Штормовая Гавань

Дорога до Дредфорта, казалось, длилась целую вечность, и Джон, глядя на унылый пейзаж и изредка оборачивающийся, чтобы проследить, не отстала ли повозка Айрин, чувствовал себя уставшим и разбитым. Он мало спал той ночью, все прислушиваясь к скрипу кровати, треску брёвен и неровному дыханию новоиспеченной супруги. Джон много думал о том моменте, когда она склонилась к нему, и ее губы коснулись его - горячие, мягкие, податливые. Она целовала его не больше нескольких мгновений, но это прикосновение заставило что-то глубоко затаенное внутри него вздрогнуть. И пламя внутри его холодного тела вновь разогрелось с невероятной силой. Игритт целовала его иначе - страстно, жадно, властно, так, что Джон едва успевал и подумать - но губы Айрин были стыдливыми, испуганными, грустными, благодарными. Игритт был девчонкой, требовательной и жадной. Айрин была женщиной, размеренной и готовой подчиниться. Джон думал о том, что хотел бы подчинить ее себе - но постыдные мысли давно перешли черту приличия, и окружающий его холод даже радовал Сноу - скинув плащ, он пришпорил своего коня, пустив в галоп, чтобы избавиться от ненужных мыслей. Им предстояло провести вместе несколько ночей - чтобы избавиться от слухов и недомолвок, и Джон с трудом представлял себе эти бессонные часы. Дредфорт мог бы быть вполне красивым замком - превосходящим по красоте даже Винтерфелл - благодаря своему расположению на живописном берегу Плачущей воды. Снаружи он был облицован красным и серым камнем, высокие крепостные стены, увенчанные шпилями, создавали впечатление защищенности и легкости. Однако было нечто пугающее в этом месте - и стоило Джону спешиться во внутреннем дворе нового дома, как он тут же почувствовал это. Возможно, так было из-за того, что Дредфорт некогда принадлежал Болтонам, предавшим Робба и славившимся своей жестокостью. Или же неприязнь к замку происходила от освежеванных тел, сброшенных в углу, неподалёку от сломанных повозок и сметённого в одну кучу мусора. Айрин, с брезгливостью поглядев на человеческие останки, зажала рот ладонью, борясь не то с тошнотной, не то с ужасом. Джон, поглядев на торопливо снующих по двору слуг, которые теперь перешли в его распоряжение, бросил короткий приказ избавиться от тел. Они прошли в огромный чертог, потолок которого был сводчатым и купольным, что создавало впечатление массивности - огромные балки нависали над пустыми столами, и вязкое чувство опустошения овладело новыми хозяевами Дредфорта. Айрин протянула руку и сквозь кожаные перчатки сжала ладонь Джона. Их взгляды пересеклись, и Сноу ласково улыбнулся жене. — Мы зажжем здесь свечи, - сказал он ободряюще. - И повесим гобелены. Хэлфорд усмехнулась и кивнула. — В разгар лета здесь, должно быть, очень красиво, - проговорила она отрешенно и, отпустив его ладонь, прошлась под серыми сводами. Джон, замерев на месте, наблюдал за тем, как Айрин грациозно поднялась на помост - место лорда и леди, стянула перчатки, оставив их на столе, затем приблизилась к креслам и, накрыв ладонью дубовую спинку, подняла взгляд на Сноу. Сейчас она показалась ему удивительно прекрасной, или же его воображение наделило ее всем тем, что он хотел видеть. — Я никогда не жила в таких огромных замках, - сказала она с тоскливой улыбкой. Джон мало знал о ее прошлом. Она была дочерью кузнеца из Риверрана, решившей стать сестрой милосердия, и он даже не представлял, что происходило сейчас в ее мыслях - думала ли она о своём доме и родителях, размышляла ли о том, что было бы, останься она дома, мечтала ли о другой судьбе. — Жизнь порой преподносит нам странные возможности, - проговорил Джон с некоей грустью, вспоминая обо всем, что выпало на его долю. Айрин улыбнулась в ответ на его слова - казалось, она как никто знала, что они означают - для них обоих. — Нам просто нужно научиться ими пользоваться. Она направилась к каменной лестнице, такой широкой, что по ней, наверное, смогло бы пройти больше трёх человек разом, и не шаги вскоре затихли, приглушённые кожаной подошвой туфель. Вслед за Айрин проследовали две тощие русоволосые девушки, одетые в шерстяные платья серого цвета - они раболепствующе придерживали ее платье, пока она выбиралась из кареты и по замёрзшей грязи следовала к замку. Джону трижды поклонились стражники, некоторые теперь обращались к нему «милорд», и это было странным. Теперь он был ответственным не только за себя и Айрин, теперь ему достался целый замок и прилежавшие к нему земли, но Джон не имел ни малейшего понятия о том, как этим заниматься. Тяжело вздохнув и стянув массивные перчатки, Сноу прикрыл на некоторое время глаза, прислушиваясь к звукам вмиг ожившего замка: слуги зашевелили печи на кухне, на вертелах закрутилось мясо, и из дальних