Уничтожители света. Том I. Обитательница темной пещеры

      Ледяной король взбудоражено вскочил на свои две конечности и, поднатужившись, развел руки в стороны, вытягивая ладони в сырое пространство, которое вот-вот поглотит всеядная пламенная бездна. Кончики его пальцев напряглись до предела, и энергия пронеслась по всему телу, и насытило его свежей мощью.       Волна из сформировавшихся шматов мантии накатывала неизбежно и пагубно.       Пространство пропиталось изморосью, стужа мчалась навстречу пламени. Огонь и лед встретились как две противоположные стихии.       В глазах Яролина блеснули искорки льда, и они будто застыли в его очах, как два остывших осколка, в чьей глубине отражалась бездонная пропасть, где не было ни жизни, ни смерти.       Зена в приступе безумного молчаливого ужаса смотрела в его безжизненные вежды, будто заглядывая в ад его души. Лишь она могла лицезреть безликий образ.       Пушок с Аришкой наблюдали с невообразимым восторгом, и в то же время с безрассудным содроганием, как кипящий поток жара и магмы, на глазах застывал в хладном облаке, что накрывало его волною, превращая всю эту бурлящую массу в остывшие морозным дыханием струи, очерченные ровными гладкими линиями, без единого изъяна. Словно волна перед мгновением своего сокрушительного удара застыла, и навеки уснула в ледяной колыбели, навсегда запечатлев тот восхитительный и неизбежный, неповторимый миг очарования, восторга и одновременно бесповоротного конца.       Его блеск и форма поражали воображение. Эти изящные ровные изгибы, вдоль покатистых наростов из ослепительного серебра. Такой холодный и леденящий сознание, он пленил своим изяществом и противоестественностью. И сотворенное, казалось бы случайностью, но так бережно и осторожно. Оно застыло в пространстве, пронизанное стужей, не касаясь земли, ибо невиданная сила поддерживала его в воздухе. Оно являло истинное творение неподдельной величественной магии. Языки льда были прозрачны, точно зеркала, и ловили свет в своей искаженной реальности.       Все были захвачены и околдованы внеземным явлением. Таким превосходным, что у всех отнялся язык. И все, отвесив челюсти, от изумления глазели на холодную сталь…       Габриэль без оглядки расправилась с бесформенной бурлящей массой. Она уже было, переключила внимание на парня с вытянутой рукой, забирающего остатки ледяной стужи…       Тупой, но мощный удар по ребрам скорчил ее довольную физиономию, так что она заскулила будто собака. Нечем было потереть отбитые ребра, руки были прикованы к стене кандалами, но ноги-то были свободны.       Зена с трудом отодрав свое внимание от застывшего Яролина, вставила ей парочку «фитилей». Не вставая с места, пока Габриэль корчилась, и ныла от боли, пробуждая в себе гнев, Зена воспользовавшись моментом, одним неслабым прыжком подняла себя на ноги.       Борясь с недугами, Джиннья не успела сообразить, как соперница уже встала на ноги. Амазонка слишком поздно очухалась. Твердый как сталь, крепкий кулак, огрел ее по харе. Мотнув головой, она врезала коленом ей в живот. У Зены вывалились глаза из орбит. Сморщившись, то ли от боли, то ли от бешенства, Королева воинов потянулась было к поясу, где висел шакрам, но знакомый мужской голос окликнул ее по имени и остановил. — Зена! — воскликнул Пушок.       Когда Воительница оглянулась, в его лапах уже полыхала огненная сфера. Королева воинов сразу поняла намек, и сообразила, для кого он заготовил баню.       Габриэль снова продинамилась, из-за высокого силуэта Воительницы она просто-напросто не углядела светящуюся сферу. Из глаз Амазонки вырвались два острых наточенных добела лезвия, в надежде проткнуть королеву воинов и изувечить ей внешность. Но Зена заранее все предусмотрела. Пусть она и не знала об очередной замашке Габриэль, да ей и не нужно было. Чтобы не дать Джиннье увидеть летящий полыхающий шар, и одновременно увернуться от растущих из ее глаз клинков, воительница за секунду до того. как пламенеющий фаербол достигнет Габриэль, и как лезвии вырастут из её глазенок, нагнулась к земле и почти упала на колени.       