Железное солнышко.

POV Мирин. Часы показывают, что уже наступил вечер и мне надо готовиться к встрече с Мельфиоре и аркобалено. Но начинать мне придётся с разговора, ведь Юни надо объяснить, что и как, она всё же слишком мала, да и убедиться в том, что она стабильна в психологическом плане, тоже надо. Знали бы они все, как мне хочется запереться в своей лаборатории и взять новое оружие на заказ, а то деньги из воздуха не появятся. Медицинские линзы, я пока не могу начать делать, ибо не хватает материала, а для оружия материала у меня и так ужасно много. Как бы я не любила медицину, но мафию интересует по большей части оружие, а оружие приносит деньги для моих исследований. Возможно где-то есть ошибка в моём сознании, раз я заменила общение с людьми и людей, на трупы и железо. Возможно так и должно быть, раз общество в целом мне не интересно. Я никогда особо не копалась в себе, а все эти вопросы забывались сами собой в пылу экспериментов или спасения жизней. Мне вечно было не до этого, я всегда была занята трупами или ещё живыми людьми. Наверное в этом и есть моё счастье, я не нахожу времени, чтобы себя осуждать и копаться в своих ошибках или «грехах». Я привыкла к подобной жизни. Я уже не вижу осуждения, я его привыкла не замечать, привыкла, что люди не меняются и всегда видят во мне лишь мясника, который по ошибке спасает людей. Сколько раз я видела в глазах других людей омерзение, когда они видели мои руки в крови других людей? Сколько раз мне приходилось делать вскрытия трупам, а потом выслушивать шутки рядовых, о том, что от меня пахнет. Я когда-то считала трупы которые ко мне попадали, а потом перестала занимать этим никому ненужным делом. Наверное меня многие считают обычным убийцей, но правда в том, что убийца может считать тех людей которых убил, а киллер уже не ведёт счёт, зная что это ненужное дело. Вот и я в один момент потеряла счёт трупам и тем кого убила. Я не вспомню, когда жалела тех кого убила, я даже не вспомню, было ли мне жалко этих людей хотя бы один раз. Меня всегда считали страшной из-за моего отношения к смерти. Когда я, будучи хирургом, заменяла патологоанатома у которых дрожали руки из-за ужаса, мне не было до этого дела. Я не испытывала омерзения или страха, я всегда холодно относилась, даже к трупам маленьких детей, которые походили больше на кровавое месиво, чем на холодный труп. Мне всегда доставалась самая грязная работа в семье. Если оперировать, то уже почти трупы. Если делать вскрытия, то кровавому месиву, что когда-то был ребёнком или беременной женщиной. Я привыкла за столько лет, что во мне не видят человека, видят лишь кровавую девочку, которая погрязла в крови и уже никогда не отмоет её от своих рук. Скальпель в руках, пламя солнца в ладонях, я спасала людей, а меня называли убийцей. Люди меня не понимали и осуждали, но правда в том, что я спасала людей, а большинство из тех кто осуждал, умели лишь убивать, но не были в состоянии спасти кого-либо. Как после подобного говорить, о том, что я убийца, если я спасаю и спасала не одну жизнь? Боже, я никогда не пойму людей! Чёртовы мешки с плотью и костями! Я спокойно выдыхаю и подходя к умывальнику, выливаю себе на лицо холодную воду и ударяю ладонями о щёки. Спокойно смотрю на действительность и вытерев лицо полотенцем, достаю из шкафа несколько коробок конфет и множество плиток шоколада. Я только сейчас поняла, что больше четырёх суток ничего не ела. Мой мозг просто кричит о том, что ему нужны калории дабы функционировать нормально. Я наливаю себе обжигающе-горячий чай и оставляя кружку на столе, иду к комнате в которой лежит Юни. Сначала разговор, а потом еда, а то если я начну есть, то рискую не успеть поговорить с девочкой до приезда Мельфиоре и аркобалено. Всегда не любила вести беседы с детьми, им трудно объяснять что-либо. Особенно трудно объяснять, как жить дальше. Я столько раз видела как маленькие дети остаются без рук или ног и лишь закрывала глаза. Может я и холодная, но глядя на то, как в глазах маленьких детей умирает огонёк жизни, становиться страшно. Наверное, именно из-за этого, я и создавала этот живой сплав, именно для того, чтобы не видеть угасающих глаз и то как из человека, получается безвольная кукла без желания жить. — К тебе можно? — Я постучалась в приоткрытую дверь и вошла. На кровати сидела Юни и опасливо смотрела на меня. Я пугаю? Возможно, скальпель заместо теплоты, кровь на руках заместо протянутой руки помощи и улыбка заместо лживой поддержки, которая нечего не решает. — Вы тот медик, что меня спас, да? — Я устало кивнула и пройдя села на край кровати. — Почему вы… почему вы ампутировали мне запястье, его можно было спасти, я это точно видела, перед тем как потерять сознание. — Я устала говорить людям, что медик здесь я и я знаю свою работу. Я что, похожа на