В спальне архимага

- Я сейчас всё объясню! – бодро подскакивая с кровати и трогательно загораживая грудью Джека, который даже не шелохнулся, заявил Монти, хотя их никто пока ни о чём не спрашивал. Подобная поспешность оказалась лишней, становясь очередным примером подтверждения народной мудрости. Джек с огромным трудом удержался, чтобы не застонать в голос, но на будущее запомнил – Монтгомери явно не годился для дел, связанных с конспирацией, тайнами и чем-то подобным. - С этим я и без тебя справлюсь, - фыркнул Роуз, тряхнув гривой огненно-рыжих волос, которые обычно собирал в хвост. Но сейчас он был слишком взбудоражен, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как причёска. Даже собственная мантия, заляпанная помётом горгульи, не могла отвлечь его от цели, которой, судя по всему, стал Джек. А уж какому-то там барону, пусть и наследнику целого государства, вовсе не на что было надеяться. Указательный палец с удивительно острым и длинным ногтем уставился в грудь Монтгомери, который сразу же замер и как-то нелепо выгнулся, застывая в странной позе. Взмахом ладони, архимаг убрал препятствие с дороги, как будто предмет мебели. Роуз вообще никогда не был сторонником церемоний. Внимательно осмотрев Джека, архимаг приложил палец к губам и, о чём-то раздумывая, сделал шаг назад. Потом наклонил голову к правому плечу и прищурился. Закусил губу и нервно похлопал себя по левому бедру. Всю это пантомиму Джек наблюдал спокойно, не задавая ни единого вопроса. От этих нескольких секунд зависело очень многое. Как бы глупо не выглядело со стороны происходящее, но на самом деле архимаг проверял своего воспитанника. Джек не очень хорошо понимал, что именно тот искал сегодня – может быть, пытался найти следы чужой магии. Но так случалось всегда, когда он встревал в сколько-нибудь опасное приключение. И уже по окончанию осмотра Джека ожидало или наказание, или наставительная речь с обязательным воздеванием рук к небу, или простое хмыканье. - С тобой позже разберусь, - резко разворачиваясь к барону, заявил Роуз. Взмахом руки он распахнул дверь и вытолкнул туда, застывшего барона, полностью завершив образ комода на колёсиках, который вдруг стал занимать слишком много места в помещении. Джек поёрзал на кровати, с некоторой тревогой провожая взглядом Монтгомери. Конечно, архимаг не стал бы накладывать какое-то вредное для здоровья заклинание на собственного ученика. И подвергать опасности тоже, но выглядело всё довольно неоднозначно. В любой ситуации Роуз всегда исходил из принципа удобства. Исключительно своего, разумеется. Сейчас ему показалось чрезвычайно утомительным слушать взволнованные речи барона, полные вранья, витиеватых оборотов и многозначительных переглядываний с Джеком. Собственно, архимаг даже не собирался выяснять, что же случилось. Он и так примерно представлял себе всю картину, которую уже успел нарисовать себе со слов разозлённой кухарки, обиженной почтовой горгульи и по растрёпанному внешнему виду Джека. - Я уж думал, что так и умру со скуки в четырёх стенах! А тут просто праздник какой-то. И тебе взлом кабинета, и заговор государственного масштаба, и твои шашни с бароном! Просто глаза разбегаются, - обрадовано сообщил мужчина, плюхаясь на кровать рядом с воспитанником. Джек быстро отпрянул в сторону, потому как в порыве чувств наставник вполне мог бы сесть прямо на него. К таким мелочам, как личное пространство и чужое удобство, архимаг так же относился весьма пренебрежительно, искренне недоумевая, когда кто-то пытался возмущаться. И Джек бы не взялся определять, что этому виной. Возможно, дурной характер, который рано или поздно появляется у человека, способного взмахом руки оборвать чью-то жизнь. А может быть, искренняя вера в то, что у других нет никаких возражений против такого обращения с ними. Джек не уставал удивляться переменчивости своего наставника. Роуз мог быть невероятно бесцеремонным, не делая различий между королём или крестьянином. Просто потому, что в первую очередь в любой ситуации для архимага на первом плане стояла личная прихоть. И никаких тебе романтических идеалов равенства и