В спальне архимага

День в храме начинался с молитвы. Сотни жрецов, словно белоснежные ручейки, степенно двигались к главному собору, низко склонив головы. Они ступали босыми ногами по холодной росе, но ни разу Роуз не заметил на отрешённых лицах хотя бы тень недовольства. Нередко их фигуры почти полностью скрывались в утреннем тумане, который расползался по двору, нахально залезая даже в самые дальние уголки. В белом мареве монахи плыли, лишь ненадолго выныривая на пороге собора, чтобы сразу же исчезнуть за массивными воротами. Как только двери за последним из них закрывались, в воздухе разливался низкий, грудной звон. И снова повисала тишина. На ближайший час весь храм бога-дракона погружался в молитву. Впрочем, к Коэ это не относилось. Ещё до появления Роуза он твёрдо сообщил остальным, что час утренней молитвы нужен тем, кто не может говорить с богом напрямую. Посвящённый же должен использовать время более рачительно, разумно не уточняя, что под этим подразумевается. Если у монахов были призрачные надежды, что молодой «глас дракона» проводит утренние часы за размышлениями о высоких материях, то с появлением Роуза они лишились и их. Каждое утро они вносили в покои Посвящённого подносы с едой и слушали, как чужак распевает в ванной какие-то песенки. - Ниюно Коэ! Нам нужно обсудить… - осторожно начал разговор один из монахов. Прошло уже три недели с того момента, как Роуз поселился в храме. Предусмотрительный Коэ попросил гостя не мелькать без крайней необходимости, заранее предполагая реакцию старших жрецов. Скоро двери храма распахнутся для посетителей, и Роуз сможет исчезнуть вместе с гостями. - Нигде не написано, что я должен сохранять девственность и не иметь связей с внешним миром, - предупредил все возмущения Коэ, когда Роуз, широко ухмыляясь, выскользнул из ванной и прошлёпал мимо монахов. Мальчишка как всегда рубил правду матку с плеча. Хотя здесь все не особенно стеснялись обсуждать традицию «постельной дружбы». Младшие монахи часто заводили любовников в городе. Но вот Посвящённый, видимо, ни разу ещё не пользовался этим правом. - Как это мило - булочки, - почти силой отбирая поднос с завтраком, мурлыкнул Роуз. Одеться или хотя бы прикрыться чем-то он не посчитал нужным. Чем, кажется, смутил не только жрецов, но и самого Коэ. Забрав добычу, маг быстро потерял интерес к окружающим его людям и бережно устроил поднос на подоконнике. Торопливо натянув штаны, Роуз вернулся к булочкам, не дожидаясь, когда Коэ выпроводит делегацию за дверь. - Скоро состоится праздник плодородия, - напомнил монах, которого, кажется, звали Оиино Рис. Но Роуз не стал бы делать на это ставки. Все эти «белые робы» выглядели для него одинаково. – После чего вы… - Ты будешь объяснять мне обязанности «гласа дракона»? – холодно перебил Коэ, стремительно бледнея от гнева. – Я помню свой долг. И в отличие от вас, мною движет не только слепая вера! Но эти три недели у меня ещё есть. Оиино нервно переступил с ноги на ногу и оглянулся на старшего монаха, который хранил молчание, рассматривая Посвящённого. Видимо, его ответ удовлетворил, так что комната быстро опустела. - В этом деле главное твёрдость, - поделился опытом Коэ, устало присаживаясь рядом с Роузом, который сразу протянул ему кружку. Они сидели на подоконнике и пили какой-то подозрительный компот из слив. - О да, у меня просто мороз по коже. Тебе бы такую же твёрдость ночью, - безмятежно отозвался Роуз, дожёвывая третью булочку. – А то чуть что, сразу пищать начинаешь. «Больно», «вытащи». Коэ пробулькал что-то философское в свой компот и этим ограничился. Крыть было нечем. Уже три недели они пытались дойти до самого главного, но сворачивали на полпути. Впрочем, в глубине души Коэ винил и Роуза тоже. Если бы тот был хоть немного настойчивее, то не слушал бы и просто сделал это. Но Роуз оказался на удивление чутким и нежным в постели и нервничал не меньше Коэ, хотя в него никто и ничего не пихал. - Я побегу. Сегодня воскресенье. У меня «день очищения», - вздохнул Коэ, рассматривая свои босые ступни. – Буду очень поздно, так что можешь меня не ждать. - Помню-помню. Ты рассказывал. А что за праздник плодородия? – выуживая