Повелитель кукол вмазал плотный утрамбованный сгусток энергии в мурло гнусной королевы Амазонок. Она получила огромную дозу адреналина, когда густая масса проехалась по ее рылу баскетбольным мячом.       Зене пришлось отгородиться руками от вспыхнувшего над ней очага света, и она еще сильнее пригнулась к полу, чтобы на всякий случай огонь не задел ее. Голова Уничтожительницы обессилено повисла на бок и Джиннья опять оказалась обездвиженной. Зена, наконец, позволила себе расслабиться и выпрямиться.       Холод отступил, уступая место промозглой влаге.       Яролин ослабил напряженные мышцы и, кажется, энергия совсем покинула его, он ощущал жуткую усталость и полное истощение, но не показал своего изнеможения. Он смиренно посмотрел на Габриэль, а потом и на своих друзей.       Пушок окинул взором давно замолчавшего Исполнителя, и ему показалось, что лишняя пара фаерболов ему не помешает для дальнейшего покоя. С этой мыслью он подпитал его негативной энергией, чтобы еще на несколько часов не позволить ему прийти в себя. Пока они собираются толковать с Габриэль, им не нужны сюрпризы с Исполнителем. Никто не возразил, и все были согласны, точнее никто не дал согласия, но и возражений тоже не последовало.       Сознание Яролина переключилось на один единственный в этом помещении объект. Его разум был поглощен глубоким неотрывным вниманием. Каждой частичкой своего рассудка, он ощущал плотную ауру Джинньи. Его интеллект коснулся спящего создания и сквозь сновидение своих мыслей он говорил с ней.       Три силуэта неподвижно, будто каменные идолы, стояли в ледяном пространстве, где каждый его уголок был пропитан изморосью.       Туман из мельчайших кристаллов льда, витал в пустоте, затмевая свет. Шершавые стены покрывались инеем и сверкающей ледяной коркой. Белое марево, плывущее в тусклом сумраке, отражалось на заиндевелом каменном покрытии. Все это растворялось в пустоте, образуя густой, белый туман, сквозь который трудно было что-либо уловить.       Тот, кто говорил с уснувшим разумом, переключился в свое подсознание, где стиралась грань между действительностью и фантазией.       Другой разум слышал его сквозь призму мелькающих сновидений.       «Габриэль, услышь меня» обратился голос сознания к другому, тому, что так безмолвно дремал в своих диких безликих мирах. Он уловил, как разум ее вздрогнул, когда его голос ворвался в сон. Ее разум распахнул веки, он видел причудливый мир, там туман застилал глаза и ледяной огонь выжигал дыханием. «Как снять печать?» продолжал голос. Некая сила, что вторглась в недра ее разума, побуждала к подчинению. Связь невозможно было разорвать одной мыслью или желанием, лишь тот, кто призвал ее, способен был освободить разум, попавший в его плен.       Пронзительный насмешливый хохот раздался из ее уст. Габриэль залилась упоительным смехом. Одним словом, заржала как кобыла. Ей показалась забавной, их попытка разоблачить замысел Уничтожителей. И то, как Яролин старался выудить из нее эту информацию. Ее забавлял тот факт, что теперь они будут готовы на все, чтобы увести отсюда гарпию. Она с пытливостью выжигала его глазами, ей было безумно любопытно, как они заставят ее заговорить. Событие для нее разворачивались все интереснее. — Глупцы, неужели вы думаете, что ваши фокусы подействуют на меня, — высокомерным тоном заметила Джиннья, потешаясь над их бестолковостью. — Что ж, у тебя еще достаточно времени на размышления, — оповестил ее голос Яролина.       Она практически не видела его лица из-за нависающей белой дымки порхающего снежного пуха. Глаза его сверкали ледяным блеском.       Яролин повелевал льдам сместиться. Взывая к могуществу льдов, к его создателю, поднимая из недр таинства еще до конца необузданное и непознанное им.       