***
Существо, выползшее из расщелины, было столь отвратительным, что Мелькор вздрогнул от омерзения: восемь суставчатых лап, огромное раздутое брюхо, четыре пары глаз неотрывно смотрели на Алатариэль. Возбужденно клацая жвалами в предвкушении поживы, тварь бросилась к намеченной жертве. Поняв, что паучиха увидела в эльфийке тот же Свет, что поначалу привлек его самого, Мелькор не на шутку испугался. Мысль о том, что может случиться с девушкой, заставила его похолодеть. А ведь именно из-за него она оказалась здесь! — Алатариэль! Осторожно! — Он поспешил назад, но Унголиант была намного ближе к намеченной жертве, которая даже не замечала приближающейся опасности, отсутствующим взглядом смотря на бескрайний морской простор. Услышав голос Мелькора, она обернулась и увидела жуткое и уродливое порождение Тьмы, скачками приближавшееся к ней. Девушка замерла, парализованная ужасом, понимая, что убежать от гигантской паучихи не сможет. — Сюда! — остановившись, закричал Мелькор, выдергивая из бархатного мешочка один из Сильмариллов, и поднимая его высоко над головой. Камень засиял ярче звезд, безжалостно обжигая руку, но Мелькор, рыча от боли, продолжал держать его так, чтобы привлечь внимание Унголиант. Видя, что ему это удалось, и паучиха, укутываясь во мрак, поменяла направление, отворачиваясь от эльфийки, он медленно попятился. — Я голодна, — прошелестела Унголиант. — Отдай… Мелькор все отступал, уводя алчущую Света паучиху подальше от Алатариэль, думая лишь о том, чтобы спасти девушку. — Отдай! — взвизгнула тварь, бросаясь в атаку и выбивая Сильмарилл из обожженной руки Вала. Несмотря на невыносимую боль, он, не давая паучихе развернуться, здоровой рукой вынул второй камень и так же поднял его над головой. — Хочешь еще?! Пожрав Сильмарилл, Унголиант значительно выросла, и, хотя и чувствовала, как камень огнем жжет ее утробу, жаждала заполучить остальные, потому решительно наступала на Мелькора. Улучив момент, она опутала его своей тьмой и набросила паутину, пытаясь задушить. Вала рычал, обрывая тенета, но взамен паучиха опутывала его все новыми. Дотянувшись, он ткнул Сильмариллом прямо в глаз Унголиант, и та завизжала от боли, но тут же с удвоенной яростью бросилась на Мелькора. Толстая нить паутины оплела руки и ноги, сомкнулась на горле. Почувствовав, что слабеет и сознание его угасает, он бросил последний взгляд на эльфийку. Та стояла в воде далеко от берега, а значит, была в безопасности, он-то лучше других знал, что все твари Тьмы боятся и ненавидят стихию Ульмо. Понимание происходящего утекало, оставляя только пустоту и одну мысль — это конец. Лишь бы Алатариэль спаслась. Лишь бы… Додумать Мелькор не смог, разум окончательно потерялся где-то в черноте. Тело повисло безвольной куклой, хрип, совсем тихий, на грани со стоном, сорвался с губ. Для него все было кончено. Еще пара мгновений, и могущественный Вала просто перестанет существовать. Помощь пришла неожиданно: распростертого, опутанного паутиной, почти задушенного Мелькора и паучиху окатила огромная волна. — А ну назад! — пророкотал гигант в чешуйчатой броне, мерцающей серебром и темно-зеленым. Голову его венчал шлем с пенным гребнем, длинные волосы были подобны морской пене. Поднеся к губам огромный рог, он протрубил в него, и звуку Улумури откликнулся другой рог — Валарома, звонкий и грозный зов которого приводил в ужас все порождения Тьмы. Следом раздался громкий лай огромных псов, которые сопровождали Оромэ. Взвизгнув от ужаса, Унголиант бросилась бежать, забыв и про сияющие камни, и про Мелькора, желая лишь спастись, но путь ей заступил могучий Тулкас, и Оромэ с охотниками настигли заметавшуюся тварь. Расправа была быстрой, — копье Охотника пронзило паучиху насквозь, пригвоздив к земле и положив конец ее существованию. — Ты теперь в безопасности, — ласково обратился Ульмо к дрожащей эльфийке, которая позвала его. — Объясни, что случилось? Как ты оказалась здесь, за пределами Защитных Гор? — Вы с Тулкасом были правы насчет Мелькора, — вмешался Оромэ, извлекая из распоротого брюха паучихи камень. — Он украл Сильмариллы. Наверняка причастен и к остальному… — Пожалуй, не совсем правы… — задумчиво проговорил Ульмо, глядя на лежащего Мелькора. Прикосновение к камню сожгло одну ладонь Мелькора так, что на нее было страшно даже смотреть, зато во второй, совершенно здоровой, был крепко зажат другой Сильмарилл. — И что это значит? — недоуменно нахмурился Тулкас. — Хотел бы и я это знать, — все так же задумчиво протянул Ульмо, переводя взгляд с Мелькора на стоящую рядом эльфийку.***
