закрытием. Колокольчик приветливо звенит, стоит Мину открыть дверь и войти внутрь, пачкая пол стекающей с ботинок грязной водой. Он уверенно направляется в сторону того, о чём Чимин и слушать не хотел, пока отчаянно жевал брокколи и пил зелёную гадость, называя её «полезным коктейлем»: в сторону вредных, но желанных вкусняшек. Шатен подталкивает тележку руками, по пути скидывая всё необходимое. Он сомневается, что Пак одобрит его идею. Возможно, даже обидится, на что имеет полное право, потому что Юнги начинает играть против правил. Но попытаться стоит. Примерно через десять минут Юнги возвращается. С небольшим пакетом в руках и удивительно довольный. Он улыбается, когда вытряхивает содержимое на кровать парня. — Что это? — с ноткой паники спрашивает Чимин, смотря на упаковки перед собой. Да ему ж ночевать придётся в зале, если он покусится хоть на часть из этого! — Это то, что мы должны будем съесть прямо сейчас. — Но… — Я не принимаю твоих отказов. — Иди к черту, Юнги, — обижается Пак. — Ты дразнить меня решил? Не для этого я сижу на диете. — Это бессмысленно, — закатывает глаза Мин, усаживаясь рядом и открывая первую упаковку. — Ты же понимаешь, что тебе нет нужды в этом? Пепельноволосый закрывает нижнюю часть лица руками и отчаянно машет головой, когда Юнги пытается засунуть маршмелло ему в рот. — Да не веди себя как прости господи! Ну давай! — Нет! — Какой же ты всё-таки вредный, — ворчит шатен. — Подумай о том, что мне пришлось выползать на улицу, где холод и ветер, да ещё почти ночью, переться до магазина, выбирать это всё и идти обратно. — Я не просил. — Знаю, это была моя инициатива. Но я твой хён, так что прояви уважение. Пак качает головой, Юнги, безнадежно вздохнув, оставляет свою жалкую попытку и задумчиво отправляет сладость в рот, пытаясь придумать более действующий способ. Чимин с жадностью наблюдает, как влажный язык обхватывает маршмелло, и сглатывает. Боже… — Чимин, — старший замечает на себе его взгляд, — покушай хоть немного. — Не-а. Юнги откладывает упаковку в сторону и берёт руку Чимина в свою, игнорируя его удивлённый взгляд. Мин настроен серьёзно, потому что проблема Чимина довольно серьёзная. — Сейчас тебе кажется, что ты держишься молодцом, но ты же не сможешь сидеть на диетах всю жизнь. Зачем тебе мучить себя и свой организм? Ты слишком самокритичен и даже когда выглядишь замечательно, всё равно будешь считать иначе. Я знаю, что моё мнение на тебя не особо влияет, но прекращай. Пак Чимин не Пак Чимин без своих великолепных щёк, но он так старается от них избавиться, что Юнги становится обидно, будто они его собственные. А ещё пепельноволосый до жути упрямый, и Мин немного бесится. — Ну что мне ещё сделать, чтобы ты согласился? — в отчаянии спрашивает парень. — Подари мне Кумамона, — пожимает Чимин плечами. — Хорошо, — кивает шатен. — Завтра я куплю его тебе. — Нет, Юнги, ты не понял. Своего Кумамона. Мин теряется на несколько секунд, а Чимин довольно щурится. Он знает, что значат эти игрушки для шатена, поэтому с точностью до ста процентов может сказать, что хён откажет ему. Юнги скорее готов будет подарить себя, чем дать кому-нибудь своих медведей даже просто потрогать. — Ладно, — соглашается парень. — Что? — удивляется Пак. — Я согласен. Бери любого Кумамона, Чимин. А теперь открой рот. Пепельноволосый на автомате выполняет просьбу, всё ещё ошарашенный неожиданным согласием, и чувствует сладость на языке. Он был уверен, что Юнги откажет ему, что не придётся есть эти дурацкие вкусности и чувствовать крадущееся чувство вины. Он же так старался