Свет Древ

                    Обернувшись, Алатариэль увидела Мелькора, стоящего в воде и ждущего ее. Стоило приблизиться, и он обнял ее, прижимая к обнаженной груди. Девушка не пыталась отстраниться, хотя и заметно смущалась подобной близости. Неотрывно глядя в глаза, Вала ласково погладил ее по щеке и коснулся губ легким поцелуем. Здесь, вдали ото всех, он мог бы легко получить желаемое силой, но не хотел этого. Конечно, это не означало, что он не попытается добиться своего другими методами…       Алатариэль с готовностью ответила на поцелуй, ее руки скользнули вверх, обнимая его за шею, путаясь в смоляных прядях. Поцелуй становился все более страстным, горячие ладони Мелькора поглаживали ее спину, потом его губы мазнули по щеке, приласкали чувствительное ушко, дразня и искушая.       — Обхвати меня ногами, — вдруг прошептал он и подхватил ее под бедра, приподнимая и вынуждая вцепиться в его плечи.       Она испуганно охнула, пытаясь отстраниться: сорочка задралась, и их тела теперь разделяла лишь тонкая ткань штанов — не почувствовать его желание было невозможно.       — Не бойся… — Мелькор снова впился в ее губы, на этот раз жадно и требовательно, после чего, не давая опомниться, стал покрывать поцелуями лицо, шею, плечи и ключицы. Придерживая одной рукой, другой погладил спину, дразня скользнул пальцами по внутренней поверхности бедра, заставляя трепетать не только от смущения. — Ты ведь хочешь, чтобы я продолжал?..       — Я… не знаю, — выдохнула она, от его поцелуев и ласк мысли путались.       — Думаю, есть только один способ узнать, — промурлыкал Мелькор. — Но лучше выясним это на суше…       Подхватив ее на руки, он пошел к берегу, где поставил Алатариэль на валун с плоской поверхностью, лежащий на самой границе прибоя. Влажная ткань сорочки льнула к телу, подчеркивая соблазнительные изгибы, и девушка смущенно обхватила себя руками.       — Ты совсем промокла. — Скользнув ладонями по ее плечам, Вала словно невзначай подцепил бретели ее сорочки и медленно потянул вниз, стаскивая с плеч, обнажая ключицы и верхнюю часть груди.       Алатариэль охнула и напряглась, но не остановила, и потому, не встретив препятствий, его горячие пальцы, все так же удерживающие бретели, медленно очертили контур ее спины, опустились на бедра, попутно обнажая Алатариэль, отчего та снова прикрылась руками. Кожа ее покрылась мурашками, и Мелькор довольно улыбнулся тому эффекту, что вызывали его действия. Он продолжал опускать липкую холодную ткань, все ниже, до колен, вдоль лодыжек к щиколоткам.       Алатартэль шумно дышала, не зная, как прикрыть разом всё тело, и в итоге замерев как есть, беззащитной напуганной пташкой. Мелькор же словно не замечал ни ее наготы, ни смущения - просто подал руку, помогая переступить через ткань, отлепить от стоп, и неторопливо раскинул сорочку на камне, сохнуть. Лишь потом поднял на Алатариэль взгляд, отмечая, что страх на ее лице сменился приятным волнением. Скользнув по ее телу жадным взглядом, Мелькор отошел за одной из своих мантий, которую накинул на плечи Алатариэль. Снова подхватив на руки, отнес подальше от воды и опустил на песок, после чего отошел в сторону, где скинул мокрые штаны, бросив сохнуть на камне рядом с ее сорочкой. Кинув взгляд на девушку, он заметил, что она наблюдает за ним из-под ресниц, и хмыкнул. Поняв, что попалась, она потупилась и густо покраснела.       Небрежно набросив вторую мантию, Вала приблизился и, устроившись рядом, приподнял ее лицо, снова заставляя смотреть в глаза. Не прерывая зрительного контакта, прильнул к губам долгим, страстным поцелуем, одновременно с этим осторожно укладывая Алатариэль на песок. Оторвавшись от ее губ, он заметил, как она чуть откинула голову, доверчиво подставляя шею для ласк. Мелькор не спеша приласкал ушки и шею, спускаясь к груди. Девушка рвано вздохнула и закусила губу, сдерживая стон, когда его губы через тонкую ткань накрыли сосок.       — Не нужно… — Он нежно коснулся подушечкой большого пальца прикушенной губы Алатариэль. Распахнув на ней мантию, он прильнул к обнаженной груди, целуя, прикусывая, лаская языком напрягшиеся соски. Девушка тихонько застонала, и Мелькор заурчал, как довольный кот. Его ладонь скользнула вниз по ее животу, прошлась по бедру до колена и снова вверх, замерев на внутренней стороне бедра. Снова вовлекая эльфийку в страстный поцелуй, он медленно скользнул пальцами выше.       — Тише, тише, все хорошо… — успокаивающе прошептал он, когда она напряглась от такого интимного касания.       