Wizarding world of South Korea

Сольа широко раскрывает глаза, но почти ничего перед собой не видит. Весь мир плывет, голова кружится, она знает, что не вспомнит ни своего имени, ни то, как это началось, когда снова откроет глаза и будет очень больно. Так как бывает всегда. Она автоматически, потому что нельзя потерять такое ценное пророчество, тянется за стеклянным шариком, который потом займет место на длинном стеллаже себе подобных. И падает, позволяя себе потерять зрение, слух, позволяя себе потеряться, отдаваясь смутному видению без остатка. Взрыв, кто-то кричит ... кто-то, чье имя потом найдут, но будет поздно ... холодные руки, остекленевшие глаза братьев, какая-то тварь, которую она видела лишь на картинке, лицо дяди, черный дым. Калейдоскоп самых разных сцен и кто то зовет её "Хёнчжон!" ... Но она не оборачивается. По щекам текут слезы, и все что остается - это задыхаться. Хлопки аппарации в разных уголках поместья. Слева и справа. Чунмён и Минсок. И оба со всех ног бегут в самый дальний угол своего дома, где нет ничего яркого, где всегда приглушен свет, где сейчас Сольа. Самый сильный пророк полуострова, а, возможно, и целого мира. Ким Хёнчжон, самая любимая младшая сестра. Она не дышит. И лишь поднесенное ко рту зеркальце выдает то, что она еще жива. Заострившиеся черты лица, опасная бледность. Они не сговариваясь берут её за руки, справа Минсок, слева Чунмён. Чтобы самим упасть рядом, с таким же едва ощутимым дыханием. Но втроем они справятся. И Ким Доён, давший непреложный обет защищать эту девочку, может лишь бессильно сжимать дверной косяк и позволять колдомедикам оказать помощь. Такое случается впервые. Обычно братьям удается вытащить Сольа оттуда. Где бы она не находилась, старшие братья всегда помогают найти дорогу назад. Но каждый раз у него замирает сердце, что если потеряются и они? Они не дышат. Так кажется со стороны. Но если прислушаться, то их сердца бьются в унисон, в полной тишине самой дальней комнаты поместья Ким. /// Сольа открывает глаза спустя два дня. Её руки сжимают две ладошки покрупнее. Хёнчжон знает, они тоже раскрыли глаза. И вся эта боль делится на троих. Стеклянный шарик, в котором теперь запечатлелось пророчество , где-то на полу у кровати. Она бы не выбралась одна. Дорогу назад находить все труднее с каждым разом. И она шепчет пересохшими губами "Война". Она знает точно, с чего все начнется, ложное обвинение. И облик магической Азии изменится навсегда. Они не станут расспрашивать о том, что значит "война". Не сейчас. Сначала Минсок посмотрит вглубь того самого шарика. Затем придёт Доён, возьмет её трясущиеся руки в свои и расскажет о том, что нового он узнал. Он будет тихо говорить, пока Соль не уснет на его коленках. Пока Мён будет качать головой и о чем-то тихо спорить с хёном. Пока не раздастся в поместье очередной хлопок аппарации или же не потянет едва уловимым запахом летучего пороха от камина. А потом придёт новый день. Как странно, что та, кто буквально проживает будущее никогда не говорит "завтра". Потому что Доён, её кузен знает и боится это произнести... Завтра может не наступить. Для Ким Хёнчжон завтра не существует