Свет Древ

                    Валмар не зря называли Прекрасным. Яркий, блестящий, будто целиком сотканный из света, он был прекрасен настолько, что порой казался нереальным. Взлетающие к небу дворцы, прозрачно-ажурные, будто состоящие только из арок и окон, окружали пышные изумрудно-зеленые сады. Золотые ворота столицы Валинора покрывала тонкая резьба: изображения зверей и птиц, трав и цветов сплетались в изящные орнаменты. За ними начинались просторные улицы с дворцами, выстроенными из белоснежного, нежно-розового, сиреневого и бирюзового камня, многочисленные арки и колонны, беседки, скульптуры и фонтаны, сады, утопающие в сочной зелени, и клумбы с яркими цветами. Свет Древ озарял великий город, и казалось, что и все вокруг начинало светиться, и даже воздух был пронизан сиянием.       Валмар не зря называли Многозвонным. Россыпями сверкающих брызг взлетали к небу тысячи фонтанов, звенели птичьи трели и летел по ветру хрустальный звон колокольчиков — во всем этом многоголосье словно слышался отзвук Великой Музыки.       Мелькору, освобожденному из Чертогов Мандоса, не было дела до красот города. После двух с половиной веков тишины и сумрака Чертогов яркий свет и громкие звуки раздражали и причиняли сильный дискомфорт, заставляя искать тишины и уединения. Погрузившись в свои мысли, он медленно брел по Валмару. С одной стороны он не мог не понимать того, что ему дали второй шанс, хотя воспоминания о пережитом ради этого унижении и заставляли стискивать кулаки в бессильной ярости. Случись что — новых поблажек уже не будет, но с другой… Он до сих пор не мог простить Манвэ того, что Варда предпочла его. Любил ли Владычицу Звезд — он не знал, возможно, его влекла к ней лишь жажда Света, но горечь, гнев и обида от ее отказа терзали его до сих пор. Конечно, Манвэ ведь Король Арды, а он… Мелькор невесело усмехнулся — даже среди Валар лишь одна Ниэнна сочувствовала ему.       Сам того не заметив, он ушел на самую окраину города, пределы которого ему покидать было строжайше запрещено. Снова оказаться скованным не хотелось, поэтому Мелькор остановился и, вздохнув, опустился на траву прямо под раскидистым деревом, росшим у самой тропы.       — Почему ты грустишь? — раздался вдруг голос над его головой.       Мелькор на мгновение замер от неожиданности, потом поднял голову, вглядываясь в густую изумрудную листву. На высокой ветке дерева, оказавшегося яблоней, почти скрытая листвой, сидела девочка в простом белом платье, из-под которого выглядывали босые ноги.       — Что ты здесь делаешь? — удивился он.       — Жду, пока кто-то из братьев меня найдет, — со вздохом призналась она и, всхлипнув, тихо добавила: — Я хотела яблоко, но не достала, а теперь спуститься не могу…       — Помочь? — неожиданно для себя спросил Мелькор.       Девочка склонила голову набок, разглядывая незнакомца. Высокий, широкоплечий, с суровым лицом, обрамленным прямыми иссиня-черными волосами, он тем не менее неуловимо напоминал Владыку Манвэ.       — Ты не станешь ворчать, как мои братья? — на всякий случай уточнила она.       — Не стану, — усмехнулся Вала, вставая.       Зажмурившись, девочка выпустила ветку, за которую держалась, и спрыгнула вниз. Мелькор, собиравшийся просто склонить яблоню, даже растерялся, едва успев подхватить эльфийку на руки. Наконец он смог разглядеть ее: тонкая, как тростинка; ленту она, видимо, потеряла, толстая коса растрепалась, и удивительные волосы, будто впитавшие в себя свет обоих Древ, рассыпались по плечам; голубые, как небо, глаза смотрели на него доверчиво и с любопытством.       Осторожно опустив девочку на землю, Вала склонил дерево и, сорвав несколько крупных, румяных яблок, протянул их ей вместе с голубой лентой, замеченной на одной из веточек.       Во взгляде эльфийки, устремленном на него, читались восторг и неподдельная благодарность.       — Большое спасибо, — на ее лице расцвела чуть смущенная, но оттого не менее обаятельная улыбка, и Мелькор, не удержавшись, улыбнулся в ответ. Помолчав, она робко попросила: — А ты не мог бы помочь мне еще кое в чем?       — Если это в моих силах, — отозвался Вала. Хотя девочка и нарушила его уединение, он, к собственному удивлению, совершенно не был раздосадован.       — Ты ведь умеешь заплетать косы? — Она смотрела с такой надеждой, что ему оставалось лишь молча кивнуть и снова сесть на землю. Эльфийка доверчиво устроилась рядом, перекинув сверкающую копну волос за спину. Мелькор коснулся прядей, с удивлением отметив, что пальцы слегка подрагивают — плести косы кому-то, кроме самого себя, ему не доводилось.       Заплетя косу, он закрепил ее лентой, чувствуя себя странно и непривычно. Вот уж позабавятся Манвэ и остальные, когда им доложат о случившемся! В том, что за ним присматривают, Мелькор почти не сомневался.       — Еще раз спасибо! — Девочка обняла своего спасителя, на мгновение прильнув к нему, после чего, зардевшись, подскочила на ноги и, подобрав подол, бросилась бежать, оставив его растерянно смотреть ей вслед.       Заметив рассыпавшиеся яблоки, Мелькор снова против воли улыбнулся. Аккуратно сложив их, он лег на траву, глядя, как неспешно плывут по небу облака. Сейчас его мысли были далеки от распрей и обид, раз за разом возвращаясь к мимолетной встрече с девочкой, которая сама была подобна чистому Свету.