не дать слабину и выдержать всё до конца. Пепельноволосый хотел себе тонкие пальцы, острые скулы, а тут Юнги вдруг нарисовался и послал все его планы в далёкое пешее. Неправильно это всё. — Ты же пошутил, да? — наконец спрашивает Пак, поднимая взгляд на старшего. — С чего бы? Я был абсолютно серьёзен, — Юнги подходит к полке с игрушками. — Какого хочешь? Пепельноволосый тычет наугад, и старший без колебаний подаёт ему Кумамона. Пак держит его в руках и растерянно смотрит на Юнги, потом переводит взгляд на медведя и обратно. Шатен смеётся, сбивая Чимина с толку ещё больше. — Не смотри так, будто я сделал что-то совсем ёбнутое. — Но это… — попытался возразить Пак. — Знаю. Считай, что я сделал для тебя исключение. — Зачем? — канючит парень. — Мне придётся заниматься ещё усерднее. — Я твой хён и должен заботиться о тебе. Постарайся не издеваться над собой тренировками. И не корить себя за каждый кусочек. Знаю, поначалу будет трудно, но у тебя есть я, Тэхён и Чонгук. Я правда обещаю помочь, чем смогу, но тебе тоже придётся потрудиться. А теперь пора выполнять свою часть сделки. — Может… — Без всяких «может», — перебивает старший, собирая упаковки и направляясь в гостиную. — Пойдём смотреть фильм. Чимин кивает, сползает с кровати, всё ещё прижимая подарок к себе, и идёт следом за Юнги.

* * *

— Что опять у вас с Юнги случилось? — интересуется Тэхён, усаживаясь рядом на лавочку. — Он пытается меня откормить, — дуется пепельноволосый. — На его месте я сделал бы то же самое. Это очень мило с его стороны, Чимин-и! — восклицает Тэхён. Пак кивает, бессмысленно наблюдая за мельтешащими по коридору института студентами. Ему не смешно, вот ни разу. Из-за вчерашнего пришлось оставить себя без завтрака, возможно, придётся и без обеда, потому что это пиздец. И никак иначе. — Ты хоть понимаешь, сколько сил я оставил в зале? — Твоя фигура прекрасна, и ты знаешь это, прекрати себя накручивать. Я поддерживаю Юнги-хёна. — Предатели, — обиженно фыркает Чимин и скрещивает руки. — Лучше приложить все свои силы на подготовку к осеннему балу. Учитель Чхве говорит, что у тебя прекрасный голос, и твой номер будет бесподобен. — Мы пока просто подобрали песню, репетиции начнутся со следующей недели. — Я могу прийти хотя бы на одну? Всегда было интересно, как вы поёте. — Мы? — Гук тоже участвует. — Хорошо, я спрошу у учителя. — Спасибо! — Ким стискивает друга в радостных объятиях. — Мне нечем дышать! — Чимин выныривает из цепкого кольца рук и, смеясь, поправляет растрёпанные волосы. — Извини. Чон отказывается мне петь, потому что стесняется, — Тэхён закатывает глаза. — Петь он стесняется, а как у всех на виду приставать, так ничего. Знаешь, недавно во время совмещённой пары он совсем не двусмысленно цеплял свои руки к моим коленям, а потом… — Пожалуйста, без подробностей, — взмолился Пак. — Пусть Чонгук навсегда останется в моей голове невинным. — Как скажешь, — смеётся Ким. — Ты ещё никого не пригласил? — Мне некого приглашать. — Разуй глаза, мой мальчик. Половина института хочет отжигать с тобой на балу. Не забывай, что в прошлом году ты отказал десяти девушкам, а всё из-за чего? — Но Соён действительно нужна была помощь. Зато Чунхве приревновал её, когда увидел в моей компании. Как знаешь, теперь они встречаются. — Вместо того, чтобы строить свою личную жизнь, ты помогаешь строить её другим. Очень благородно, но глупо. — Спасибо большое, но это я решу сам. — Как скажешь. Не хочешь сходить сегодня в кино? У Кукки тренировка, он занят, а я совсем один, — Тэхён жалобно смотрит на друга. — Если