Дыши прямо на меня своей влюбленностью.
Всё, что я держала до этого в руках, валится на пол, и я забываю, как дышать. С трудом сдерживаюсь на ногах, крепче сжимая телефон в ладони. — Эва, ты в порядке? — Она что-то говорит, пока в ушах у меня стучит, и я совершенно не слышу её голоса. — Прости, пожалуйста, что говорю это тебе, но ты должна знать и разобраться со всем этим. — Я... Боже, — провожу дрожащей ладонью по лицу, присаживаясь на пол, и пытаюсь перевести дыхание. — Да, спасибо... — Слушай, если хочешь, я могу узнать квартиру, которую он посещает, если захочешь приехать и... — Да, пожалуйста. Я буду ждать от тебя звонка или... о Господи! Просто позвони мне, я выезжаю. Мне приходится немного остыть, чтобы здраво мыслить и не позволять чувствам пока что меня захлестнуть, когда я ещё не знаю всего. Но это такой большой стресс — держать рвущийся наружу изнутри крик, когда ты не понимаешь, что происходит и как вообще должен поступать. Когда я оказываюсь уже, непосредственно, у небоскрёбов, Диана рассказывает, что её подруге удалось подсмотреть, куда именно ходил Кирилл. Девочки предложили свою помощь, в случае, если всё будет плохо, и я благодарно её приняла, иначе мне потребуется компания, если истерика схватит меня прямо за горло. Они называют квартиру, в которой будут ждать меня, а я отправляюсь выше. Колени дрожат, а сердце бешено стучит, что когда я опускаю голову вниз, чтобы перевести дух и более менее собраться с силами, вижу, как дёргается кожа под его ударами. Прикладываю холодную ладонь, дабы остыть и подхожу всё ближе к двери. Я прислушиваюсь, прежде чем войти, но особо ничего не слышно. Только нотки какой-то медленной музыки, и то я не могу понять, она льётся из нужной мне квартиры или откуда-то сбоку. Дверь распахивается, и мне едва удаётся спрятаться за неё, чтобы остаться незамеченной. Я в ужасе замираю, боясь даже моргнуть, и смотрю в след уходящей брюнетке, расслабленно качающей бёдрами, стучащей своими каблуками по полу. Я смотрю на её идеальные изгибы тела и модельную внешность, которая и рядом не стояла с моей. Её длинные ноги с ровным загаром кажутся ещё красивее в чёрных туфлях. Юбка-карандаш идеально подчёркивает красивые бёдра и попу, а белая блузка с расстёгнутыми впереди пуговицами смотрится так элегантно, что во рту пересыхает. Её длинные каштановые волосы, собранные в высокий конский хвост, доходят до поясницы и красиво покачиваются в такт её ходьбе. А затем я смотрю на себя: белые кроссовки, совершенно не добавляющие никакой длины и утончённости моим ногам, а наоборот делающие их более грубыми; белое, коротенькое, летнее платье на тонких лямках делает из меня скорее четырнадцатилетнюю девочку, чем хоть кого-то похожего на взрослую девушку. Волосы распущены и в беспорядке лежат на моих плечах вьющимися волнами; а и без того белая кожа выглядит ещё бледнее из-за внутреннего беспокойства. Да, я и не стояла рядом с ней со своим стилем и внешностью. Но это ведь не повод Кириллу так поступать со мной, верно? Глубоко вздохнув, я ощущаю, что гнев берёт верх над моими эмоциями и телом, полностью обволакивая с головы до пят. Ногти впиваются в кожу ладоней, и я уже ни о чём не думаю, кроме как поскорее врезать Кириллу. — Что, вспомнила, что забыла уточнить про вино? — Кирилл стоит ко мне спиной и спрашивает машинально, видимо, из-за звука открывающейся двери. — «Риоха Муга» четырнадцатого года, — он поворачивается ко мне, открывая шампанское, а когда видит не Её, то на лице появляется удивление.Смотри прямо на меня с умалишенностью.