братства. Роуз мчался вперёд, как повозка, запряжённая взбесившимися лошадьми. Вот только у Джека частенько мелькала мысль, что и лошади не так уж безумны, и повозкой кто-то умело правит, и дорога кем-то спланирована. И можно было бы даже попытаться за усмешкой рассмотреть в тёмно-зелёных глазах припрятанную правду. Джек бы сумел разглядеть. Не понять, не объяснить, а именно распознать. Всё-таки их отношения с натяжкой походили на родственные. Но обычно Джек не выдерживал уже через несколько секунд. Тушевался под пристальным взглядом, а потом долго не мог избавиться от гадкого ощущения. Как будто ему уже много сотен лет и на его плечах лежала судьба целого мира. А он прохлаждался в башне, отлынивая от обязанностей. Забыл, сколько титанических усилий прилагал раньше. Джек до чёртиков боялся, что если всмотрится ещё немного пристальнее в эти глаза, то вспомнил бы. И вряд ли ему понравилось бы это знание. А иногда вдруг Роуз проявлял чудеса тактичности. Джек долго вспоминал, как тот превратил троих учеников в крыс и оставил в таком состоянии на неделю за то, что те смеялись над горбуном Вилли, присматривавшим за конюшней. Это было невероятно благородно. Джек считал так ровно пятнадцать минут, до тех пор как Роуз не прожужжал ему все уши, что давно хотел проверить на ком-нибудь новое заклинание, а тут такой удачный случай. - Я сейчас всё объясню, - Джек повторил фразу, которая уже продемонстрировала свою полную несостоятельность. Но ничего лучше он придумать всё равно не успел. Хотя, если бы Роуз возжелал вдруг услышать это самое «всё», то Джеку пришлось бы только глупо открывать рот и нервно потеть. Никакой более или менее внятной версии они так и не придумали. - Где-то я это уже слышал! Джек, барон на тебя плохо влияет, – тяжело вздыхая, протянул архимаг, сбрасывая с ног обувь. Из возбуждённо-воодушевлённого состояния в пассивно-депрессивное он переключился буквально за несколько секунд. Когда они остались одни, то больше не было причин притворяться. Джек неожиданно поймал себя на том, что принюхивался к наставнику. От того пахло как-то странно. Терпкий, резкий запах пороха, дорожной пыли и чего-то ещё. Крови? Джек нервно принялся перебирать в голове слова архимага, которые сначала принял за глупую шутку. Итак, взлом, заговор и шашни. Первое и последнее можно было смело отбросить. Во взломе Джек принимал участие лично, и никаких кровавых подробностей там быть не могло. А «шашней», как выразился Роуз, не было и в помине. Остаётся заговор, чей и против кого? Монти, видимо, уловил обрывки беседы Роуза с горгульей и сделал поспешные выводы. Сейчас Джек всё очевиднее это понимал. Тем более, что кровь и порох наводили на мысль о нападении. Но кто мог попытаться убить Роуза, сильнейшего мага трёх королевств? Молчание затягивалось. К тому же из ванной комнаты всё ещё никто не появился, что пока было им на руку. Джек представил себе, как Канабис стоял там без движения, раздумывая над тем, надевать ли штаны или ограничиться только рубашкой. Меж тем, архимаг принялся задумчиво заплетать свои волосы, иногда бурча под нос какие-то ругательства. Но рано или поздно он закончил бы. А у Джека в свою очередь подходило к концу терпение. Ему очень хотелось выставить за дверь наставника вместе с Канабисом, улечься на кровать и спрятаться под одеялом. - Ты представляешь, меня вчера пытались казнить, - уныло поделился архимаг Роуз, укладывая голову на колени Джека. – И это в пятницу! - С чего бы вдруг? – поразился Джек. Уехать по срочному вызову премьер-министра Аспенга, а в итоге нарваться на собственную казнь - это было немного слишком даже для эксцентричного во всех отношениях Роуза. - Я же тебе сказал, из-за твоих шашней с бароном, - невинно отозвался архимаг. – Но это не самое интересное! Я сегодня научился сращивать ножевые ранения. Эти хорхоны такие дикие и злые. Чуть что, хватаются за ножи. А ведь уже почти двадцать лет прошло. Злопамятные. Я вообще очень осуждаю подобную приверженность глупым, старым обидам. Джек расслабленно слушал нехитрый рассказ наставника, уже позабыв про казнь, которую принял за очередную шутку. Хотя и история