психа, который будет просто так конечности ребёнку ампутировать? Меня хоть кто-нибудь, когда-нибудь, будет слушать? Я в медицине разбираюсь лучше большинства, а мне такие претензии выдвигают. — Девочка, я с пяти лет видела как люди умирают и как человека на живую ампутируют. Если ты считаешь, что твоё запястье, можно было спасти, то пожалуйста, выговаривай все претензии кому угодно, но не мне. Отчёт я написала, могу его скормить и боссу Мельфиоре, и любому из аркобалено. Ты не медик, ты девочка, которая нуждается в постоянной защите. Выдвигаешь претензии и обвиняешь, когда сама ни понимаешь, что если бы не я, ты бы уже не очнулась. Хочешь честно, да? Ты бы не смогла добраться до ближайших союзников, умерла бы на полпути, как и Блюбель вместе с Генкши. — Но я точно видела, что на руке были только сильные ожоги. Разве ожоги повод для ампутации? — Ожоги от пламени опасны, но в твоих ожогах был яд смешанный с пламенем, если бы яд поднялся выше, то пришлось удалять не только запястье, но и часть руки. Когда тебя принесли, твой организм уже начал отвергать отмершую плоть, а яд хотел подняться выше, твоё счастье, что твоё пламя было в состоянии бороться с ядом, иначе было бы гораздо хуже. — Я вздохнула и закрыла глаза, как же я не люблю подобные разговоры. — Вы много раз спасали людей? Я точно уверенна, что вам нет и восемнадцати. Я благодарна за спасение, но я не уверенна в вашем профессионализме. Да, изобретения Верде не просты в использовании но… — Помолчи и послушай меня. Я с самого рождения видела кровь и трупы, с двенадцати я уже оперировала, и я была ведущим хирургом семьи Каваллоне. Мне двадцать три года и твоё запястье, как и органы исключительно мои разработки, а не изобретения Верде. Да, он умный, но он занимается оружием, а не медициной. Я не меньший гений чем Верде, и я не позволю принижать себя и свой профессионализм. — Я наклонилась к лицу девочки и прошептала. — Радуйся, что жива, иначе уже через два часа ты была бы уже просто трупом, которому мне нужно было провести вскрытие и указать причину смерти. Будь благодарна, а претензии можешь излагать своим наседкам. — Я встала и подойдя к двери глухо сказала. — Зачем нужно Небо, которое может лишь прятаться за чужими спинами. Если бы Вонголу и Каваллоне возглавляли похожие Небеса, за ними бы не кто не шёл. Смотри на своё новое запястье и думай о том, насколько ты жалкая и слабая. Я устало зашла на кухню, где сидел Верде и поедал плитку шоколада. Я устало на него посмотрела и спросила. В его взгляде было веселье и там плясали черти. В том, что он наставил везде где можно жучки для прослушивания, сомнений не оставалось. Этот человек очень любит знать всё, что можно и нельзя. — Ты ведь слушал наш диалог, что думаешь об этом? Насколько я бездушная, «кровавая леди»? — Слышал, ты весьма щедра сегодня на эмоции. — Он усмехнулся и пододвинул кружку ко мне. — Если будут проблемы с Мильфиоре, я их улажу. Просто она мала и ищет оправдания собственных слабостей как и Блюбель, им это пока прощается. — Вот именно, что пока прощается. Ещё три-четыре года и эти снисходительные взгляды перестанут быть таковыми, а они станут обузой. Я может и не Небо, но даже будучи медиком, сама себя защищала и не пряталась за спины других. Их рано или поздно просто убьют и всё. Мафия не детский сад, где прощают слабость. — Я устало сделала глоток чая и открыла коробку с конфетами. Калории моему мозгу были нужны, да и здравый рассудок тоже пригодиться в любом случае. — Реборн это понимает, но Юни находится под опекой Бьякурана, а он сдувает с неё пылинки. Она сильна лишь на словах, да, решимость у неё есть, но она долго не протянет в этом кровавом мире, с такой физической подготовкой. — Верде отломил кусок шоколада. — Как думаешь, у них есть шанс стать сильными и не уступать в силе другим мафиозным семьям? — Исходя из увиденного, нет, шансов нет. Бьякуран силён, но Джессо и Джиглио Неро, это две разные семьи. Да, пока во главе этот сильный мужчина, есть шанс, что Юни не тронут, но рано или поздно её начнут пытаться убить и убьют если оставить всё как есть. Я солнце, мой удел лечение, но я и гроза, а гроза должна уметь защищать себя и других. Ты сам видел, что остаётся после того, как я выполняю задания и моё пламя обладает такой силой, не по той причине, что мне повезло и моё пламя изначально было сильным. Я долгие годы развивала это пламя, дабы не умереть в мире мафии. Развить пламя, до должного уровня не трудно, но нужно видеть чёткие цели и желание выжить, это более чем чёткая цель, но пока Юни все лелеют, она не поставит перед собой такую цель. Сколько ей сейчас? Вроде двенадцать, да? Я в свои двенадцать, уже оперировала и знала как убить человека. Семья Каваллоне не щадит и детей, я выполняла задания по зачистке с рядовыми и поверь, мне было нелегко. И ты, и