Sinnerman

Она нервно нажимает на звонок. Четыре раза. Затем дергает за ручку. Четыре раза. Стучит одной ногой. Четыре раза. Второй. На третьем стуке дверь открывается, и ее мнимый порядок рушится, вдавливаясь в панику. Диего, как и никто другой в академии, никого не ждал. В последнее время гости только приносят неприятности, поэтому на его лице заранее отпечатана усталость с тревогой, но оно сменяется недоумением. Нежданная гостья мяла в руках темно-синий пиджак, придерживая такой же портфель. Строгая юбка, выглаженная белоснежная рубашка, аккуратные туфли, и даже волосы, идеально прямые, волосок к волоску. Лет ей было за двадцать пять, ростом не вышла, а личико излишне серьезное для таких огромных голубых пугливых глаз. Она строит мину повышенной деловитости, да и весь ее вид говорит о том, что она только выбралась из конторы.  — Тебе чего, мелочь? — не церемонится Диего. Черт его знает, кого к ним может занести. Может это очередной киллер из Комиссии решил навести им визит.  — Мне нужен Клаус Харгривз, — говорит так, будто дело безотлагательное и слишком серьезное.  — Кто там, Диего? — интересуется Эллисон. А раз интересуется Эллисон, то вскоре в холле появится и Лютер, и остальные.  — Ты кто такая? Девчушка упрямо держит дверь и явно не собирает отступать.  — Мне нужен Клаус Харгривз, — повторяет она.  — Клаус что-то натворил? — Эллисон подходит ближе.  — Мне нужно с ним поговорить.  — Если он кому-то должен денег, — Эллисон взмахивает руками, — то давайте я заплачу или… — Нет, не денег… Диего теряет терпение и хватает девчонку за ее белый накрахмаленный воротничок.  — Я еще раз спрашиваю, — чуть ли не рычит Номер Два, — кто ты такая? — Я…- она теряется, делает шаг назад и Диего ослабляет хватку. — Я его дилер, — она нервозно облизывает свои губы в матовой помаде. Диего не скрывает смешок.  — Я видел дилеров, малышка. ты точно не одна из них. На секунду на ее лице мелькает выражение отчаянного бессилия, она хмурит брови, и кажется, вот-вот расплачется.  — Послушайте, мне нужно с ним просто поговорить. Я безоружна, — и в доказательство поднимает руки. — Можете позвать его? — она переводит взгляд на Эллисон, в ней больше сочувствия. — Пожалуйста? Харгривзы между собой переглядываются, пытаясь понять, что им делать. Кто знает, что снова натворил Клаус, и не вовлекут ли они его в очередную беду.  — Клаус пропал, — голос падает Ваня, которая, как обычно, бесшумно, спустилась с лестницы. — Мы не видели его два дня. Диего бросает озлобленный взгляд на сестренку, и пугливо вздергивает плечами, когда слышит задавленный всхлип. Незнакомка шмыгает носом, поднимает голову вверх, чтобы слезы все-таки не скатились. Она ставит руки в боки, и нервно стучит одной ногой, четыре раза, затем столько же, другой. Ситуация становится еще больше непонятной.  — Так кем ты ему приходишься? — Эллисон понимает в женских слезах куда больше, поэтому задает действительно важный вопрос.  — Девушка я, его, девушка, — раздраженно отвечает гостья. Потом чему-то горько усмехается и показывает ладонь. — Точнее уже, невеста. Диего ничего не понимает.