из вазочки остатки варенья, поинтересовался Роуз, который успел стать почти экспертом в традициях культа дракона. От безделья он читал книги, которые находил в комнате, а ночами выслушивал истории из жизни Коэ. Они не поражали своим разнообразием или захватывающим сюжетом, но Роузу почему-то хотелось знать как можно больше. - Потом как-нибудь. Сейчас нет времени, - уклончиво ответил Коэ, спрыгивая с подоконника. Он отвёл глаза и уставился в окно стеклянным взглядом. Улыбка слетела с его лица, оставив скорбные морщинки в уголках губ. Роуз давно заметил, что за кажущейся беззаботностью и весёлостью Коэ скрывал какую-то совсем не детскую усталость от всего на свете. Это невероятно раздражало. Какие проблемы могут быть у мальчишки, который в этой жизни ничего ещё не видел? С какой стороны ни посмотри, раздражало, потому как монахи, дракон и Хорхон явно имели к этому самое прямое отношение. - Если ты не вернёшься к полуночи, то я отправлюсь тебя искать, - шутливо пригрозил Роуз. - Обещаешь? – лучезарно улыбнулся Коэ, оборачиваясь на пороге. - Ещё бы. Мне очень не хочется умереть здесь с голоду. А что-то мне подсказывает, что эти Ой Но Но* не станут меня кормить, - опечалился Роуз, скорчив самую жалобную гримасу, на какую вообще был способен. Но как только дверь закрылась, оставляя его в одиночестве, маг приник к окну в надежде увидеть, как мальчишка, по нелепой прихоти судьбы ставший «гласом дракона», быстро пробежит по двору, легко ступая босыми ногами по мраморным плитам. В храме существовало более сотни церемоний, половину из которых Роуз не понимал. Над другой половиной он откровенно потешался, считая их глупыми. Пробуждение дракона, приветствие дракона, час тишины дракона – Роуза откровенно затошнило от дракона уже на третий день. Но с Коэ он своими впечатлениями не делился. В отличие от остальных, была в нём какая-то неуловимая искра веры, над которой не хватало духа смеяться. Роуз никогда прежде не встречал человека, который не переставал бы его удивлять. Не то чтобы он мог похвастаться идеальным знанием людской натуры. Но Роуз умел подмечать сходство. Привычек, вкусов, желания, мыслей. Один человек мог стать представителем целой группы. А если ты знаешь одного, то можно сказать познакомился со всеми. Коэ таким не был. Он постоянно менялся. И его поведение целиком и полностью зависело от игры «а что если». А что если сегодня на обед взять не овсянку, а тосты? Роуз считал, что разницы нет. Но Коэ, который вырос в атмосфере интриг и вечных закулисных игр, терпеливо и вдумчиво объяснял, что это только видимость. На самом деле от выбора зависело многое, но охотно соглашался, что дело не только в выборе, а ещё и в том, кто этот выбор делал. - Тебе это не кажется слишком самонадеянным? – усмехнулся однажды Роуз, рассматривая, как утром Коэ запаковывался в традиционный церемониальный костюм. Он так забавно хмурил тонкие брови и жалостливо крутился в поисках пояса, что грех было не помочь с подготовкой. На мальчишеском лице, ещё заспанном после бурной бессонной ночи, сразу же отразились неподдельный восторг и искренняя признательность. Слуг или помощников в монастыре отродясь не водилось. - Мне это кажется утомительным, - честно признался Коэ, просовывая руки в широкие рукава. – Я устаю так много думать. Роуз часто замечал эту усталость от всего на свете. Коэ безропотно рассказывал про жизнь в храме, но скорее из-за желания сделать приятное другу. Иногда они гуляли по кривым дорожкам в парке, рассматривая скульптуры. Читали вместе книги, описывающие истории из жизни посвящённых прежних лет. Роуз искренне интересовался всем вокруг, а Коэ только пожимал плечами. За пышностью ритуалов и истовым служением скрывалась политика, запуская щупальца в каждого, кто рисковал приблизиться. Сегодня Роуз планировал развлечься чтением книги заклинаний, которую нашёл в самом дальнем углу библиотеки. Коэ утверждал, что магией жрецы пользоваться не умеют, но в храме и правда сохранилось несколько магических артефактов, которые были созданы ещё в эпоху драконов. К тому же территорию охраняли каменные стражи, реагировавшие на враждебные намерения. А вот внутри собора были