я, видели, как убивают ещё детей и они не могут ничего сделать. Доведи факт того, что Юни могут рано или поздно убить до Бьякурана, и отправь девочку в особняк к аркобалено, думаю там найдутся желающие обучить её владению и пламенем, и ведению боя в рукопашную. — Поговори сама с Реборном, он послушает. А я объясню всё Бьякурану, думаю меня поддержит Гамма, он хоть и сдувает пылинки с Юни, но её смерть видит в кошмарах. — Хорошо бы так. Что кстати с доставкой материалов? Мне линзы не из чего делать. — Договорюсь с поставщиками, надеюсь доставят быстро. Что ты кстати надумала с Каваллоне? Дино от тебя не отстанет, ему до сих пор нужен ведущий хирург. — Я посмотрела в свою кружку с чаем, смотря на мутное собственное отражение. Я не хотела снова возвращать ту жизнь, где я не могу проводить опыты. Я не хотела круглыми сутками зашивать раненых и делать вскрытия детям. Не хочу вечно бояться, что в один момент, меня убьют за мои разработки. — Моя жизнь мне дорога. Да и нет у меня желания сутками зашивать раненных и с того света трупаков вытаскивать. Если выбирать семью, то маленькую и неизвестную или сильную, но которая может обеспечить безопасность и проведение опытов. Мне было бы спокойнее, если бы Дино и дальше не знал где я обитаю, это слишком проблемно. — Давай пару месяцев поживёшь у аркобалено, у нас хоть спокойно, в особняке в основном только мы живём, лишь пара медиков на всякий пожарный и пара солдат для охраны территории. Тебе хоть будет спокойно, да и не придётся оперировать, лабораторию я тебе организую. Если тебя убьют, это будет очень плохо, у тебя слишком много идей в голове, которые ты можешь воплотить в жизнь, независимо от их сумасшествия. Что скажешь? — Отказываться не буду, если что всегда смогу сбежать, не в первой. — Я пожала плечами и закинула в рот очередную конфету. — Тогда я договорюсь. — На этой ноте Верде встал и ушёл, а мне осталось лишь в одиночестве размышлять о жизни. Опустошив пару коробок конфет, я тяжело вздохнув встала и пошла наверх. Как бы мне не хотелось сейчас закопаться в дела и схемы в своей лаборатории, но я слишком устала морально, что-бы что-либо делать. Поправив бинты на ногах, я вздохнув пошла к лестнице. Я всегда ощущаю, что-то странное когда поднимаюсь наверх, страха нет, но я не когда не знаю, что увижу за пределами стен лаборатории. Рассвет, закат или вообще попаду под проливной дождь. Это всегда загадка, что ты увидишь когда выйдешь из этого места. Стоило выйти из лаборатории, как тут же поняла, что для большинства людей сейчас начало ночи. На часах одиннадцать, а на небе россыпь звёзд. Короткие рукава простой футболки не грели, но холод меня не волновал. Лёгкий ветер настраивал на положительные мысли. Я вышла из домика и села на траву рядом с ним. Я как ребёнок улеглась на холодную траву и раскинула руки в стороны, завороженно смотря на звёздное небо. Я уже не помню, когда я могла себе позволить подобное. У Каваллоне я засыпала когда уже вовсю светило солнце, оперируя ночами, а то и сутками, даже не замечала, когда садиться солнце, и когда оно поднимается. Мне было не до этого, мне было не до простой радости видеть звёзды и валять на траве, раскинув руки и не о чём не думать. Я часто думаю, какой была бы моя жизнь, родись я в обычной семье. Какой была бы я. Но больше всего, меня волнует, могла ли я в таком случае, спокойно бы жить? Я столько лет мечтаю спокойно жить. Столько лет, хочу забыть, что я часть мафии и хоть ненадолго пожить не прячась, а просто пожить как обычный человек. Я даже не разу не была в обычной школе, получив образование экстерном за счёт семьи, я так и не смогла найти себе друзей, или узнать каково это, жить в обычном мире. В такие моменты своей жизни, я часто вспоминаю о том, кто мой предок и о том, что мне уже не отказаться от этого мира, как бы я того не хотела. Родословную не перепишешь по своему желанию, а потому, я уже давно смирилась. Не знаю, какой была бы моя жизнь, не будь у меня такого наследства. Мечтать о жизни обычного человека в моём случае глупо, от меня уже не отстанут. Сейчас, лёжа под звёздным небом, я чувствую себя свободной, свободной настолько, насколько может быть свободен киллер и учёный. Прохлада ночи, звуки природы и тишина. Так мной любимая тишина окутывает меня. Мои глаза сами собой закрываются, а на губах блаженная улыбка. Я даже и не замечаю, как засыпаю прямо на холодной траве, под звёздами и прекращаю думать о плохом. В голове лишь покой, а мысли хаотично начинаю погружать меня в спокойный сон, сменяясь друг другом. Сейчас я чувствую покой и истинную свободу. Кто может подумать, что девушка с копной ядерно-рыжих волос и спокойной улыбкой, спящая на холодной траве и с бинтами на ногах, убийца и хирург? Сейчас я была похожа на простого человека, которого ничем не обидела эта жизнь.