— Сюрприз-сюрприз. Я натягиваю улыбку, когда пробка от бутылки эпично отлетает в потолок, а небольшая часть её содержимого проливается в ноги Кириллу. Я кидаю сумку на пол и медленно подхожу к нему. — Тебя не должно быть здесь сейчас, — он хмурит брови. Да ты что? — Ох, ну извини, что испорчу тебе сейчас настроение перед перепихоном, — меня возмущает его спокойствие и лишь лёгкая растерянность. — Эва, я не это имел ввиду... Это всё, разумеется, для тебя. — Только меня ты пригласить забыл. — Свидание должно было быть завтра! — А сегодня решил порепетировать с этой дамочкой? — Не даю ему договорить, пока он не навешал мне лапши на уши, как он искусно умеет. — Снял роскошные апартаменты, усыпал пол розами... Молодец, Кирилл, пять баллов! Я начинаю пихать его в грудь. От неожиданности его тело поддаётся моим толчкам, и он отступает, пока я иду прямо на него.Было так нелегко, нелегко, нелегко найти взгляд.
Он пытается что-то сказать, но я снова не даю. Он успеет ещё вставить свои пять копеек, но я боюсь, что если не позволю всему дерьму, что сидит во мне, вылиться сейчас, то потом уже не смогу, а хранить молчание о многих тревогах - дорогого стоит. — Кирилл, это наглость! Ты - причина моего разрыва с человеком, с которым я строила долгие и прочные отношения. Когда у нас только всё стало идеально, когда мы пришли, наконец, к тому, чего я так долго добивалась, тебе вдруг приспичило влезть и рассказать всё то, что оттолкнуло его! Это не имело бы никакого значения, если бы он не знал об этом, потому что мы тогда даже не встречались, но ты решил, что ты Всемогущий и имеешь право распоряжаться нашими жизнями! — Эва! — Замолчи, Кирилл, и выслушай! Я должна бы тебя ненавидеть за то, что ты причинил мне, наверное, самые сильные страдания в моей жизни. Твоё идиотское пацанское «Хочу» рушит всё на своём пути. Даже сейчас ты не подумал обо мне. Я ненавижу то, что ты прочно засел в моей голове; ненавижу, что сейчас моё сердце изнывает от мысли о том, что ты меня предаёшь. Снова. Ненавижу то, что я снова испытываю эту боль из-за тебя. Ненавижу тебя за то, что ты так просто вошёл в мою жизнь и перевернул привычный мир с ног на голову. Ты не имел права делать всё то со мной, чтобы поступать сейчас вот так! Я отвожу свои ладони от его груди, которую ими колотила, и обвожу жестом комнату, завершая свой монолог, а затем смотрю в его глаза и старательно сглатываю ком, подкативший к горлу от того, что прямо сейчас я растворяюсь в его сосредоточенном взгляде. А когда его глаза темнеют, я чувствую, как касаюсь дна. — Всё сказала? — Он обхватывает мою шею сзади, резко притягивая к себе и соединяя наши лбы. Я пытаюсь одёрнуть ногу, которой чувствую мягкий, щекочущий пальцы песок, надеясь, что ещё всплыву. Страшно. Касаться дна безумно страшно... Оттого ли я нахожу в себе силы, что отчаянно начинаю размахивать конечностями в разные стороны, в попытке отдалиться от пучины и всплыть на поверхность? Не знаю. — Всё! — Я дёргаюсь, пытаясь высвободиться, но он не даёт, а после накрывает мои губы своими.А теперь высоко, высоко, высоко чувства парят.
Я сначала не понимаю, какого чёрта происходит, а затем всеми силами пытаюсь выбраться из его хватки. Если он считает, что поцеловать меня, когда я спалила его на измене, — это нормально, то я — нет. Но я всё-таки касаюсь дна и опускаюсь на него всем телом, когда теряю самообладание и позволяю ему свои манипуляции, когда он, подхватив меня под бёдра, усаживает на стол, расположенный прямо у панорамного окна, когда его губы обжигают кожу шеи настолько, что мне не хватает дыхания, и я задыхаюсь. Кирилл рывком придвигает меня на край и раздвигает ноги, заводя их за свою спину, удобно располагаясь между ними. А когда его руки пролезают под подол платья и ласкают бёдра и попу, я совсем забываю о том, что мы что-то выясняли буквально минуту назад. Я чувствую желание так же отчётливо, как и слёзы, стекающие по моим щекам. Солёный привкус разбавляет горечь поцелуя, и я не выдерживаю. Мне нужно, чтобы он показал, как сильно я ошибаюсь. Мне необходимо услышать, понять, что я нужна ему. Что все мосты я сжигала, идя за ним, не зря. Что окунуться в омут с головой было правильным решением. ... — Эва? Я слышу голос Кирилла будто из-за пелены вакуума, окутавшей мой разум. Он такой неясный и словно нереальный, что я решаю, будто схожу с ума. Оттого зажмуриваю глаза, пытаясь избавиться от шума в ушах и хватающей за горло паники. — Пожалуйста, посмотри на меня, — тепло от ладоней, которое появляется на моих щеках так резко, словно выстрелом, моментально растворяет весь тот ужас, творившейся внутри, и я вижу перед собой обеспокоенное лицо Кирилла. — Боже, ты в порядке?Продолжай долго, долго смотреть на меня...