Алатариэль не могла отвести от Мелькора взгляд. Он ведь пытался спасти ее, а это как-то не вязалось с тем, что он говорил… Мог ли он лгать? В голове было множество вопросов, на которые она не знала ответов. Оромэ и Тулкас забрали Мелькора, а Ульмо вызвался перенести девушку в Тирион. — Что с ним теперь будет? — тихо спросила она Владыку Вод. — Почему тебя волнует его участь, дитя? — бездонные, как океан, глаза Ульмо, казалось, смотрели прямо в душу. — Это ведь из-за него ты оказалась здесь, подвергаясь опасности? — Я сама захотела пойти с ним, — прошептала она. — Мелькор — искусный лжец и легко может запутать кого угодно, он мог внушить свои мысли и желания так, что ты бы и не заметила этого, приняв их за свои собственные. Он… не обидел тебя? Алатариэль покачала головой, чувствуя, как полыхают от смущения щеки под пристальным, вопрошающим взглядом Ульмо. Она почти не сомневалась в том, что по меньшей мере о происходящем в его стихии Вала известно наверняка. — Так что с ним будет? — повторила она свой вопрос. — Его ждет Суд, — отозвался Ульмо. — Вероятно, в этот раз он не отделается несколькими веками заключения в Чертогах Мандоса… — Можно мне поговорить с ним? — умоляющий взгляд и слезы в глазах эльфийки разжалобили бы и камень. Поворчав, Владыка Вод согласился перенести ее в Валмар и попросить о встрече.***
Очнулся Мелькор на полу темницы Мандоса, уже скованным Ангайнор. Одна рука болела, будто Сильмарилл до сих пор сжигал ее, зато вторая, к его немалому удивлению, была совершенно здоровой. Что бы это могло значить? Ясно было одно: он снова пленник Валар и вряд ли в этот раз обойдется столетиями заточения… Приподнявшись, он сел и сразу увидел стоящего у двери Манвэ. — Как эльфийка оказалась за пределами Пелори? — спросил Владыка Арды, глядя на своего пленника очень странным взглядом. — Что с ней? — вместо ответа спросил тот. — С каких пор тебя заботит чья-то судьба, кроме твоей собственной? — светлая бровь Манвэ чуть приподнялась. — Ты перессорил нолдор, украл камни Феанора… — Это было несложно, — тихо отозвался Мелькор. — Алатариэль — с ней все в порядке? — Да, — вздохнул Манвэ. — И она хочет с тобой увидеться. — Надеюсь, ты отказал? — напрягся Мелькор. — Зря надеешься, — усмехнулся Манвэ. Он взмахнул рукой, освобождая потрясенного Мелькора от оков, и распахнул дверь, впуская эльфийку. Бросив еще один задумчивый взгляд на брата, Манвэ вышел, тихо притворив за собой дверь. — Мелькор?.. — Алатариэль неуверенно застыла в дверях. Она хотела увидеть его, но теперь не могла начать разговор и сомневалась, что он одобрит ее визит. — Здравствуй, — взгляд черных глаз смягчился, а уголки губ Вала чуть приподнялись. — Я рад, что ты цела… — Благодаря тебе, — прошептала она, делая шаг вперед. — Благодаря мне? — иронично хмыкнул Мелькор. — Это из-за меня ты оказалась там и чуть не попала в беду. — Почему ты вернулся? — Подойдя еще ближе, она присела рядом, заглядывая в глаза. — Ты ведь спас меня! — Уходи, прошу, — прошелестел он, отводя взгляд. Дрожащие пальцы робко коснулись его щеки и, не сдержавшись, Вала накрыл ее ладонь здоровой рукой, на мгновение прижимая крепче. — Прости… за все, — выдохнул он, отпуская ее руку. — Уходи, прошу… Я желаю тебе счастья, Алатариэль. — Я люблю тебя, — прошептала она. — Я лгал тебе! Неужели ты не понимаешь?! Притворялся другом, притворялся, что ты мне небезразлична! Я видел в тебе лишь Свет, которым хотел обладать, ничего больше, — повысил голос Мелькор. — Уходи! Закусив губу, чтобы не дать волю слезам, Алатариэль медленно поднялась и, не оборачиваясь, направилась к двери, которая тотчас распахнулась перед ней и тихо закрылась за спиной. Минуту Мелькор сидел неподвижно, потом поднялся и подошел к стене, обрушив на нее мощный удар, еще и еще, не щадя покалеченную руку, стремясь заглушить душевную боль, заменив ее физической. Она так легко поверила в его ложь… Конечно, он сам виноват — не стоило забывать, что никто и никогда не станет ему доверять. Но если на остальных было плевать, ее уход выворачивал нутро. Да, он сам гнал ее, ради ее же безопасности. Да, ее уход был самым правильным из всего, что происходило в последнее время, но как же сильно хотелось, чтобы она вернулась! Мелькор обыграл сам себя, потерпел поражение там, где, казалось, имел иммунитет. Он был жив, но умирал, и не верил, что однажды придет облегчение.