Белая корка льда покрывала потертые каменные стены, впиваясь в них ядовитым жалом. Она будто жила своей жизнью, неуправляемая хозяином. Лед перемещался по стенам, будто крадущийся паук, для него не было преград, ничто не могло противостоять его смертельному укусу.       Габриэль судорожно завертела головой в разные стороны. Ее очень беспокоил подбирающийся к ней ледяной покров, скребущий по стенам словно звериными когтями. На ее лице отразился неподдельный ужас. Она знала, что справиться с подобным не в силах. Она могла лишь испробовать весьма избитый вариант, вспыхнуть пламенем, так как это была ахиллесова пята у хозяина ледяной смерти. Но не было никакой вероятности в его эффективности. Она по-настоящему ощутила себя в ловушке.       Магия была велика, и устранить ее источник было невозможно, незримая стена из дымки мельчайших кристаллов льда, защищала Яролина от любой ее попытки нападения. Аура давила на сознание, словно в голове поселилось нечто тяжелое и не преодолимое для ее разума. Оно подавляло желания, уничтожало любую попытку сопротивления. Но это не означало, что она была абсолютно беспомощна. — Как снять печать? — настырно повторил голос, в глубине которого рождался холод и равнодушие. В его нотках хрустальным звоном стучали ледяные молоточки.       Габриэль бешено воззрилась на него. Она все еще не спешила выдавать секрет, понадеявшись на его благоразумие, он же не всерьез задумал приморозить свою бывшую подружку, либо у него съехала крыша. Но время шло, а Яролин и не собирался останавливать течение льдов. Корка льда подкрадывалась к ней со всех сторон, оставляя все меньше времени на раздумье. Габриэль и представить себе не могла, что ожидает ее, когда все тело покроется ледяным слоем, и только это заставляло ее поторопить события.       Надежда, что Габриэль образумится, угасала с каждой секундой. Но они терпеливо ожидали своего часа, понимая, чем рискуют, и готовы пожертвовать жизнью бывшей подруги, в обмен на жизнь всего человечества. Если уж Джиннья действительно решила завершить остаток своих дней здесь и сейчас. — Ты же не сможешь убить ее? — надменно захохотала Габриэль, растянув скользкую ухмылку до ушей, говоря о себе в третьем лице. Взглядом она выедала его насквозь, наверняка пытаясь вызвать жалость к себе, точнее к настоящей Габриэль. — Хочешь проверить? — бесстрашно ответила королева воинов, с отвращением поглядев на Джиннью. Сквозь туман мельчайших крупинок она поймала на ее лице боевой дух. — Если он не осмелиться, то я уж наверняка завершу это дело, — зверски прорычала она, намекая на свою решимость и готовность к страшной казни. Воительница обнажила меч, показывая, что несмотря ни на что она не станет канителиться. Приняв изуверский вид,       Габриэль припоминала момент, когда Зена была готова снести ей башку. Амазонка никогда бы не поверила, что теперь воительница обрела рассудок, и на сей раз вытряхнет из нее потроха. Джиннья втихаря потешаясь над ней, промолчала, метнув в ее сторону острый взгляд. — У тебя мало времени, а вот у нас предостаточно, — ледяным тоном, проговорил Яролин, подталкивая ее к решению.       Габриэль ощутила, как холод подкрадывался к ее оголенным ногам, и движущаяся масса вот-вот коснется кожи. Самодовольная насмешка спала с ее заносчивой физиономии, на ее месте появился небывалый ужас. Вылупив глазенки, она кинула испуганный взгляд на расползающееся вещество.       Но этого было маловато, чтобы заставить ее проговориться. Она еще ждала неизвестно какого чуда, их снисхождение, помилование, но время утекало сквозь пальцы как вода, и холод уже становился невыносимым. Он обжигал ее тело, но она безмолвствовала, как пингвин под цементом. У нее не было ни малейшей попытки избежать наступления заморозков.       