Его пальцы начинают щупать пульс на шее, а губы лоб и виски, в то время как я ещё пытаюсь понять, что только что произошло, сосредотачиваясь полностью на себе, а не на его ранящих касаниях. Я осматриваюсь. И нахожу себя вообще не в том месте, на которое усаживал меня ранее Кирилл. — Позволь кое-что тебе показать, — мне всё ещё не удалось до конца понять происходящее, как Кирилл вешает ещё один груз. — Пожалуйста, это многое прояснит.Не останавливайся.
Я осознаю, что не должна вестись на его манипуляции, но как только мой взгляд встречается с его, в голове становится пусто, и я, словно кукла, покорно вкладываю свою руку в его, а затем позволяю Кириллу вести меня в нужном ему направлении. Прямо сейчас, пока мы куда-то шагаем, я начинаю думать. Думать о том, что совершаю ошибку, идя за ним; думать о том, что уже знаю, что мы замнём эту ситуацию. Но как только он открывает предо мной дверь, моё сердце с душераздирающим звоном разбивается, а слёзы начинают течь ручьём. Всё, что я так долго сдерживала, выливается наружу, и я, к сожалению, уже не могу это контролировать.Я могу теперь с тобой летать...
— Кирилл, верни! — Я бегу за ним по квартире, пока он убегает с моей тетрадкой в руках, громко смеясь надо мной. — Подожди, подожди: Мы бы упивались до боли в животе Доктором Пеппером, смотрели «Скуби Ду» и кормили друг друга, каждый раз делая глоток или проглатывая пищу, говоря друг другу «Спасибо», — он проговаривает это до ужаса писклявым голосом, не скрывая насмешек. — Серьёзно, Эва? Ты хоть знаешь, что такое «День Благодарения»? — Конечно же теперь я знаю, но тогда я была ребёнком! Глупо смеяться над детскими мечтами. — Знаешь, что ещё более глупо? Мечтать об этом! — Глупо читать мои личные вещи. Чего ты хочешь от шестилетней девочки? И вообще, верни мою тетрадку! — Я снова порываюсь забрать у него свою вещь, но он уворачивается, фиксируя меня. — Стой, стой. Дальше ещё веселее: А потом мы бы ели длинные макароны из одной тарелки, как в мультике «Леди и Бродяга», и обязательно бы поймали одну макаронину на двоих ртом, а затем поцеловались. Я прикрываю лицо руками, от стыда и смеха, становясь полностью пунцовой. — Ты что, когда планировала это свидание, серьёзно думала, что ты и твой парень будете есть ртом? Без приборов? — Он заливается ещё большим смехом, откидывая голову назад. — Вы были очень неразумным ребёнком, Эвелина. — Я просто очень любила этот мультик, — обнимаю себя за плечи, стараясь защититься от его нападок, и топаю ножкой, отворачиваясь. — Ой, не обижайся, — он обнимает меня, крепко прижимая к себе, но я остаюсь неподвижна. — Это очень мило, что ты мечтала о таком в детстве. Правда, ты начала за здравие, а кончила за упокой. Кирилл снова смеётся, а я отталкиваю его от себя, снова пытаясь защититься. — Вообще-то шалаш, как в детстве, раскрашивание разных картинок за просмотром любимого мультика и любимые блюда с газировкой — обычная и вполне нормальная детская мечта. — Да, но не поедание спагетти из одной тарелки ртом, гигантские гамбургеры, как у Шегги и Скуби, которые ты и твоя жертва бы сразу полностью проглатывали, и уж точно не говорить «Спасибо» каждую минуту друг другу! А так да, всё вполне очень даже мило. Кирилл продолжает насмехаться надо мной, а затем целует. Мы оказываемся на крыше. В её западном крыле находится большая вывеска с надписью «С днём благодарения». Прямо под ней я вижу что-то вроде большого шалаша, сооружённого из стульев и простыней, внутри которого находится множество подушек на полу, покрывала, ноутбук, журналы