с хорхона не выдерживала никакой критики. Шёл по улице Роуз, никому не мешал. И тут из тёмного переулка выскочили хорхоны и принялись тыкать в него ножами, обзываться и вообще вести себя крайне неприятно. Откуда в Аспенге взялся целый отряд хорошо вооружённых хорхон, умалчивалось. Но архимаг относился к тому типу людей, которые могли достать что угодно, где угодно и кого угодно. Неуёмная энергия, помноженная на полное отсутствие инстинкта самосохранения, давала отличные результаты в области нахождения приключений на свою голову. Поговаривали даже, что в молодости Роуз умудрился влезть в святилище дракона-бога в Хорхоне, но Джек всегда думал, что это всего лишь сплетни. - Выскакивают из тёмного переулка! А глаза злые такие. Думал всё, покусают. Никому не пожелаю такой смерти, - вещал Роуз, активно дополняя свой рассказ жестикуляцией. – Вдруг у них даже прививок нет? Джек тем временем совсем расслабился и почти не слушал захватывающую историю о том, как бедные хорхоны попали под раздачу. Его даже не интересовало, зачем им вообще нужен был Роуз. Поразило другое. Каким образом простые воины смогли ранить архимага, который получил своё звание отнюдь не за красивые глаза? На душе заскребли горгульи, заставляя позабыть и про Канабиса, и про прочую ерунду. Стало жутко страшно. Джек никогда не понимал, что Роуз всего лишь человек, который может заболеть, ошибиться, потерпеть неудачу. Видимо, Канабис оказался чертовски прав, все они слишком идеализируют архимага. - А ты как здесь? – вдруг спросил Роуз, становясь опять спокойным и невероятно, почти пугающе серьёзным. В его глазах снова появилась эта отрешённость, которая при всём выглядела очень цепкой. Казалось, что архимаг где-то очень далеко, но именно это и позволяет ему видеть тебя насквозь через огромное увеличительное стекло. Неприятно, обидно, а главное, ничего с этим не поделаешь. - Хорошо, - фальшиво улыбаясь, сообщил Джек, чувствуя желание немедленно умереть, только бы высверлить из себя ощущение чужого присутствия. - Что скажешь по поводу моего письма? Мне важно твоё мнение. – Роуз сел на кровати. Быстрым движением он перетянул косу резинкой, отчего его лицо удивительно помолодело, словно по волшебству. Вместе с этим незатейливым жестом он и сам весь преобразился, мгновенно превращаясь из взволнованного дядюшки в отстранённого и вечно ироничного учителя. Проблеск непонятных чувств быстро угас, так и не дав Джеку разобраться в себе. - Так та горгулья доставляла письмо от тебя? – ахнул парень, запоздало вспоминая, что почтовая горгулья должна была скинуть газеты и прочую ерунду на стол. А эта же отчаянно требовала, чтобы посылку забрал именно Джек. Роуз насторожился и развернулся к ученику, впиваясь в него требовательным взглядом. На его лице мелькнула тревога, которая тут же улетучилась, оставляя только лёгкое непонимание ситуации. Но почти сразу он поднялся, похлопывая себя по ноге. Кажется, некоторую информацию Роуз теперь видел в новом свете. Джек лихорадочно обдумывал дальнейшее развитие событий. По всему получалось, что после нападения хорхон Роуз вернулся во дворец, написал письмо и отправил в башню, чтобы о чём-то предупредить. Вот почему на горгульи оказались королевские цвета. И из-за этого же Монти решил, что оживлённая деятельность архимага связана с какими-то политическими интригами. Это вообще очень в духе Роуза – обрадовано носиться с назревающим заговором, втягивая в это всех вокруг. Иногда Джеку казалось, что архимаг просто тосковал по своей прежней жизни, которую оставил по неизвестным причинам, чтобы обосноваться в башне. - Давай поговорим серьёзно, Джек. Пока барона нет. Я в курсе, что вы залезли ко мне в кабинет. Думаю, инициатором всего стал виконт. В его натуре придумать идиотское развлечение, а потом испугаться. Барон, который из штанов выпрыгивает, лишь бы тебя впечатлить, вызвался первым отправиться навстречу приключениям. И сам не понял, что ты согласился исключительно из-за него. В любом другом случае, тебя бы не удалось уговорить на это сомнительное мероприятие. Вы взломали охранные заклинания и вошли в кабинет. Но тут в окно