начертаны драконьи руны, делавшие любую стороннюю магию бесполезной. Судя по тому бреду, который некий Роено Гин называл заклинаниями, магией жрецы и правда не пользовались. Роуз честно пытался воспроизвести некоторые из них, но добился только головной боли. В абракадабре содержалось столько же волшебной силы, сколько в овсянке. Но раздел о трёх величайших артефактах храма он прочёл с интересом. Хотя и не отбрасывал в сторону здоровый скептицизм. Кто мешал монаху приврать и здесь? «Посох, карающий отступников. Перстень, стирающий память. Чаша, вечно полная адскими мучениями», - уж больно эти описания походили на сказки для дураков. В обед к ним в комнату постучался скромный молодой жрец с очередным подносом в руках. Кажется, всё тот же Оиино, которого, судя по всему, таким образом наказали за утреннюю несдержанность. Он поставил поднос на пол и почти мгновенно испарился, будто убегая от страшного хищника. К такому отношению Роуз привык с детства. Он же превратился из обычного ребёнка в банальный эксперимент. Настоящий урод, по мнению многих. Честно говоря, воспоминаний о первых годах своей жизни у него не осталось. И к лучшему. Мало ли, что делали с ним архимаги, увлёкшись безумными идеями. С них и правда сталось бы напичкать его какими-нибудь заклинаниями, которых так боялись все вокруг. Хотя этот молодой паренёк, старше Коэ всего года на два-три, не вдавался в такие тонкости, просто испытывая страх перед чужаком. Людям свойственно бояться всего неизвестного. А он ведь был чужаком дважды, мало того, что не жрец, так ещё и не хорхон. Сумерки вползли в комнату незаметно, осторожно подкрадываясь к мужчине, развалившемуся на шкурах в окружении стопок книг. Близился конец месяца, и солнце опускалось за горизонт всё раньше. - Почему не включил свет? – спросил Коэ, внезапно появляясь на пороге спальни. В темноте его было не разглядеть – только белое пятно в чёрном проёме. - Тебя ждал, - признался Роуз, убирая книги в сторону. При таком освещении не почитаешь, но и двигаться ему было лень. Поэтому так и валялся до прихода Коэ, бессмысленно пялясь в потолок. - И зря. Я всё равно очень устал, - Коэ как всегда трактовал эту фразу на свой лад. Он медленно закрыл дверь и остановился будто в нерешительности. Коротко вздохнув, юный жрец стянул с себя белые одежды и скользнул в постель, устраиваясь поудобнее. - В конце месяца я уйду, - напомнил Роуз, покрепче прижимая к себе притихшего мальчишку. – У нас не так много времени. - Я помню, - скупо отозвался он и тут же отстранился, укрываясь одеялом. Повисла неприятная, тяжёлая тишина. Роуз пытался понять, что не так в его словах. Ведь он всего лишь хотел в очередной раз пошутить над их общей нерешительностью, которая тяготила скорее Коэ, чем его самого. Роуз проговорил фразу про себя ещё раз и замер. Он уйдёт через неделю. А Коэ останется здесь. И не будет уже совместных завтраков, и прогулок, и жарких бессонных ночей. Роуз останется один. - А ты можешь уйти со мной? – хриплым голосом спросил мужчина. Хотя в случае отказа, он готов был заколдовать или связать Коэ, закинуть на плечо и утащить. Его никогда не интересовали чужие желания слишком сильно. На улице гулко прозвенел колокол, завершавший день в храме. Коэ молчал. В комнате становилось душно, но ни один так и не встал, чтобы открыть окно. - Сходишь со мной к Хикари? – шёпотом проговорил Коэ, утыкаясь лбом в горячее плечо Роуза. - А можно? – удивился мужчина. – Я думал, чужих туда не пускают. - Нельзя, но мы никого не спросим, - рассмеялся Коэ, снова прижимаясь к Роузу. – Как ты думаешь, что я делал тёмной ночью во дворе, таясь от каждого шороха? Иногда, нужно нарушать правила. - Но это не ответ на мой вопрос, - заметил Роуз, быстро насторожившись. - Это гораздо больше. Это моё согласие. Просто нужно, чтобы ты знал всю правду, - серьёзно сообщил Коэ. – Я не могу тебя втянуть во всё это. Хотя я ведь уже втянул. - Судя по твоему тону, ты затеял целый военный переворот, - немного растерянно сказал Роуз. Чутьё во всю сигналило о невиданной авантюре. - Нет-нет. Всего лишь небольшая государственная измена, - сумрачно усмехнулся Коэ. *Роуз передразнивает имя Оиино Риса.