Как бы она не дрыгалась и не брыкалась, лед, в конце концов, врос в ее тело. Через секунду ее нога покрылась толстым слоем белого вещества, который не остановился на достигнутом. Он все больше покрывал ее ногу, подбираясь к колену. Ее нижняя конечность в итоге слилась с окружающим слоем льда.       Она резко дернула ногой, надеясь отцепиться от этой дряни. Джиннья ощущала, как стужа пробирает ее тело до костей, как ее нога превращается в кусок льда. Амазонка почувствовала адскую боль, когда даже не смогла пошевелить замурованной ногой. Как будто что-то выедало мягкие ткани. Она уже не чувствовала свою конечность, она просто-напросто онемела. Габриэль еще дергала ей, несмотря на боль, отдающуюся по всему телу.       Джиннья испытывала поистине жуткий кошмар, она понимала, что становится куском льда. И если так будет продолжаться, то вскоре ей уже не понадобится психиатр или даже косметолог. Она просто врастет в стену, растворившись, переварившись в его леденящем желудке, и на ее месте останется небольшой нарост вещества, напоминающей, что когда-то здесь находилась Джиннья, прикованная к стене металлическими цепями, и все благодаря лихой четверке.       Зена Яролин Пушок и Аришка в отчаянии наблюдали, как их подруга оборачивается белой скользкой массой.       Лицо Габриэль исказилось в жуткой гримасе, она боролось с поедающими ее ощущениями. Джинья завизжала, будто резаная свинья. Вскинула вопящий взор на Яролина и заревела белугой, безнадежно и отчаянно: — …Надо прочесть обратное заклинание… — сквозь нахлынувшую боль вскрикнула Амазонка. Но даже ее первобытные возгласы не растопили ледяное сердце Яролина.       Он не готов был так быстро ее отпускать, не удостоверившись, что она не солгала им. Да и все остальные знали ее лживую натуру. Они криво поглядывали на нее звериными взглядами. — Это все? — недоверчиво переспросил Яролин. Он не спешил поверить, что она вот так легко сдастся.       Он усилил давление, и ледяная корка еще сильнее впилась в остатки непереваренных костей и человеческих внутренностей. — Да, я клянусь! — взмолилась Амазонка, ей больше нечем было доказать свою правоту, разве только одним зароком слова.       Они не обязаны были верить ей на слово, впрочем, у них не было другой альтернативы.       Яролин позволил себе расслабиться, и повелевал льдам отступить.       Почти сразу, после своего искреннего признания, Габриэль удалось ощутить свою конечность. Она взбудоражено кинулась осматривать верхнюю часть своей ноги, когда уже увидела не белую корку, впитавшуюся в тело, а потемневшее пятно на коже, на том месте, где ледяные оковы сковали ее.       Она бросила взгляд на окружающие ее стены, покрытые тонким слоем прозрачного вещества, что более не приходили в движение. Их сила угасла, их огонь и свечение померкли вместе с их жизнью.       С легкостью, пережив все ужасы, Габриэль ощутила привкус бешенства. С взглядом волчицы она вылупилась на Яролина. Джиннья еще могла пережить то, что он силком вынудил ее признаться, но то, что он сделал с ее неприкасаемой, драгоценной, молочной кожей, было непростительно. Похоже, ее больше заботила собственная внешность, нежели тайны, которые запрещено было разглашать по приказу Исполнителя. — У вас все равно ничего не получится, — в сумасбродстве выкрикнула она. Как будто предвидев все наперед. Или быть может, намекая на то, что без ведьм Зачарованных они ничто.       Их особо не встревожили ее угрозы. Они и без ее напоминания прекрасно осознавали, что сами не в состоянии прочесть обратное заклинание. Но кое-кто все еще мог это сделать. Ребята переглянулись, убеждаясь, что их мнение солидарно.       Пока Габриэль «зализывала раны», Наследница Саируса Саларуса приготовила для нее маленький сюрприз. — Да, — согласилась воительница с неким презрением. — Ты нам поможешь, — заключила итог Королева воинов.       