и много-много банок газировки «Dr Pepper», а на простыне, что служила крышей, лежали гирлянды, мигающие разноцветными светодиодами. Рядом с этим сооружением стоит маленький журнальный столик, на котором высокие бургеры и тарелка спагетти, рядом с которой я не замечаю никаких приборов. — Если честно, я сначала не понял, почему ты начала... ну, то, что начала там, внизу. Я непонимающе смотрю на него, потому что не совсем понимаю, о чём Кирилл говорит. Он разворачивает меня к себе, кладя руки на плечи и заставляет смотреть в глаза. — Ты помнишь, как в ту ночь ты боялась засыпать и попросила что-нибудь тебе рассказать? — Я хмурю брови, потому что я смутно помню в целом ту ночь. — В общем, я рассказал тебе о том, как мечтал в детстве, что украл бы много-много смородинового мороженого и объелся бы им в парке с девушкой. А ты сказала, что мечтаешь встретить закат на крыше высотки «Москва-сити» и всю ночь обсуждать звёзды. Я осознаю, что такое могло быть, потому что это и в правду то, чего я хотела бы. Банально, но достаточно романтично. — Боже... Я такая дура! — В отчаянии зарываюсь пальчиками в волосы, пытаясь собрать все мысли в кучу. — Что-то не так? Кирилл замечает замешательство на моём лице и с беспокойством интересуется, в чём дело. Его ладонь опускается на мою щёку, мягко поглаживая, заставляя меня посмотреть ему в глаза. — Просто всё слишком идеально, чтобы быть правдой, — я горько усмехаюсь, вновь отворачивая голову в сторону прекрасной панорамы ночной Москвы.Если тебя нет рядом - сложно дышать.
— Почему тебе так сложно поверить, что ты можешь быть счастлива, не ища при этом какого-то подвоха? — Потому что я с тобой, Кирилл. С человеком, вокруг которого всегда есть кто-то ещё. Всегда есть шумиха и нет спокойной жизни. Я с ужасом осознаю, что признаюсь ему в этом. Я не должна ранить его старания в мою сторону, но страх сковал моё сердце и слова сами льются ручьём, в попытке освободить сердце от страданий.Подойди ближе, я не обижу.
— К тому же, я подпустила к себе слишком близко человека, который причинил мне боль. Я должна тебя вообще-то ненавидеть, ты знаешь? Заглядываю в его стеклянные глаза, которые сейчас не выражают ничего. Он лишь продолжает терпеливо смотреть на меня и ждать, пока я не изолью всё, что должна сказать. Только его играющие скулы выдают хоть какую-то реакцию на происходящее. — Ненавижу наше притяжение, о котором ты мне твердил с нашей второй встречи. Ненавижу, что ты появился в моей жизни и перевернул привычный мир с ног на голову.Но кроме нас и твоего сердца.
Не хочу больше ничего слышать.
— К чему ты ведёшь? — К тому, что я достигла дна... — я замолкаю, наконец заканчивая, но страх вдруг накрывает новой волной и боясь его реакции, говорю дальше. — и мне страшно от этих новых ощущений. Я никогда не проходила эти американские горки. Я так же совсем не знаю тебя должным образом, и чего можно ожидать... Кирилл не даёт мне договорить, крепко прижимаясь своими губами к моим. Я принимаю этот жест, как то, что он пытается меня уверить в своих чувствах. Пытаюсь показать ему всю горечь, которую испытываю, потому терзаю его губы так жадно и отчаянно, что мне не хватает воздуха. Мне больно, тяжело, страшно от новых ощущений и полного хаоса чувств внутри меня. Я тону в этом человеке без остатка и тонула с первого дня знакомства. Я давно достигла дна, но остро ощутила это только сейчас. Серо-голубой океан под именем Кирилл захлестнул меня с головой, и я не думаю, что выплыву.Забудь и не вспоминай, просто дыши на меня...