ящиков принялись доставать оловянную посуду. Джон покачал головой и, стараясь не думать о том, что ждёт его впереди, приказал принести вина, опустившись на скамью рядом с растопленным камином. * * * К вечеру Айрин, казалось, ожила. Она встретила Джона в чертоге, стены которого были увешаны факелами, и, схватив за руку, повела к главному столу, ломившемуся от изобилия блюд. Она разлила в бокалы вино и протянула его Сноу. — Надеюсь, ты не возражаешь против небольшого пира, - она смущенно улыбнулась и, подняв свой бокал вверх, торжественно произнесла: - за новый дом и новую жизнь! Джон улыбнулся. Их бокалы соприкоснулись, и он пригубил вино. Айрин ловко осушила бокал и принялась разрезать мясо, лежавшее в ее тарелке, остервенело и преувеличенно радостно. Она много говорила этим вечером - гораздо больше, чем обычно. Джон слушал ее, и на сердце его делалось спокойно. Хоть она и была слишком уж счастливой, куда более счастливой, чем положено быть женщине на ее месте, но она явно чувствовала себя свободно в его обществе. Она смеялась и рассказывала о забавных историях, с которыми сталкивалась во время военного похода Робба. Говорила о том, как северяне, впервые прибывшие на Юг, удивленно и ошарашено оглядывались по сторонам, пробуя все на вкус. Она без умолку говорила о своих родных и о Риверране, в котором выросла. Джон, внимательно следя за ее лицом, прислушивался к мелодичному голосу, отпуская своё прошлое и стараясь забыть обо всём, что его волновало. Сноу было хорошо сейчас: слушать ее, смотреть на неё, и все это казалось таким правильным и естественны, что, чудилось, будто не могло быть иначе. А затем она склонилась к его лицу, и ее губы мягко коснулись его виска. Вокруг сновали слуги. Хватка Джона на краю стола стала крепче, и ее прикосновение показалось ему почти болезненным, и он внимательно следил за тем, как две служанки, избегая его взгляда, стали перешёптываться, пытаясь быстрее покинуть чертог. Айрин была умной женщиной, и она знала, что сплетни могли погубить их, но Сноу отчаянно хотелось, чтобы прикосновения ее были настоящими, искренними. Когда они поднялись в опочивальню, разговоры стихли. Джон подбросил в камин дров. Ему вдруг стало неловко, как бывало неловко в компании женщин, когда он был моложе. — В замке есть библиотека, - сказал он рассеяно. - Если захочешь почитать, то сможешь найти там крайне интересные экземпляры. Айрин, однако, слова его вовсе не обрадовали. Когда он обернулся, чтобы поглядеть на неё, ее взгляд был направлен в окно, на вершины холмов, окружавших Дредфорт. — Мои родители не умели читать. Я научилась этому, когда стала сестрой милосердия, но не особенно не преуспела. Будет странно, если слуги обнаружат свою леди, читающую по слогам. Джону стало совестно, но он не знал, что сказать ей. Однако Хэлфорд не ждала от него слов - ее лицо просияло, и она улыбнулась так ярко, что у Сноу защемило сердце. — Ты мог бы почитать мне, - сказала она. Джон улыбнулся. — Боюсь, что тебе очень скоро наскучит слушать мой голос. Сноу стал избавляться от камзола, но пальцы от неясно откуда взявшегося волнения стали непослушными и будто деревянными. Айрин, улыбнувшись его неловкости, приблизилась к нему и ловко расправилась с завязками. — Мне он никогда не наскучит. Джону было жарко. Казалось, что языки пламени, плясавшие в камине, касались его кожи сквозь холщовую рубаху. Его щеки вспыхнули, хотя он и сомневался, что вообще способен покрыться румянцем. Айрин глядела прямо на него. Ее взгляд был нечитаемым, глубоким, покрытым дымкой. Она смотрела на него так, точно вот- вот должна была что-то сказать, но оставалась безмолвной. Джон и в себе не находил слов. Но сомнения, так долго одолевавшие его днём, мгновенно улетучились. Он даже не испытывал стыд за свои мысли о ней. Его рука коснулась ее лица. Холодная ладонь прочертила линию от скулы до губ, и пальцы Джонс задержалась на них - горячих, мягких, податливых. Когда его губы коснулись ее, время вокруг остановилось. Судорожный вздох, треск брёвен под напором огня, биение сердца под рёбрами. Он закрыл глаза, замерев на месте и ожидая быть отторгнутым, но Айрин была недвижимой. Она была его отражением. Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем он рискнул углубить поцелуй, прижимая ее к себе так крепко, что между телами не осталось свободного пространства. Его руки скользнули на ее плечи, затем ниже, к локтям и тёплым пальцам, после опустились на талию, сжимая ее в железных тисках, а затем.. Джон отпрянул. Айрин, удивленная столь резкой переменой, проронила разочарованный стон. — Мне очень жаль, - только и сказал Сноу, прежде чем стремительно покинуть покои, едва не снеся с ног служанку, подслушивающую у опочивальни лорда с пустым подносом.