Теперь им был известен один результативный способ, как развязать ей язык. Джиннья врубилась, что ей поставили ультиматум — либо она читает заклинание, либо их дружок садист испробует на ней уже проверенное средство. Габриэль не пожелала бы вновь испытать нечто подобное. Но так легко поддаться давлению она категорически отказывалась. Уничтожительница почувствовала себя овцой, загнанной в угол дикими волками.       Предупредительных слов не последовало, Яролин снова закрутил метелицу, ссылая на Джиннью всю ярость льдов. Пепельно-серая дымка взметнулась в пространство одним мановением руки. Ледяной пух развеялся потоками воздуха, мельчайшими частичками он рассыпался на каменном полу. В последнюю секунду своего помрачения, Королева Амазонок лицезрела серебристый поток, крутящегося вихря.       Габриэль казалась спокойной и даже слишком, это слегка обеспокоило Зену. Она ожидала от нее бурной реакции, что та, к примеру, начнет сопротивляться. Но почему-то она не уловила на ее лице никаких признаков волнения. Габриэль сохраняла полное душевное равновесие, можно было подумать, что ей все нипочем. Королева воинов оказалась в замешательстве, она никак не могла определить причину ее столь уравновешенного поведения.       Воительница уже было, собиралась окликнуть Яролина и поинтересоваться, неужели никто из них не замечает этого.       Габриэль вдруг подняла на нее взор. Ее карие зеницы пристально смотрели на королеву воинов. Ни ярости, ни жестокости она не поймала в этих глазах.       Тот привычный взор, что привыкла она видеть на ее никогда не меняющемся лице — воплощение бесчеловечности, чистого зла, с примесью неутолимой, какой-то животной жажды крови. Ничего этого больше не осталось в ней. Оно поглотилось светом, что струился из ее души, чистый как родниковая вода.       Зена увидела перед собой человека, которого думала, что потеряла на веки, человека, чья душа была одержима дьяволом. Подругу, лишившуюся много лет назад, как ей казалось. И человека, с которым она разделяла радость и горе. Это существо с такой теплой чуткой любовью смотрело ей в ответ. В этих карих, вновь распахнувшихся глазах, в которых таилась нежность и отзывчивость, Зена, безусловно, узнала настоящую Габриэль. — Зена, помоги мне, — прошептала она.       В ее глазах загорелся страх, и недоумение. Она не понимала, почему Яролин пытается убить ее. Этот умоляющий взор растопил холодное, черствое сердце королевы воинов. — Габриэль, — дрожащим голосом выдавала Зена.       Ее лицо исказилось свирепой ненавистью. В глазах сверкнули острые кинжалы. Злость нарастающая изнутри вырвалась наружу, вселяя обман, рождая иллюзию, скрытую под пеленой реальности. В своем помешательстве, она, не задумываясь, пустила металлический обруч в дело, с душераздирающим ором: — Нет!       Шакрам разрубил на пополам серую мглу ледяных песчинок, раньше, чем ее вопль распространился со скоростью звука и предстал слуху окружающих…       Разрезов отточенным лезвием покатистый край ребристой стены, он изменил курс.       Яролин отвесил челюсть.       Молниеносный скачок воздуха, и перебирающее шелестящее лезвие впилось в его горло, распоров кожу. Длинный порез просочился струйкой крови.       Шакрам продолжил путь, как не в чем небывало.       Яролин схватившись за горло, на котором образовалась кровоточащий глубокий порез, и издав истошный стон, бухнулся замертво.       Пушок и Аришка вылупились на нее, как на полоумную. Несложно было догадаться, что Габриэль обработала ее и взболтала мозги. Аришка взглянула на ошалевшую королеву воинов, словно у той шарики за ролики заехали. Она незамедлительно дернулась вниз и извлекла из высоких сапог два клинка. Пушок продолжал стоять столбом, без всяких действий. Пока он успел перехватить мгновенную реакцию Аришки, та уже кинулась на Зену, захлебнувшись в ненависти. Жаждая отомстить за Яролина. — Аришка, стой! — в спешке воскликнул Пушок, пытаясь уберечь ее от глупостей. Но ей все было, как Эдгару По…       Зена приняла вызов, и уже окончательно тронувшись умом, налетела на девушку как взбесившийся смерч. Обнажив меч, она с дикими воплями бросилась в атаку. Меч воительницы, описывая круги, как вентилятор обрушился на Аришку. Девушка, выставив оба клинка перед собой, попыталась защититься. Но сила вращения была настолько велика, что клинки вылетели из ее рук и скрылись из глаз. Аришка подумала, что пришел ее конец, но всклокоченная Зена не стала ее рубить, а просто ударила рукояткой меча в лоб, и та отключилась.       