Межконтинентальное

Говорят, охотнее покупают воодушевление продавца. Какаши стал не больно рад совершенному денежному обмену. Продавцу книжного вбилась мысль, что надо поощрять культурное развитие граждан. Хатаке упирался, держась и обороняясь стабильностью. Щит его однако дал трещину и дал проникнуть книжице.

***

Стоящий без всякого звона будильник обложен пылью, плотным не тронутым слоем. Просыпаться нужно естественно и безо всякого принуждения, как заложено природой. Более натуральным могло быть, разве что, прочтение «Ича-Ича», но огненная струя, вырвавшаяся изо рта подружки Наруто, покончила с любимым образцом Какаши. Так успокаивающим ночным чтением вышло ознакомление с сожержимым неприметной черной обложки. И кто только выпускает в печать издание, не украшенное алыми знаками и лишенное картинок, даже на первой странице? Если бы не заверения продавца, что сам Джирайя писал хвалебную рецензию, он бы ни йену не оставил. Но и как сдержаться от ярких выжимок из сюжета, когда прочесть совсем нечего? Это же учеников придется слушать… Совокупность факторов привела к тренировке седьмой команды, на которую Какаши вновь не пришел первым. После сна осталось странное впечатление помятости. Восторгов Хатаке не разделял, после того, как одолел две трети текста, он все еще не понимал, чего такого интересного в обычных людях, вселившихся в тело ниндзя. Прохождение тяжкого пути слабо увлекало, и любопытство едва теплилось предвкушением закрытого гештальта (и последним перелистнутым листом). Вяло передвигая ногами и обходя мемориальную аллею, Хатаке повстречал разного рода бабушек, выгулял Булля, прикупил особый корм Паккуна и доложил Годайме полугодовую сводку о проделанной работе. Оставалось еще полчаса до привычного времени появления перед дражайшими учениками. Не зная рычага газа в машине «Зверь», ведь не может быть два зверя Конохи на одну деревню, Какаши шел в расслабленном темпе, вяло наблюдая за тем, как нетерпеливые джонины стремглав мчатся по крыше, успевая по своим делам. К моменту его появления седьмая команда оценивала сделанный Сакурой маникюр и готовилась вновь приступить к поеданию заказанной еды, когда обратили внимание на маякнувший силуэт. — Йо! Ребятки, задержался по делам. Но вижу, вы не сильно переживали. Наруто подорвался с места, радостный прибытию учителя. И что-то было в этом противоестественное. Какаши смотрел на этого восторженного человека, очевидно знающего повадки Наруто и лезущего из рыжего комбеза вон, только бы подстроиться под его поведение. — Учитель, учитель! Да разве ж бы Узумаки стал скрывать кислую мину, если перед этим не поставил цель подшутить? Лисьей улыбки, рвущейся из-под маски серьёзного лица, не видать. И к словам прислушаешься — похоже, но что-то не то. Саске заинтересованно слушал тонкости удаления кутикулы и какую именно апельсиновую палочку стоит использовать. Ну точно не его дети! И тут Какаши вспомнилась сюжетная ветка книги. Знавший самурая человек мудреным образом переместил в его тело свою душу, а после успешно мимикрировал, зная повадки и поведение. Взгляды чужой троицы стали выглядеть зловеще. — Надеюсь, вы не сильно наелись? Обещался угостить, пришла пора выполнять долг командира, — как бы вот неприметно увести в исследовательский центр к Морино? Проще сразу с Мангекье. А вдруг эти хитрецы не восприимчивы к додзюцу Шарингана или так неприметно влились, что и Морино с его подручными не поймет разницы? Пока Хатаке избирал стратегию, его обступили уже не только Наруто, но и Сакура с Саске. И пальцы их вцеплялись в жилет джонина, как вдруг… Паккун шевельнулся в ногах, и Какаши дёрнулся в кровати — Так это был сон, — чрезвычайно спокойно, но все же облегченно выдохнул Хатаке, оттягивая край маски. — Не спите, сенсей? Какаши медленно-ритмично моргал. Выглядело пугающе (это он у Тензо нахватался). Окружающих незнакомцев в обличии его учеников это отчего-то не смутило. Какаши подорвался с кровати, как если бы падал во сне. Так, теперь проснулся окончательно. Чтобы он еще раз читал кого-то, кроме Джирайи. Впечатлительный он к литературе все-таки. Никаких самураев, никаких переселенцев в его тело, никаких авторов, кроме Великого. И никакого культурного просвещения.