***

      Несколько дней спустя Мелькор вернулся к той же яблоне и, оглядевшись, снова вытянулся на траве. Ему понравилось безмятежное спокойствие и уединенность этого места, к тому же он не мог не признать, что надеялся на новую встречу.       Вскоре он почувствовал, что уже не один. Приподнявшись на локте, Мелькор увидел юную эльфийку, наблюдавшую за ним, притаившись за стволом. Поняв, что ее заметили, она вышла из укрытия и робко улыбнулась:       — Здравствуй.       — Здравствуй, — отозвался он, с разочарованием отметив, что в этот раз лента держится крепко, и коса девочки только слегка растрепалась. Видя, что она продолжает нерешительно топтаться на месте, он приглашающе похлопал по траве рядом с собой. — Не бойся, я не кусаюсь.       Девочка хихикнула и присела рядышком, зарываясь босыми ногами в мягкую изумрудную зелень. Немного помолчав, она тихо призналась:       — Не верилось, что снова увижу тебя здесь…       — Но все равно пришла? — усмехнулся Мелькор.       — Просто… ты не похож на других майар, — потупившись, ответила девочка.       — Как твое имя? — Он не стал разубеждать эльфийку.       — Алатариэль, — застенчиво улыбнулась она.       — Ты из тэлери? — удивился Мелькор.       — Моя мама — Эарвен, дочь Ольвэ, правителя Альквалондэ, а отец — Арафинвэ Финвион, — не найдя в любопытстве собеседника ничего предосудительного, девочка легко рассказала о своей семье. — Еще у меня четверо старших братьев: Артафиндэ, Артаресто, Ангарато и Айканаро и много кузенов, только с некоторыми из них отношения не ладятся…       — Хм-м, как интересно… — задумчиво проговорил Вала. — Теперь многое прояснилось.       — Что прояснилось? — переспросила она.       — Удивительный цвет твоих волос, — не скрывая восхищения, ответил он.       — Спасибо, — поблагодарила девочка, смущенно теребя ленточку, стягивающую косу. — Мама рассказывала, будто, когда я родилась, она вышла со мной гулять в час Смешения Света, и мои волосы впитали сияние Древ, но я ведь понимаю, что это только сказка.       — Прекрасная сказка, — тихо отозвался Мелькор, не сводя с нее странного взгляда. — Твои родители сейчас тоже в Валмаре?       — Да, — улыбнулась она. — Ингвэ Владычный приходится моему отцу дядей, он пригласил всех нас на праздник в честь рождения дочери.       — Почему же ты не на празднике? — приподнял бровь Вала.       — Мне стало скучно, — вздохнув, призналась девочка и, опустив глаза, совсем тихо добавила: — К тому же… у меня еще не было такого друга, как ты.       Мелькор снова откинулся на спину, заложив руки за голову и обдумывая то, что узнал от эльфийки, а так же прикидывая возможность использования этой информации в своих целях. Она неуверенно замерла, не зная: уйти или остаться, но все же, подумав, улеглась на траву рядом с ним, подложив под щеку ладошки. Скосив на нее взгляд, Вала хмыкнул, вытягивая одну руку, и девочка придвинулась ближе, почти утыкаясь ему в подмышку, в который раз заставляя Мелькора подивиться тому, сколь наивны и доверчивы могут быть эрухини.       Тишину нарушали лишь тихий шелест листвы, ласкаемой легким ветерком, да отдаленные птичьи трели; золотой свет Лаурэлина медленно угасал, серебряный Тэльперион, напротив, становился все ярче: приближался час Смешения Света.       — Мне пора, а то родители будут волноваться, — тихо вздохнула она, сожалея о том, что время пролетело быстро, а она так и не решилась даже узнать имя нового друга.       — Хорошо, — сам Мелькор не спешил возвращаться в скромный дом, который выделили бывшему пленнику. Протянув руку, он вытащил несколько травинок, запутавшихся в ее волосах.       — До встречи?.. — с робкой надеждой спросила эльфийка.       — До встречи, — кивнул он, поймав себя на мысли, что действительно хочет этого.       Одарив его сияющей улыбкой, девочка ушла, а Мелькор долго смотрел ей вслед, думая о том, насколько юная Алатариэль похожа на воплощенный Свет Древ. Свет, которым он хотел бы владеть.