— Займись самоедством позже, а сейчас позволь мне спасти этот вечер и давай уже начнём наше свидание, ладно? — Он прерывает меня, мягко касаясь моего лица ладонью, в то время, как вторая поглаживает предплечье успокаивающими движениями. Его прикосновения как-то мигом снимают всю тревогу и волнение, оказывая исцеляющее воздействие, и я успокаиваюсь. Незамедлительно соглашаюсь и позволяю Кириллу отвести меня к шалашу, организованному им, чтобы провести вечер моей мечты.Просто дай свою руку и ни за что не отпускай.
***
Видишь, звезды на небе - это все для тебя...
— Знаешь, какая ещё у меня мечта была в детстве, помимо воровства мороженого? — Я задумываюсь, пытаясь вспомнить хоть что-то подобное, но не получается. — Видишь созвездие льва? Кирилл тыкает пальцем в небо, указывая на звёздные скопления, и я пытаюсь проследить за его пальцем, а затем киваю. — Вот там, правее по диагонали вверх, находится созвездие Рака, — хмурюсь. — Я не вижу. — Оно очень неприметное, просто присмотрись. Выглядит, как перевёрнутый игрик. Нашла? Приходится перевести взгляд, чтобы снова взглянуть на небо и сосредоточиться на «Раке». Наконец, я его нахожу. — В этом созвездии учёные недавно обнаружили планету, которая носит название «55 Cancrie». Так вот, около трети массы данной планеты составляют алмазы. — Серьёзно? — Он кивает. — Твоя мечта слетать туда? — Было бы неплохо, но нет. Открыли недавно, Эва, а мечта детская! — Смеётся он рад моей невнимательностью. — К тому же, там очень высокая температура. — Тогда что? — В одном журнале я когда-то вычитал шутку про учёных. Конечно, тогда я не понял, что это прикол, но кто бы мне мог объяснить... Там говорилось о том, что если сильно в руке сжать уголь, то получится алмаз. — И ты начал мечтать об этом? — Да, я очень хотел продать этот алмаз и купить Максу на день рождения офигенный подарок, чтобы он перестал меня дразнить и понял, что я не просто малой, а что-то могу. Кирилл по ребячески хвастливо выставил грудь вперёд, гордясь своими детскими желаниями. Его глаза заблестели, когда он начал вспоминать Черновцы и своё счастливое детство, а на губа появилась еле заметная улыбка. Такая добрая и одновременно тоскливая. — Более того, я начал пробовать добывать алмазы этим самым путём. Но у меня ничего, разумеется, не вышло. Я тогда решил, что это от того, что у меня ещё недостаточно сил. Я пообещал себе вырасти и обязательно осуществить этот план, когда появятся силы, отложил в долгий ящик, а потом забыл. — Это очень мило, Кирилл, — меня очень тронул рассказ блондина, что мне захотелось его крепко поцеловать. Я забираюсь на его колени и, крепко обнимая за шею, прижимаюсь к губам Кира своими. То, как он отвечает на поцелуй, пробуждает новую бурю эмоций внутри, и я чувствую сильное, словно животное, желание.Дыши на меня, смотри на меня.