***

— Так, как тебя зовут? — участливо спрашивает Эллисон, после того, как Лютера выгнали из гостиной. — Саша Диккенс, — перед ней стоит кружка горячего чая. Она касается каемки сначала указательным правой руки, четыре раза, затем левой, так же четыре раза. Диего недовольно хмурит брови, было что-то в ее жестах слишком странное. Но недостаточно странное для девушки Клауса. В гостиной их было трое: он, Ваня и Эллисон. Лютер тоже хотел узнать, что происходит, но решили, что толпа только усугубит дело. Эллисон и Диего хотела выгнать, но тому было слишком любопытно. Он все никак не мог понять, как это чистенькая опрятная Саша, такая обычная и примитивная могла связаться с Клаусом. Диего никак не мог представить их вместе. Его брата в боа и нелепом прикиде, вечно пьян и накурен, и это явно железная леди с суровым детским личиком. Он, в принципе, таких отглаженных рубашек не видел со времен академии. Отец сильно их наказывал за неопрятность. Номер Два все пытался найти подвох. Может, она и правда из нарко-мафии и ищет Клауса за долги? Может, она очередной выходец из Комиссии? Может, она просто безумная фанатка Академии и решила попытать свое счастье? А может, Клаус связанный лежит у нее в багажнике?  — Ты уверена, что…вы встречаетесь? — вопрос Диего прозвучал совсем неловко, его сестры смирили его уничтожающим взглядом. — Просто Клаус ничего о тебе не говорил. Никогда. Саша усмехается, запрокидывая голову. Она явно ожидала этот вопрос.  — Сколько вы встречаетесь? — вмешалась Ваня, стараясь вести себя дружелюбно. Диего нервничал, и держал руку поближе к ножам.  — Пять лет, — она произносит это так, будто сама в это не верит. — Точнее, мы познакомились пять лет назад. «Встречаться», — она описала кавычки в воздухе, — где-то через месяц, через два стали… В это совсем не верилось. Если бы у Клауса был антипод, то он выглядел бы как эта Саша Диккенс.  — Клаус ничего о ней не говорил, — напомнил сестрам Диего. — Клаус и не говорил. Это вообще на него не похоже, — Ваня смотрит на Диего с неодобрением, Эллисон что-то строчит в телефоне и показывает страницу в фейсбуке Саши Диккенс. Ее фотографии, работает в огромной маркетинговой компании менеджером, все ее фотографии холодные, белые, полные работы и редких фото с отпусков. Ни на одной нет Клауса.  — Потому что я его попросила не говорить, — она сделала глоток чая, и тут же поморщилась.  — Может ты хочешь выпить? — предложила Ваня, вскакивая с места.  — Нет. Я не пью. Спасибо. Харгривзы снова переглянулись в недоумении. Встречаться с Клаусом и не пить?  — Послушайте, я знаю, как это странно выглядит, — она отбивает на коленке, снова кратное четырем и в определенном темпе. — Мы встречались тайно. Я просила его об этом. В моей работе очень важна репутация, а если бы мои родители…- она не договорила, прикрыв рот рукой. Полминуты она молчала, пытаясь успокоиться. Затем нервно убрала волосы за уши. — Три дня назад он сделал мне предложение. Я отказала. Мы поссорились и он ушел. Посмотрите, — она достала записную книжку. Ровным, совсем не живым почерком, был написан список адресов. — Все его друзья, знакомые, больницы, морги, реабилатации и притоны. Я обошла все! — она ткнула пальцем в последний адрес. — И вот вы. Я не знаю, где еще его искать.  — Клаус имеет свойство пропадать, — Диего все равно оставался скептичен.  — Но он пишет! Отправляет смски, отвечает на звонки. Поверьте, мы не первый раз ссоримся! «Вот это уже больше похоже на правду», — думает Диего, но все равно остается скептичным. А Саша все не перестает отбивать по столу пальцами. Четыре раза на каждый палец.  — Я его экстренным номер, могу назвать номер его страховки.  — Страховка? У Клауса? — смеется Диего.  — Я ему подарила на первую годовщину, — Диккенс начинает злиться. — Когда его увозят с передозом, разве об этом сообщают кому-то из вас? Нет. Потому что я пять лет как в его контакт-листе. Диего задумчиво хмурит брови. Ведь действительно, раньше звонили ему, если он не брал трубку, то Ване. Где-то пять лет назад он стабильно каждую неделю забирал его то с полицейского участка, то с больницы. Он тогда так устал от этого, что даже и не заметил, как все закончилось, хотя жизнь Клауса не изменилась. Или изменилась, а он просто не знал. Всегда сложно принимать чужие секреты, особенно те, что никак не хотели вязаться с образом давно знакомых тебе людей. Клаус, конечно, мог удивлять, но не настолько же. Это даже для него слишком. Молчание затянулось, и Саша раздраженно прорычала.  — Когда ему было двенадцать, он сломал челюсть, потому что бежал по лестнице в туфлях вашей матери. Отец запирал его в склепе. Он постоянно разговаривает со своим братом Беном, но вы ему не верите. В детстве он подкладывал червяков тебе в ботинки. Ты как-то сказал ему, что если лизнуть батарейку, то вырастут волосы на лобке. И он неделю это делал. Он лучше засыпает под скрипичный концерт Шостаковича, потому что комната Вани была напротив, и он слышал, как она упражняется, — последнего никто даже и не знал. — Я могу перечислить все его татуировки, пересказать все его ужасное детство, да даже все тайники с наркотиками найти. На что у него аллергия? На мяту. Какая у него подводка для глаз? Мэйбелин. Или та, что завалялась у Эллисон.  — Она и правда его девушка, — шепотом произнесла Эллисон, будто наконец приняв этот факт основательно. Диего замер, глядя, словно в замедленной съемке, как Саша выходит из себя, закрывает лицо руками, и ее плечи начинают трястись. По четыре раза. Ваня и Эллисон обнимают ее с двух сторон, и наперебой говорят, что с ним все в порядке, и все хорошо. Диего молча выходит из комнаты. Он думал, что знает Клауса. Когда не стало Бена, они почему-то стали особенно близки. Возможно, потому что остальные разъехались, кроме Вани. Возможно, что Диего больше не с кем было общаться. Они даже пытались вместе проводить время. Пить в барах раз в месяц, но Клаус не терпел традиции. Он вытаскивал его из полицейских участков, Клаус его из дома. Однажды, на одной миссии, когда Диего накрыл большую поставку наркотиков, он случайно встретил Клауса на коленках у кого-то из местной мафии. Он ни разу не видел его трезвым, или хотя бы отчасти серьезным. Он физически уставал от него через два часа общения. Он представлял его жизнь бесконечным скитанием по притонам, рейвам и больницам, но оказалось, у Клаус был тот, кто мог его ждать. Даже у Клауса. *** Эллисон провела ее в детскую комнату Клауса, и Саша оцепенела на пороге. Она снова готова была разрыдаться, сделала глубокий вдох, коснулась дверных петель — четыре раза.  — Здесь сорок спален, мы можем постелить тебе в гостиной.  — Нет. Я…Я хочу остаться здесь, ладно?  — Конечно, — добро улыбалась Эллисон.  — Ты прям такая, как он рассказывал.  — А он рассказывал?  — Да. Мне честно говоря, кажется, что ты его любимица. Эллисон рассмеялась.  — Так вот почему он постоянно таскает у меня вещи.  — Он и у меня таскает, — фыркнула Саша. — В основном белье и рубашки. И Эллисон действительно вспоминает Клауса в какой-то строгой женской блузке, в которой он появился пару недель назад. Она не сходилась у него на груди, и он застегивал ее только на нижние пуговицы.  — Как вы…  — Как мы уживаемся вместе? — смеется Саша. — Я совру, если скажу, что это просто. Для нас обоих. Но я и совру, если скажу, что мне это не нравится, — она пожала плечами. — Как-то. В основном, откровенно говоря, лажаю именно я. Это Клаус всем идет на уступки.  — Он такой. Помочь всем, кроме себя. Саша закивала головой и снова прикрыла глаза.  — Я не думаю, что с ним что-то случилось. Мы отправимся на его поиски, принесем тебе сюда и заставим еще извиниться, — Эллисон ласково погладила ее по плечу. — А пока поспи, может к утру он вернется. Саша сделала глубокий вдох и ступает за порог. Комната пахнет им, комната болезненно наполнена им, даже куда больше, чем их совместная жизнь. Саша подозревает, что Клаус всегда разрывался между гранями своей личности. Он много раз хотел познакомить ее с семьей, но она всегда отказывалась. Клаус плохо умеет прятаться, и скрывать свою девушку, для него было физически тяжело. Саша наблюдала это, но все равно не шла на уступки, оставаясь эгоисткой. Потому что она боялась, боялась, что все это станет серьезным окончательно и бесповоротно. Она боялась, что Клаус станет неотъемлимой частью ее такой правильной и чистой жизни. Он отождествлял все, что она всегда презирала, что учили ее ненавидеть семья и окружение: зависимость, небинарность, беззаботность, эмоциональной, нестабильность, порочность. И каждый раз когда она смотрела на него, в голове крутилась мысль: это неправильно, это неправильно, это неправильно. Саша берет какую-то пеструю рубашку и вдыхает запах. Гладит его подушки. По четыре раза каждую. *** — Значит у Пятого есть девушка? И она уверена, что с ним что-то случилось? — у Лютера озадаченное лицо, но он отчаянно пытается все понять.  — Вот только с Клаусом все время что-то случается, — зевает Пятый. Ему не нравятся эти семейные собрания среди ночи, когда за окном ливень. — И вы предлагаете, выбраться на его поиски? Эллисон и Ваня радостно кивают, вот только их энтузиазм никто не поддерживает. Первый и Пятый, кажется, совсем не прониклись историей.  — У меня много работы, — упорствует Пятый. — И я, откровенно говоря, не вижу в этом никакого смысла. Это же Клаус.  — Да, девочки, — поддакивает Лютер. — Наверняка, он в каком-нибудь клубе или спит с кем-то еще.  — Ты не знаешь их истории, — чуть ли не со скрежетом в зубах произносит Эллисон.  — Прости, третья, но и ты тоже, — упорствует Пятый. — То, что она знает, какая у него аллергия ничего не доказывает.  — Он пришел в ее блузке неделю назад.  — Блузка подписана была? Я до сих пор думаю, что это просто какая-то чокнутая фанатка, или девица на одну ночь, которая что-то себе навыдумала.  — Клаус сделал Саше предложение прежде чем исчезнуть, — попыталась вставить слово Ваня, а Лютер и Пятый только рассмеялись. Диего оставался слишком серьезным.  — Выгоняйте ее, девочки, завтра утром, раз вам ее так жалко, — советует Пятый, поправляя на себе пижаму. — Но мне совсем не нравится то, что вы пустили незнакомого человека в дом. Лютер пожал плечами, все же, он был согласен с братом. Они покинули гостиную, направляясь в спальни, а сестры разочарованно переглянулись.  — А ты, Диего, что ты считаешь? Диего стоял мрачных и тихий, скрестив руки на груди и в полном боевом облачении. Мрачнее тучи, он сфокусировал взгляд на сестрах.  — Я думаю, что Клаус мудак, — сказал он сквозь сжатые зубы. — И не умеет ценить то, о чем некоторые могут только мечтать. Эллисон вздернула брови, а Ваня понимающе закивала. Диего двинулся с места.  — Я с тобой! — поспешила за ним Ваня, которая поняла все без слов. Диего все-таки пойдет искать Клауса. Но искать его пришлось. Пьяный в хлам мокрый и замерший Клаус стоял за дверью и не мог попасть ключом в замочную скважину. Когда дверь распахнулась, Клаус не успел даже произнести: «Отвези меня…», потому что Диего схватил его за грудки и швырнул на пол. Клаус проскользил на ламинате добрые два метра, и все никак не мог встать. Ему и на ногах было тяжело вставать, а от резкой смены положения голова закружилась еще больше.  — И я тебя рад видеть, братик, — прокряхтел Клаус, — но мне сейчас не до обнимашек. Диего перевернул его на спину, приподнял и занес уже руку для удара.  — Диего, стой! — выкрикнули хором Эллисон и Ваня.  — Диего, отвези меня сначала, а потом бей сколько хочешь. Я сильно проебался и…- Клаус не успел договорить, как с верхних этажей послышался душераздирающий истеричный вопль. Инстинкты Харгривзов были откалиброваны до безупречности. Они привыкли бежать на такие крики, поэтому когда Диего добрался до комнаты Клауса, там уже стоял Лютер и Пятый, тут же подоспели и сестры. Саша истошно орала, царапая себя руками и крепко закрыв глаза.  — Я не понимаю, что происходит. Она вообще не реагирует, — резюмирует Пятый.  — У нее истерика, ее просто надо привести в чувство, — Лютер уже делает шаг вперед. — Эллисон, успокой ее!  — Если вы с ней что-то сделаете, присоединитесь к Бену, — Клаус был трезв, и настроен решительно. Он тут же подбежал к своей девушке и схватил ее за руки, отводя их от лица.  — Вот так, солнышко, считай до четырех, — он сжимал ее руки на каждый счет. — Раз, два, три, четыре. Хорошо? Она задыхалась от истерики, но перестала вопить. Кивала головой, и кажется, совсем не понимала, что происходит. Клаус обнял и прижал ее голову к себе. Поцеловал в висок, отсчитывая каждый поцелуй до четырех, затем в другой, в нос, в щеки.  — Идем, Диего, не будем им мешать, — Ваня дернула его за рукав.  — Все хорошо, малыш, все хорошо, я здесь. Считай до четырех. Представь себе цифру мысленно. Раз.  — Р-раз, — сквозь всхлипы едва произносит она.  — Да, умничка! Дальше…  — Д-два… — Диего?  — Т-три…  — Я так горжусь тобой. И последнее?  — Ч-четыре  — Диего, ты плачешь? Диего закрывает за собой дверь.