***

      Ни на следующий день, ни через неделю, ни даже через год она больше не пришла, но Мелькор продолжал тем не менее приходить к яблоне, убеждая самого себя, что ищет лишь тишины и уединения, а не встречи с девочкой, назвавшей его другом.       Всякий раз, наблюдая час Смешения Света, он вспоминал, как подобный Свет был в его руках: шелковистый, теплый, ласкающий пальцы, и снова возвращался мыслями к эльфийке с удивительными волосами. Вала досадливо поморщился: несмотря на то, что с их последней встречи прошло уже почти десять лет, он так и не смог выбросить ее из головы. Наверняка она уже совсем выросла и, возможно, даже отдала кому-то свое сердце… Отчего-то эта мысль каждый раз отзывалась внутри глухой, болезненной тоской.       Отношения между эльфами накалялись, надо признать, не без его вмешательства. Мелькор умело использовал информацию, полученную от маленькой и слишком доверчивой эльфийки, стараясь заглушить появляющееся при этом неприятное ощущение, очень похожее на муки совести.       Ваниар сторонились его, тэлери он счел слишком слабыми, поэтому для исполнения своего замысла он выбрал нолдор, самый одаренный род эльфов. Когда Манвэ, потеряв бдительность и поверив в то, что брат наконец исправился, позволил Мелькору покидать Валмар, тот пришел к нолдор, жадно стремящимся к знаниям, и предложил свою помощь для улучшения их творений. Многие поверили и простодушно открылись ему, охотно внимая его советам, желая достигнуть своих целей. Он же, выбрав своим оружием речь, искусно мешал ложь и правду, взращивая рознь среди эльфов, незаметно для них внушая им свои мысли и настраивая их против Валар.       Отношения нолдор Дома Финвэ и вовсе обострились до предела: гордый Феанор не скрывал своего презрения ко второй жене отца и ее сыновьям, терпение последних было на исходе. Мелькор всячески подогревал враждебность между братьями, подсказав лордам нолдор создать оружие и доспехи для защиты себя и своего имущества.       Поведал он и о грядущем пробуждении людей, намекнув, что, возможно, Валар специально привели эльфов в Аман, чтобы контролировать, а их место в Эндорэ займет более слабый и короткоживущий народ, который будет легче покорить.