— Подожди, малая, давай взрослую часть оставим на потом, а сейчас самое время красть мороженое. — Что? — А ты думала сегодня исполнятся только твои детские мечты? — Он встаёт и протягивает мне руку, а я смотрю на него, как на сумасшедшего. — А если тебя узнают? Ты представляешь, что напишет пресса? — Мы будем осторожны, пошли. — Нам нужно скрыть лица, чтобы остаться незамеченными. Кирилл хмурится, а затем стягивает с себя толстовку, оставаясь в одной майке, и протягивает её мне. — Надень с капюшоном вместе. У меня в машине лежит ещё одна для меня. Всё было так ново для меня. Адреналин кипел внутри, кончики пальцев похолодели, а сердце бешено стучало. Мне было страшно, но я хотела это сделать. Хотела попробовать что-то новое. Хотела исполнить его детскую мечту. — Готова? — Кир надевает мне большой капюшон своей огромной толстовки и обхватывает руками мои плечи, заглядывая в глаза. — Да, — решительно киваю головой. Он, поджав губы, опускает руку к моему запястью и переплетает пальцы. Когда наши ноги делают пару шагов, я останавливаюсь и дёргаю Кирилла на себя, а затем резко прижимаюсь к нему с поцелуем. — Детка, потерпи немного. Мы ограбим супермаркет и уже потом сделаем всё то, на что ты мне намекаешь, — он оттягивает мою губу и коротко чмокает, усмехаясь. Мерзавец! Мы решили, что наилучшим вариантом, будет магазин при заправке. Поэтому, припарковавшись в нейтральной, но близкой ко входу зоне, мы входим внутрь. За прилавком сидит лишь один зевака-продавец и смотрит в монитор компьютера, на котором, скорее всего, отображаются камеры. Оценив ситуацию, решаю, что мне необходимо подойти к мужчине, чтобы отвлечь его от этого занятия. Я не представляю, что должна ему сказать, потому что грабители мы хреновенькие, раз пришли сюда без плана действий. Но в этом-то и азарт, верно? Кирилл шипит на меня, указывая в сторону холодильников, а я жестами ему приказываю идти туда, по-прежнему держа путь в сторону прилавка. — Молодой человек, скажите, в какую цену у вас вот те... кхм... контрацептивы? — Я указываю на упаковку позади продавца. Пока он лениво оборачивается, подмигиваю Кириллу и замечаю его удовлетворённый взгляд. — Цены указаны над упаковками, — он уже опускает взгляд в монитор, как я прерываю его, чуть ли не вскрикивая. — Извините, у меня плохое зрение и мне не видны цифры, указанные на ценнике. Он смотрит на меня пустым, недовольным взглядом, а затем, цокнув, медленно встаёт и подходит к пачкам. — Вам какие? — Розовенькие, — мужчина тянется, чтобы снять товар, и я показываю Кириллу жестом, что пора. — Ой, нет, извините, лучше скажите мне цену зелёных. Или ораньжевых. — Девушка, я не намерен играть с вами в игры. — Ну пожалуйста, это очень важно. Он снова одаривает меня скептически недовольным взглядом, а затем читает ценник. Я даю заднюю, когда понимаю, что Кирилл ушёл. Я заметила его выходящую фигуру на одном из мини-экранов монитора. Я уже собираюсь сказать чудаку, что ме ничего не нужно, как замечаю на прилавке активированный уголь. Пользуясь положением, хватаю несколько упаковок и пихаю в большой карман толстовки. — Мужчина, вы такой долгий, что мне уже как-то перехотелось. Спасибо! Не придумав ничего, кроме вспыльчивости, я вскидываю руками и стремительно несусь прочь из магазина. — Гони, Кирилл. — Мы договаривались, что не светим лица. — Поторопись. К тому же, у нас ещё есть незаконченные дела. — Вижу, разговоры о контрацептивах тебя очень завели...***
Наши холодные от ночной температуры тела горели изнутри. Мы изнемогали от желания и страстных порывов, которыми остро нуждались поделиться друг с другом. Этот и без того наполненный детством вечер, мы решили дополнить прогулкой по парку под ночным небом и поеданием украденного мороженного, как и мечтал когда-то маленький Кирюша. Мы продрогли с головы до пальцев ног, зато сейчас восполняли, как умалишённые, нехватку тепла. Друг другом. В уютной квартире высотки с прекрасным видом на ночную Москву. — Кирилл... Пока мы окончательно не отдались желанию, мне нужно сделать кое-что для него. Он подарил мне незабываемый вечер, наполненный кучей впечатлений, поэтому мне необходимо ответить ему хоть какой-то взаимной мелочью. Поэтому мне приходится упереться ладонями ему в грудь, чтобы остановить горячие поцелуи, покрывающие всё тело. — Мы должны сделать кое-что... Ах! — Именно к этому я сейчас и веду, — подхватив меня под колени, он усаживает на стол и располагается между ног, залезая руками под свою толстовку на мне. — Кое-что ещё... Он как-то резко отрывается и одаривает меня возмутимым, но помутнённым взглядом. Чтобы что-то прояснить, я залезаю в карман его кофты и достаю оттуда упаковку угля, который украла перед выходом.Дыши прямо на меня...