Клинки описали дугу и приземлились под ноги Пушку, скрежетнув о каменный пол острым лезвием. Он на мгновение задержал на них взгляд, потом в ужасе поглядел на отрубившуюся Аришку, сделал умопомрачительный вывод, что Зена окончательно рехнулась. Но в силу своего убеждения он попытался отговорить королеву воинов не делать поспешных действий. Он понимал, что стал ее очередной мишенью. И она постарается избавиться от него при любом удобном случае, чтобы освободить Габриэль. Но ей не в коем случи нельзя было позволить поддаться ее гипнозу.       Наследник Мейсена Тайлера так же не хотел оказаться под лезвием ее меча. Его глаза стали размером с баскетбольный мяч. Королева воинов опустила меч и нацелила на него свои бульки, предугадав его попытку встать у нее на пути.       Она не осознавала, что эмоции управляют ей и это всего лишь иллюзия, внешний контроль.       Пушок не желал причинять ей вред. Воительница сделала в его сторону пару решительных шагов, при этом в ее глазах сверкнуло бешенство. Но меч пока держала не в боеготовности. — Зена, я не буду с тобой драться, — ровным голосом произнес кот. — Габриэль гипнотизирует тебя, не поддавайся, это обман.       Но как бы он не вдалбливал ей, все без толку, Зена не слышала его, похоже Габриэль окончательно промыла ей мозги. — Прости, но у меня нет выбора, — прохрипела она с нечеловеческим ревом.       С этими словами, Королева воинов замахнулась мечом на его волосатую голову. Лезвие описало красивый оборот, но так и не достигло цели, а всего лишь разорвало воздух. Пушок испарился в момент соприкосновения его головы с лезвием меча. Он не позволит воительнице так просто расправиться с ним, и не собирается делать это в дальнейшем. Он еще не терял надежду, на то, что она придет в себя.       Зена обернулась почти в тот же момент, когда Пушок телепортировался позади нее. На одном развороте Наследница вновь метнула оружие в его сторону, при этом с душераздирающими воплями. Пушку не составило особого труда принять вызов на себя. Махнув лапой, он использовал телекинез, вырвав рукоять меча из ладоней, не успела Зена нанести очередной удар. Он взмыл в воздух на несколько секунд, после чего глухо ударился о пол. Воительница даже не проводила его мимолетным взором. Ее внимание было сосредоточено на Наследнике Мейсена Тайлера.       Словно зарядившись боевой энергетикой, Воительница буквально в тот же миг, когда меч выскользнул из ее рук, потянулась к бедру, и вот уже перед Пушком сверкнул металлический диск. Но он едва успел понять, как шакрам уже оказался в ее руках и уже стремительно мчался к нему…       В голову ударила острая боль, и Пушок, обездвиженный рухнул на пол. Шакрам отскочил от его лба, как на пружине и запрыгнул прямо в ладонь Наследницы.       Он не ранил Повелителя кукол, Зене не пришлось трудиться, чтобы вырубить его, достаточно было надавить на чувствительную точку, чтобы его мозг отключился.       Вернув шакрам на место, она немного помедлила, оглядывая поле битвы и свои деяния. Подняв меч с полу, она кинулась к «несчастной», запертой в ловушке Габриэль. Та все еще умоляла Зену выпустить ее. И Наследнице даже не показалось странным, что она не обратила никакого внимания на погром, который та устроила. Будь эта настоящая Габриэль, она бы давно остановила подругу. Но сила внушения была велика, и она подавляла любое логическое мышление.