Межконтинентальное

Весна душная, бьющая солнцем в стекла. Нежданная, противоречивая — подхватывает пробивным ветром, перебирая едва набухшие почки и уже оголенные юные тела. Шикамару поудобнее елозит, стараясь данным движением сместить жилет чунина, дабы сполна насладиться прогретым шифером. Крыши уже начали полыхать, скоро, совсем скоро Коноха гордо вернет звание вечнозеленой. Погода не успела стабилизироваться, облака бесформенной ватой распадаются по синеве, и в рыхлых формах мало красивого. Думать, впрочем, это не мешает, как и расслабляться. Весна лишает всякой опоры, переворошив стоявшие балки, оставив их вверх дном. Мысли ползут оставленным куском сыра на тарелке; а через стекла ведь бьет солнце. Не так просто вернуть всему свое место, решить, мыслишь как раньше или что успело измениться. Жизнь движется бурным потоком, уносит эти хлопковые облака. Не меняя мыслей — рыхлые и не понятые. Вздох роняется, должный облегчить напряжение в груди. Не выходит. Шикамару Нара приходит по зову первым. Не встает вопрос, от большой ли это ответственности. Юноша стойко обороняет наследие учителя, бережет его слово и воспроизводит в разуме отточенной тактикой. Приходит, так велит сердце. Разум редко отдает команды, зная, что можно притупить позывы совести, ловко обогнуть острые углы и повернуть бьющую реку по нужному руслу. И когда зовет Наруто, логика не успевает откликнуться. Не зажигается лампочкой, точно сработала сигнальная система. Ноги сами срываются с места. Мягко, протяжно. Но важно ведь, что как по своему повиновению движутся. Отвести свод отчетных листов, прокатить по столу, когда требуется помощь Узумаки. Тоже от сердца. Солнце лезет горячими руками. Жжется. Душит. Лезет. Лезет. Не спрашивает. Полыхает взглядами в моменты очевидно глупых идей. Солнце старается добрать до общего, до всех. Ему не до частности, нет дела до исключений. Хватает лучей, чтобы пронзить каждого. Обидно. До глупого. Звезда одинока. Даже стоящий по сглаженному равенству спутник не способен приблизиться и оттенить всей пустоты. Шикамару, как умный человек, не показывает слабости. Для шиноби это не просто вопрос разума. Узумаки Наруто врывается, занимает большую из отведенных долей и уходит, оставленные обожженные края. По требованию их заполнить и хочется двигаться вслед. Потому что по кайме полыхавших еще следов находился огонь. — Шикамару! — надрывался голос, проносясь вдоль рядов горевшего шифера. Скоро весна, и сырой воздух переносит зов вдоль домов. То требуются его навыки, логическое мышление, не дающий ускользнуть мелочи, до удивления острый, взгляд. Ответная поддержка за доблестные происки и бескорыстное вмешательство. Нара просто умеет дружить: он и Чоджи с Ино не оставляет в беде. Он даже может не откликнуться. Снова проскользнуть по поверхности, чтобы ворот не давил так на шею, и пригреть другую область поясницы на горячей крыше. Закрыть глаза. Предаться мечтаниям, вообразив, как облака уже слепились в цельные фигуры, что грани точно отточены и оттенены золотой линией. Только солнце бьет. Нависает, заставляя посмотреть, и слепит. Футболка от того, что Наруто нагнулся, упершись ладонями в бедра, поднимается. Лицо перевернувшееся, волосы свисают, рассыпанные по прядкам. — Шикамару, — голос громкий. — Я звал. Неприкрытое ожидание мгновенного отклика. Ноги подрываются, не послушав еще не мигнувшего огонька в голове. — Йо, — рука подымается в приветственном жесте, хвост заваливается, протаскивая сережку вперед от мочки. Узумаки смеется. Солнце не приходит к одному. Душно всем, и ворочающееся чувство в груди не унимается, расползаясь только больше.