— Давай исполним ещё одну твою детскую мечту, — моё сердце сжимается. Кирилл выглядит таким растерянным, что мне кажется, будто передо мной и в самом деле стоит ребёнок. Его губы расплываются в широченной улыбке, когда он понимает, что я сделала, и я еле сдерживаю свои сентиментальные порывы, чтобы не пустить слезу. — Таблетки спрессованы, ты уверена, что у нас получится? Но вопреки своим словам он хватает у меня из рук упаковку, рассматривая её так, будто это что-то самое необыкновенное на этом белом свете. Самое желанное из того, что он когда-либо получал. Я лишь киваю и для удобства стягиваю его кофту, а затем принимаюсь раскрывать пачки, доставая оттуда таблетки. Распаковав их все, мы складываем на бумажку из коробки, а затем я хватаю стакан и перемалываю их в порошок его дном. — Давай? Он заворожённо наблюдает за моими действиями. В его глазах я наблюдаю восхищение, детскую радость, искры счастья и ещё множество эмоций, на рассмотрение которых мне не хватило бы и вечности. — Один, — на выдохе начинает считать блондин. — Два, — я подхватываю его счёт, шепча, стараясь не разрушить идиллию. — Три... И мы одновременно сжимаем руки до побеления костяшек, до приятного покалывания, до дрожи и коликов в пальцах. А затем синхронно разжимаем. — Ничего не вышло... — Он хмурится и кивает, смотря на черную от угля руку. На секунду мне кажется, будто он огорчается, но быстро стирает это выражение лица и переводит взгляд на меня. — Ты волшебная, Эвелина...Дыши...
Эти слова проникают так глубоко в меня, что я буквально задыхаюсь от них, но я едва успеваю набрать хоть чуточку воздуха, как губы Кира накрывают мои. Я ощущаю благодарность, которую каждой клеточкой своего тела излучает Кирилл. — Извини, это Оля, — произносит Кир, отвлекаясь от меня на звонок своего мобильного. Слушаю, как он врет ей о своем местонахождении и очень важных внеплановых делах и замечаю азарт в его глазах. Ловлю себя на мысли, что мне тоже нравится это. Вскакиваю со стола и прохожусь по комнате, осматривая её полноценно. Кирилл подкрадывается ко мне сзади, когда я от скуки ковыряю пальцами вазочку с орешками, в ожидании окончания диалога. Не могу сдержать стона, когда чувствую его возбужденную плоть, которую он резко прижимает к моей заднице, все еще говоря по телефону. Его зубы касаются мочки моего уха, а свободная рука оборачивается вокруг талии и ладонь надавливает на живот, тем самым прижимая к себе плотнее и жарче. — Дикою перепрошую, — я слышу после этой фразы озлобившийся голос Агады, а на своей шее ощущаю улыбку Кирилла, за которой следует смех. — Созвонимся потом, дорогая, — а после чувствую глухой звук удара и ощущаю на талии вторую руку. — Проблемы? — Есть немного, но об этом я позабочусь позже, — Кирилл рывком поднимает меня на руки и окольцовывает моими ногами свою талии. Он переносит нас на кровать, опускаясь на меня сверху, и придавливает к матрасу, что у меня не остаётся никаких шансов на свободное дыхание. Его пальцы касаются моего подбородка и медленно спускаются на шею, плавным скольжением переходя на грудь, мягко сжимая её поверх ткани белоснежного платья. С губ блондина срывается беззвучный стон, когда его рука поднимается к декольте. Он, опуская полную ладонь на него, начинает водить по голому участку кожи, очерняя раздавленным ранее углём, а затем легонько ударяет меня кончиком пальца по носу и резко припадает к моим губам своими. Так мы и проводим остаток этой ночи. Горячо, страстно и оставляя на теле красные и чёрные отметки.Своей влюбленностью...
С чего оно начинается — взаимное притяжение? Прежде всего с потребности в помощи и понимании. С одиночества одного и отзывчивости другого. С бескорыстного отклика тех, от кого мы его не ждали, кого списали со счетов. Казалось бы, неоткуда возникает незримая связь. Связь, не всегда доступная нашему пониманию.