ты не пойдешь, то мне придётся остаться в своей тёмной, холодной комнате… — Свет и отопление есть в каждой комнате, твоя не исключение… — Пожа-а-алуйста! — Ну ладно, ладно, — сдаётся Чимин. — Я иду. — Ура! — Ким победоносно хлопает в ладоши. После пар друзья направляются в общежитие, где прощаются, и каждый сворачивает к себе. Пак закрывает за собой дверь, встречаемый тишиной. Он стягивает верхнюю одежду и идёт в комнату, кидая рюкзак около стола. Взгляд цепляется за Кумамона, одиноко лежащего на кровати. Усевшись на неё по-турецки, Чимин неуверенно берёт в руки небольшого медведя, мнёт мягкие лапки и долго гипнотизирует его взглядом, прежде чем уткнуться в чёрную ткань носом. Пахнет сандалом, как одеколон Юнги. Чимин не знает, что делать, ведь это очень щедрый подарок со стороны шатена. Как будто Пак получил то, чего не должен был. С другой стороны, это была полностью инициатива Мина, так что совесть младшего чиста. Чувствуется холод, Чимин ёжится и откладывает игрушку в сторону, направляясь к окну, чтобы закрыть форточку. Наверное, Мин приходил и решил проветрить комнату. Паку открывается вид на спортивную площадку, где проходит тренировка по баскетболу. Среди играющих он узнаёт Чонгука, Чаёля и Юнги. Команда ведёт красивую игру, и Пак ненадолго залипает, отмечая, что Мин действительно обалденно играет, как восхищенно говорили девушки с его курса. Пепельноволосый радостно улыбается, когда Юнги удаётся в очередной раз попасть в кольцо, но его отвлекает звонок. Чимин берёт трубку, а Тэхён начинает говорить что-то о кино и билетах и поторапливать Пака. Пора собираться. Смотреть что-либо с Тэхёном нормально невозможно, Чимин в который раз убеждается в этом. Весь фильм Ким жужжит под ухом, кидая комментарии и тупые шуточки, над которыми Пак не может не смеяться. Ближе к концу на самом драматичном моменте темноволосый не выдерживает и плачет, пряча лицо в чиминовой толстовке. — Он ушёл! Оставил её одну! — возмущается Ким. — Да как он посмел! Пак вздыхает и сочувственно хлопает парня по спине. Что поделать, когда твой друг такой сентиментальный. Кажется, к концу фильма весь зал вздыхает с облегчением, потому что больше не нужно слушать хихиканье, всхлипы и болтовню странного парня, который победно вскрикивает с началом титров: главный герой наконец-то признался девушке в своих чувствах. По пути до дома они заходят в кафе, затем ещё в несколько магазинов, потому что Тэхёну вдруг понадобился шарф, успевают позалипать на рыбок в огромном аквариуме, набрать ещё немного мелких вещичек и со спокойной душой отправиться в общежитие. Пак заходит в комнату и кладёт пакеты около своей тумбочки. Юнги устало валяется на кровати, уткнувшись лицом в подушку, не в силах пошевелиться. В конце следующей недели состоятся соревнования по баскетболу. Команда их института будет бороться за кубок против другого института, а это очень важная игра, поэтому приходится тренироваться до последних сил, пусть они и играют вполне неплохо. — Хреново выглядишь, — констатирует Пак. — Спасибо, ты тоже ничего, — фыркает Юнги. — Скоро игра, сам понимаешь. — Понимаю. Всё болит? Мин согласно мычит. Чимин забирается на чужую кровать, закатывая рукава, ловкие руки начинают массажировать шею. — Вот же мелкий! — слабо возмущается шатен. — Какого чёрта ты делаешь? — Разве я не могу позаботиться о хёне? — игриво произносит Пак, передразнивая старшего. — Айщ, не нужно было… — отмахивается Юнги и блаженно стонет, когда пепельноволосый надавливает на нужные точки. — Чимин-а, у тебя золотые руки! — Спасибо, — смеётся Пак.