руки

Тянь вздыхает. Прикрывает глаза. Выдыхает. Закрывает ноутбук, откладывает аккуратно за площадь кровати. И кидается на Шаня, опрокидывая его на спину, оказываясь бедрами между раскинутых ног; руками где-то на голых боках, пробираясь под желтую, истасканную футболку, холодными пальцами к горячей коже, медленно вверх к очерку ребер. Шань немного дрожит, елозит пахом и задницей в разные стороны, сжимает в кулаки тяневские штаны, натянутые на напряженные ноги. Между ними жарко. Запахи смешиваются во что-то горькое, плавно разъедающее разум, температуры тел значительно разнятся, и Тянь думает, что Шаню может быть попросту неприятно, когда он касается его своими ледяными конечностями, но нет - он даже пытается привстать, чтобы касаться Тяня в ответ. Проходится по голой коже его рук, царапающе проводя от плеча до запястья. Тянь жмурится. Импульсивно движет бедрами вперед, наклоняясь к Шаню, лицо к лицу, смотрит пару секунд в глаза, мелкий зрачок, и касается губами его узко раскрытого рта, нежно и ласково, в какой-то степени девственно; скользит ладонями по телу ниже и сжимает его тазовые косточки, когда Шань хватается за его щеки, прижимаясь теснее, кусая нижнюю губу острыми клыками, скользя языком к его, щекоча нёбо и кончиком - горло. Тянь оседает, ведет левой рукой по ребрам, правой по бедру вниз к коленному сгибу, хватая под ним, закидывая на спину, ответно чувствуя, как упирается длинная стопа. На губах влажно, дышать носом тяжело, Шань теребит его волосы между своими пальцами, вместе съезжая по кровати. Шань целует его глубоко, с силой царапая шею, загривок, грубо впиваясь пальцами, прижимаясь к Тяню животом, грудью, всем торсом, с остатком воздуха в легких кусая ему губы. Шань откидывается на подушки, смотрит прямо в глаза и не моргает; Тяню горячо, он достиг своей температуры плавления и растекается с огромной скоростью - по Шаню, его пряному телу, накрывая своим. Шань меньше его по размерам, ниже, легче и он альфа , с узлом на члене и запахом, заставляющим кровь течь по венам с удвоенной скоростью, разгоняя кровь, обмен веществ и вообще все, что происходит с его телом последний месяц - сейчас будто бы происходит еще раз и ещё, и ещё, и ещё. Тянь выдыхает, садится на пятки и развязывает шнур на спортивных штанах, делает все по-божески медленно, пока Шань поднимает свои бедра вслед движениям его рук, пытаясь произвести прикосновение, коснуться хоть какой-нибудь частью тела. Шань дышит громко, с влажными, красными губами, покусанными с обеих сторон, и он такой красивый, смущенный, открытый и Тянь смотрит на него и воздуха не хватает, чтобы насытиться и продолжать, чтобы сделать Шаню приятно, чтобы трогать его везде-везде, и Тянь замирает, сглатывает слюну и наклоняется к тонкой шее с нежной кожей, целует мягко, еле касаясь, прижимаясь клыками и боясь укусить, не сжимая челюсти, просто пытаясь не сорваться и не оставить свой, собственнический след на нем, будто бы того факта, что он сейчас с ним так близок, ему не достаточно. Максимально не достаточно. И он хочет большего. Стягивает штаны с Шаня, с себя, и прижимается максимально тесно, слушает его сухой голос у себя над ухом, ощущает, как огромная рука лежит на загривке, то с силой сжимаясь, то поглаживая ласково и волшебно; и Тянь не может перестать чувствовать себя так хорошо и влюбленно, елозя пахом о шаневский и царапая худые бедра неосознанно, почти до крови, оставляя розовеющие полосы на бледной коже. Становится невыносимо. Член жмется бугром в трусах, узел набухает с каждой секундой все больше и больше и у Тяня появляется непреодолимое желание всунуть по самые яйца, прижаться в чужой зад лобком и слушать, смотреть за реакцией, за тем, как Шань будет дергаться, стонать, пытаться отдалиться, и Тянь кусает изгиб, где шея переходит в ключицу, и впивается пальцами в тазовые косточки, вжимаясь с такой огромной силой, что самому становится больно, а Шань лежит смирно, откинув голову, с головокружащей пеленой перед глазами и напряженными, искривленными бровями, прикусанной нижней губой, и Тянь целует его, целует, целует, с кровью на языке прямо по зубам, по нёбу, дальше, в чужую глотку, глубже, ощущая, как руки скрещиваются на спине расслабленно. Тянь хочет его, всего и полностью, быть в нем, с ним, около, поблизости, всегда вместе и это возбуждает его - думать о будущем, в котором он ясно представляет себя с Шанем и только с ним, которое он хочет разделить с ним, и Тянь еще никогда не был настолько уверен в своих мыслях, как сейчас. - Я вставлю, - выдыхает в губы, и Шань только кивает быстро-быстро, размытым взглядом следит за тем, как Тянь снимает с него трусы и как смотрит на его прижатый к животу член, полные яички. Ведет рукой по ноге вверх, пальцами между ягодиц, трогая сжатый анус, вводит фалангу пальца и останавливается. - Эй, папочка, - говорит Шань самой неповторимой интонацией, - я не зря задержался сегодня в школе, да? - и усмехается по-шлюшьи, раздвигая