заскреблась горгулья, требуя впустить её. Вы прошли в спальню. Барон учудил какую-нибудь глупость, после чего горгулья озверела и не отдала тебе письмо. Знал бы этот балбес, что он наделал. Ну да ладно. Я ничего не забыл? – архимаг спокойно рассказывал историю сегодняшнего дня, всматриваясь в лицо своего воспитанника, который только краснел. Как будто был рядом всё это время. За исключением нескольких мелких деталей. - Ну да, - осторожно согласился Джек, понимая, что не может ничего добавить к рассказу. – Горгулья разбила кое-что. Мы немного прибрались. - Надеюсь, разрушения не очень глобальные? – улыбнулся Роуз, протягивая руку к лохматой макушке Джека. Кажется, он испытал огромное облегчение от того, что всё оказалось примитивной шалостью. - Стул, стакан со стола и графин с водой. Ах да, ещё горшок с кустом канабиса, - принялся перечислять Джек безразлично. Мысленно он уже успел радостно выдохнуть. Всё обошлось. Рука резко отдёрнулась. Архимаг отшатнулся так, словно Джек только что признался в убийстве, по меньшей мере. Он прикрыл глаза и с трудом втянул воздух. - Куда вы его выбросили? – деревянным голосом спросил Роуз, смотря куда-то в пустоту. В уголках его губ появились скорбные морщинки. - Мы… я… - Джек занервничал. Он кожей чувствовал, как в комнате заискрило волшебство. Так иногда бывало, когда архимаг сильно злился. Роуз поднял глаза, и Джек невольно охнул, испытывая сильное желание забиться куда-нибудь поглубже. Кажется, они сделали что-то действительно непоправимое. Сотворили ужаснейшее злодейство, сути которого даже не поняли. - Джек, пожалуйста. Это очень важно, - умоляюще проговорил Роуз, дрожащей рукой поправляя манжет, немного испачканный кровью. – Может быть, ещё не поздно. Джек не знал, что сказать. Признаться во лжи? Сказать, что превратил этот несчастный куст в человека? А они-то думали, что их главная неприятность в уничтожении книги, но оказалось всё гораздо более паршиво. И что такого особенного в этом Канабисе? - Джек, у меня возникла проблема, - Канабис вылетел из ванной комнаты. С него ручьями стекала вода. – Я сломал твой душ. Джек искренне считал, что сегодня его уже ничем не удивишь. Превращения, битвы с горгульями, взлом кабинета, неожиданное возвращение – многовато для одного дня. Но понял, что ошибся в очередной раз, когда архимаг открыл рот и тут же закрыл его, не в силах вымолвить ни слова. На памяти Джека, это был первый раз, когда тот потерял дар речи. - Добрый вечер, архимаг Роуз, - улыбнулся Канабис, рассматривая невысокую фигуру прямо перед собой. Джеку показалось, что ещё немного и куст подмигнул бы им обоим. Но преобразился он невыразимо, словно с появлением Роуза что-то щёлкнуло у него внутри. Вытянулся, исчезла скованность в движениях и на лице появилась тёплая улыбка, превращавшая его в настоящего красавчика. Чего только стоили эти ямочки на щеках, которых раньше Джек не замечал. Вместо ответа Роуз сделал шаг вперёд и без лишних слов ткнул Канабиса пальцем, а потом ещё раз и ещё. Джек наблюдал за этим с определённой долей обречённости. Он уже давно перестал понимать, что происходило вокруг. - Добрый, - проговорил Роуз, отступая назад и складывая руки на груди. Скорее всего, чтобы заставить себя успокоиться. - Меня зовут Кан Абис, и я троюродный дядя барона Монтгомери, - важно проговорил Канабис, не отрывая взгляда от архимага. И тут они оба в голос рассмеялись, как будто услышали какую-то шутку, известную лишь им двоим. - Это Монти придумал? – устало улыбнулся Роуз. Канабис неопределённо пожал плечами. Джек разинул рот от удивления, наблюдая за происходящим. Сейчас-то как архимаг догадался о том, что эту нелепую легенду придумал Монтгомери? И что вообще это было? - Я не пил уже двадцать лет. Представляешь? Но сейчас самое время для бутылки хорошего вина. Отложим разбор полётов на часик? – спросил Роуз и шагнул к двери. - Конечно, - согласился Джек, но, судя по всему, спрашивали совсем даже не его. Канабис приложил палец к губам, призывая молчать, и направился следом за Роузом. Дверь за ними закрылась, оставляя Джеку кучу вопросов, головную боль и внушительную лужу на полу.