Теперь он целовал живот, стремясь губами туда, где были пальцы. Достигнув желанной цели, он снова хрипло заурчал и принялся исступленно ласкать ее, заставляя стонать и изгибаться, почти болезненно впиваясь пальцами в его волосы. Мучительно-сладкое, тянущее и пульсирующее напряжение внизу живота все усиливалось, и Алатариэль казалось, что она не выдержит того, что делал с ней Мелькор. Она жалобно всхлипнула, когда он, не прекращая ласкать ее губами и языком, осторожно скользнул пальцем внутрь, до предела усиливая и без того почти невыносимое удовольствие. Несколько мгновений, и низ живота будто свело судорогой, девушка сперва замерла, забывая даже дышать, а потом забилась в его руках, впиваясь ногтями, всхлипывая, шепча его имя.       — Алатариэль?.. — некоторое время спустя тихо позвал Мелькор. Он скинул мантию и теперь, совершенно обнаженный, нависал над ней.       Голубые глаза, еще затуманенные блаженством, приоткрылись, и он даже вздрогнул от взгляда, выдавшего ее чувства еще до того, как она прошептала:        — Я люблю тебя…       У Мелькора возникло ощущение, будто он снова сошелся в рукопашной с Тулкасом и пропустил удар… Возбуждение схлынуло, будто и не было, в голове зашумело, сердце словно ухнуло с головокружительной высоты в бездонную пропасть, стуча гулко и болезненно, а в душу вцепились острые и безжалостные когти совести. Она была воплощенным чистым Светом, и этот Свет сделал то, что не смог никакой другой: разогнал мрак, царящий у него внутри. Разве мог он теперь исполнить задуманное? Даже позвать ее с собой не смел, как не мог и остаться, ведь Валар не дадут ему нового шанса, а возвращаться в цепи он не хотел…       Сцепив зубы, чтобы не застонать, Мелькор резко поднялся, в голове билась лишь одна мысль: «Бежать!»       Бежать, пока не натворил глупостей! Бежать! Пока не полюбил еще сильнее…       Алатариэль, испуганная переменой, произошедшей с Мелькором, села, прижимая к груди мантию, сброшенную им у ее ног, и откуда-то из складок выпал бархатный мешочек, который светился, будто в него спрятали одну из звезд Варды. Дрожащими пальцами Алатариэль развязала его: внутри лежали три крупных алмаза, сияющих негасимым внутренним светом. Сильмариллы. Творения Феанора.       — Мелькор, что это? — она подняла на него взгляд, ожидая объяснений.       — Камни Феанора, — буркнул он, спешно надевая штаны и сапоги и стараясь не встречаться с ней взглядом.       — Но почему они здесь?!       — Я забрал их, — твердо ответил он, скрывая свои чувства. Будет лучше, если она, как и все, возненавидит его. — Я возвращаюсь в Эндорэ, решил прихватить пару сувениров… но передумал и решил взять лишь камни.       — Возвращаешься в Эндорэ? — эхом повторила Алатариэль, не сразу поняв намек про сувениры. — Но… почему?       — Ты так и не поняла?! Я — Вала Мелькор! — пророкотал он, его глаза потемнели, став пугающими. — Я и есть Восточная Тьма из сказочек, которые рассказывал тебе Финвэ! — Выдернув из рук дрожащей девушки свою мантию и мешочек с камнями, он кинул ей сорочку и платье. — Одевайся, я перенесу тебя назад в Тирион.       Дрожа и глотая туманящие взгляд слезы, Алатариэль поспешно оделась и Мелькор протянул ей руку:       — Идем.       — Не трогай меня, — эльфийка отшатнулась от него.       — Не так давно ты совсем не возражала против моих прикосновений, — бросил он, стискивая кулаки, с трудом подавляя желание обнять, осушить поцелуями слезы, просить о прощении за все, что сказал и сделал. Пусть лучше ненавидит, быстрее сможет забыть! Скрипнув зубами, он повернулся к ней спиной, буквально вынуждая себя делать каждый шаг, ненавидя самого себя за боль, что причинил ей.       Собираясь уже перенестись в Араман, чтобы через Хэлкараксэ уйти в Эндорэ, он в последний раз обернулся, бросая прощальный взгляд на замершую у кромки воды девушку.       — Прощай, Алатариэль…       Казалось, будто частичка его души так и осталась рядом с ней на этом пустынном пляже. Девушка была такой хрупкой, такой несчастной. Слезы и не думали кончаться, а сама она, глупая, даже не подумала, как будет возвращаться в Валинор, отделяемый от пляжа непроходимыми горами. Именно потому Вала все еще не ушел. Он не мог оставить ее на произвол. Считал, что может, но какая-то часть его не могла позволить случиться плохому, а горы, он не сомневался, таили в себе множество опасностей или, как минимум, трудностей.       Словно в доказательство его мыслей, со стороны пик Пелори донесся тихий шорох, и в следующий миг черная тень выползла из расщелины.