ноги еще шире, приглашающе. Тянь ухмыляется, вытаскивает палец и наклоняется к полу, чтобы достать смазку из-под кровати. Член стоит, тяжёлый как никогда, Тянь выдавливает половину флакона, размазывая по стволу и головке, излишками капая на кровать, скользкими пальцами смазывая и Шаня. Фиксирует его ноги в одном положении, чтобы не дернулся не дай бог, и направляет член без рук, прижимая крупную головку к расслабленной дырке, надавливая, входя медленно, аккуратно, останавливаясь на половине - выдохнуть и привыкнуть к постоянной пульсации, влаге и дергающимся бедрам. Шань стонет, кусает губы и сжимает простынь между пальцев, откидывая голову назад. Тянь входит с узлом, по яйца, вжимаясь лобком, как и хотел, и смотрит смотрит смотрит на Шаня, слушает, как он дышит и матерится, следит за тем, чтобы ему не было некомфортно и перестает удерживать бедра, скользя по напряженному животу, оглаживая пресс, грудь, ореолы сосков и ключицы, касаясь следов укуса; трогает стройное тело всюду, плечи и бока, стараясь не двигаться лишний раз и он думает, что делает все правильно и с заботой, потому что не хочет, чтобы Шаню было неприятно. Шань останавливает его руку, в очередной раз поднимающуюся от живота к груди, и сжимает свои пальцы через его, почти хрипя: - Двигай-ся. И Тянь начинает, медленно и спокойно, размеренно, выходит на половину, умирая от того, насколько ему охуенно, и входит с минимальными размахом, ускоряется с каждым стереотипным движением, вставляя без узла, чувствуя, как влажные, ребристые стенки сжимаются вокруг члена, слушая, как хлюпает смазка с каждым движением и смотря за тем, как Шань немного выгибается, поддается задницей навстречу толчкам. Горячо, мокро и со звуком, поблизости встал густой запах спермы; Тянь держится за Шаня, сбиваясь с установленных движений, насаживая, входя быстро, резко, слушая, как Шаню не хватает воздуха в легких. Тяню хорошо. Тяню охуенно. Тянь хочет кончить глобоко и много, с узлом, и он делает это - не спросив, не сказав, вставив полностью, с узлом, разбухшим внутри Шаня до максимума, не давая горячей сперме вытечь, сгибаясь над ним, пытаясь надышаться его возбужденным запахом, запомнить его разгоряченное тело таким великолепным, потным и подрагивающим. Тяню нравится Шань. И сейчас он понимает насколько. - Прости. Прости- Шань лежит с закрытыми глазами, пока Тянь целует шею, ключицы, гладит бока, таз, бедра, колени и так круг за кругом, целует и гладит, обходя живот, чтобы не размазать густую сперму повсюду, воодушевленно, расслабляюще, пока Шань отходит, свыкается с немеющей растянутой до предела дыркой и держит руки на голых лопатках, пока сам лежит в потной, натянутой до подмышек футболке, о которой вообще забыл. - Ва-ау, - говорит тихо, с веселой ноткой в охрипшем голосе, - я и не надеялся, что ты будешь таким активным. Шань целует макушку его головы, взъерошивает волосы, легонько сжимает их в кулак и смотрит с диким азартом. - Хотя папочка из тебя вышел дерьмовый, - и смеется немного. Тянь ложится на него, придавливая весом своего тела, и Шань давится воздухом, называя его кабаном, но не отталкивает, и они лежат в кровати, мокрой, растормошенной, ровно до того, как узел не спадает полностью и Шань не может нормально двигаться, и когда это происходит он бежит в ванну, не закрывая двери, оставляя Тяня одного наедине с потолком, хорошим настроением и сонливостью. Шань заставляет его встать с кровати, помочь ему перестелить постель и отправляет в ванну, даже следит за тем, чтобы он отмок в ней хотя бы десяток минут и моет ему голову, намыливает волосы и делает с ними непонятные вещи, закручивая в дульки или вытягивая как рога у дьяволов, хотя дольше пятнадцати секунд они не держат форму, и Тяню очень нравится, как Шань возится с ним, растирая пену по шее, плечам и спине, массируя лопатки. Тянь откидывает голову, смотрит на Шаня, его глаза, губы, то, как он немного хмурится, когда не получается нормально растереть Тяню спину. - Ну верни голову обратно-о. Тянь следит за тем, как двигаются его губы и не может оторвать взгляд. Шань чмокает его в лоб и Тянь возвращает голову в исходное положение, чтобы Шань мог продолжить делать с ним то, чего ему хочется. После того, как волосы у Тяня полностью высохли, Шань проветривает всю квартиру, даже убирается, вытирая пыль с полок и драя кухню до блеска, разбирает шкафы с едой и терелками, ножами и прочим; находит себе в какой-то коробке оранжевую флисовую толстовку и говорит, что не вернет ее никогда. Тянь провожает его до школы, в которой они оба благополучно оставили свои вещи еще утром, и которые он даже не собирается забирать их. Смотрит Шаню в глаза и думает: да, черт побери. ни с кем больше. Быстро целует его в губы и уходит не оборачиваясь, с легкостью во всем теле и непонятной тяжестью на сердце. Он не прощался и даже не уверен, что придет завтра в школу, и единственное, что он знает - после семейного сбора Тянь сюда не вернется.