С понедельника по пятницу

      Сон — единственное, о чем мечтал Тино утром в среду. Он не отличался бодростью и в любой другой день, но в эту среду он едва мог держать голову ровно. Пару раз он даже засыпал, уткнувшись лбом в стол, но телефонные звонки его будили, и он отвечал что-то не особо связное или слушал чужую речь, доносившуюся будто бы из космоса. Тино спал в трамвае, прильнув к плечу Эдуарда, спал в лифте, пока поднимался на седьмой этаж. Он готов был отрубиться в любом положении, только бы его не трогали.       Но в ночь со вторника на среду он так и не смог уснуть. О причинах своего беспокойства Тино не сказал даже Эдуарду, а тот, в свою очередь, был рад завтраку без сомнительных инициатив.       — Ты в порядке? — спросил Феличиано, принесший на подпись расчеты.       Тино жестом показал, что все отлично.       — Выглядишь устало… Но так даже лучше! Усталый ты — спокойный, а тебе сегодня позировать. Все в силе?       Также жестом Тино показал, что все в силе. Как только Феличиано ушел, он вновь упал лицом на стол, но покой его был недолог.       — Босс на месте? — спросил незнакомый голос.       Тино с трудом разлепил глаза. Перед ним стоял высокий светловолосый мужчина.       — У кого-то была тяжелая ночка? — с улыбкой спросил посетитель.       — Да? У кого? — вяло отозвался Тино.       Мужчина рассмеялся, пожалуй, слишком громко.       — Просто скажи, Бервальд не будет ворчать, если я к нему сейчас завалюсь?       — Подождите, я сейчас оповещу его.       Тино поднял трубку телефона и некоторое время размышлял, какую кнопку следует нажать.       — Как вас представить?       — Миккель Денсен.       Тино кивнул. Почему-то Бервальд не сразу принял звонок, и равномерные гудки стали звучать, как колыбельная. Заслушавшись, Тино не сразу ответил на приветствие.       — Он ждет вас, — сказал Тино после короткого разговора.       — Конечно, ждет, — улыбнулся Миккель.       Бервальд настолько ждал его, что встретил на середине кабинета. На миг Миккелю даже показалось, что вот-вот случатся братские объятия. Не виделись они довольно давно, но Бервальд не стал изменять себе и после неловкого порыва вперед отступил назад.       — Какими ветрами? — спросил он.       — Попутными.       Миккель сам обнял брата и подтолкнул его в сторону кресел.       — Почему не предупредил? Где ты остановился?       — Не волнуйся, я не претендую на место в твоей сычевальне. Да я и сам не знал, что приеду. Хотел обойтись почтой, а вчера утром что-то в голову ударило, и решил приехать. Не рад? Вижу, что рад. Я различаю все пятьдесят оттенков хмурости твоего лица. Сколько ты тут торчишь? Сто лет тебя не видел. Рассказывай все! Как тебе Финляндия? Учишь язык? В свое время я пытался, но это тарабарщина какая-то.       — Жить можно.       — И все? Чем ты здесь занимаешься по выходным? Опять клеишь кораблики? Ты какой-то бледный. Выходишь из дома вообще?       — Да.       — Ты сейчас на какой вопрос ответил?       — На третий и четвертый.       Миккель вновь зашелся смехом.       — С твоей болтливостью тебе место в Спарте.       — Отец бывает тут? — спросил Миккель уже серьезнее, даже слегка нахмурившись.       — Да. Раз в месяц.       — Что-то говорил про меня?       — Нет. Ты же умер.       — Старый дурак.       Бервальд закрыл глаза в знак того, что пропускает последние слова брата.       — Ты приехал просто повидать меня?       — Теперь мне кажется, что ты действительно не рад. Но ведь ты тоже считаешь нашего отца слегка повернутым? Так? Сочту твое молчание за согласие. На самом деле, у меня тут есть еще пара человек, которых хотелось бы увидеть. Поэтому прости, но сегодня вечером я не твой. Ты свободен завтра? Уверен, что свободен. Покажешь мне свои любимые места в городе. Ты, кажется, улыбнулся. Улыбнулся ведь?       — Ты такой болтливый.       — Видимо, тебе в наследство достанется этот филиал, а мне — развернутая речь. Кстати, о речи… Что у тебя с помощником? Он пьян с утра?       — Не знаю. Сказал, что все в порядке.       — Он с трудом два слова связать может.       — Так не всегда. Вчера он был хуже тебя.       Миккель мимикой выразил усталость от занудства брата и наклонился к своей дорожной сумке.       — Ладно, не буду тебя томить. В первую очередь, я приехал, чтобы отдать тебе это.       Бервальд принял из рук брата маленький белый конвертик.       — Открой, — подсказал Миккель.       — Приглашение на свадьбу? — Бервальд напрягся. — Чья свадьба?       — Моя.       — Твоя и… ?       — Да. Читай, там все написано.       Бервальд быстро сунул приглашение обратно в конверт, словно боялся, что его кто-то увидит.       — Отец знает?       — Думаю, ваша мать передала ему.       Бервальд покачал головой.       — Они снова не общаются. Хотя это стоит передать.       — Мне, в общем-то, все равно, придет он или нет. Но тебя я хотел бы видеть. Кстати, приглашение один-плюс. Не уверен, что у тебя кто-то появился, но на всякий случай мы посчитали дополнительного гостя. Ты ведь приедешь?       Бервальд кивнул.       — Тогда не буду тебя больше задерживать. Увидимся завтра. На твоем месте, я бы отпустил помощника домой. Толку от него не будет. Прекрасно знаю это состояние.       Хотя Бервальд уже спрашивал Тино с утра о его состоянии, совет Миккеля все же заставил его задуматься. Он вспомнил слова Ольги, сказанные ему полушепотом в один первых рабочих дней Тино:       — Я бы не стала убирать с сайта вакансию помощника, — говорила девушка. — Он ни на одном месте за последний год не смог задержаться. К тому же, в прошлом у него были серьезные проблемы с алкоголем. Может, он и выглядит, как что-то белое и пушистое, но внешность обманчива.       Иногда Бервальда пугала степень осведомленности Ольги о личной жизни сотрудников, но в тот раз он решил прислушаться к ее словам и даже отправился за Тино на концерт, чтобы развеять свои сомнения. На концерте Тино не пил алкоголь, и это, скорее, подтверждало проблемы в прошлом, чем опровергало.        Бервальд вышел в приемную. Тино спал, запрокинув голову назад и приоткрыв рот. На мониторе висело недописанное письмо поставщику; последняя буква в нем тянулась тремя рядами повторяющихся знаков. Бервальд бросил взгляд на стеклянную стену — коридор был пуст. Мужчина обошел стол, остановился около спящего и, еще раз бросив взгляд в сторону, наклонился. Алкоголем не пахло. Только несвежий запах утреннего душа с кофейными нотками и никотиновым подтоном. Кофе и сигареты способны заглушить многое. Бервальд выпрямился и прислонился к столу. Для дневного времени Тино спал слишком крепко. Пасмурный свет наполнял приемную; в дуэте с тишиной он создавал атмосферу белой ночи. Как и многие жители северных широт, Бервальд страдал от бессонницы в летний период. Что-то болезненно-жуткое было в бесконечном солнце, и в чужой стране он ощущал это особенно ясно. В это время легко потеряться в сутках и их рутине. В последние дни было много разговоров и встреч; Бервальд почти забыл название города, в котором находится, но неожиданный визит Миккеля, гостя из прошлого, выдернул его из иллюзии обретенного дома. Он вышел в приемную с полным ощущением временного скачка. Безликое квадратное пространство с прозрачной стеной ничуть не изменилось с того дня, как он впервые в него попал. Казалось, это было совсем недавно, в период бесконечных белых ночей, когда он пытался найти покой во сне, но не мог — покоя не было нигде. Скоро круг должен был замкнуться, близился конец мая.       — Привет!       Бервальд вздрогнул. Посреди приемной стоял Феличиано, существо, абсолютно не вяжущееся с мрачным севером.       — Я не отвлекаю?       Бервальд молча указал на спящего помощника, а после прижал к губам указательный палец.       — Вообще-то, я к нему, — шепотом продолжил Феличиано.       — Можешь оставить записку, — также тихо сказал Бервальд. — Или я попрошу его перезвонить, когда проснется.       — Не нужно. Просто не задерживай его сегодня, пожалуйста. Мой брат пообещал забрать нас ровно в шесть.       Бервальд кивнул.       — У вас какие-то планы?       Вопрос вырвался сам, Бервальд искренне о нем жалел.       — Ничего особого. Он обещал позировать для моей картины, поэтому мы просто поедем ко мне домой. Но моя машина в ремонте, и придется ехать с братом.       Феличиано был приятно удивлен энтузиазмом, с которым Романо вызвался забрать его с работы. В другие дни его было сложно заставить лишний раз появиться в офисе, а в этот раз, едва услышав о неприятности с автомобилем, Романо сам предложил помощь.       — Не в такси же ты с собаками поедешь, — сказал он. Хотя тот же Романо двумя неделями ранее предлагал усыпить всех псов и не беспокоиться об их досуге в рабочее время.       Какими бы ни были причины перемен в характере Романо, Феличиано был им рад. Но он и не подозревал, что желание брата помочь было настолько велико, что в офис он приехал за два часа до конца рабочего дня. Беспокоить Феличиано своим присутствием он не стал, и устроился в укромной нише у лифта.       Романо любил своего брата, хоть ни за что не произнес бы вслух этих слащавых слов. Он был из тех людей, что предпочитают действовать, а не говорить. В поступках Романо был более искренним, а слова всегда выходили невпопад и грубо. Так и в этот раз: сказал Романо одно, а действовать решил иначе. Он прекрасно понимал, что ищет предлог для посещения офиса, любой пустяк, который создал бы для него алиби перед собственной совестью. Да, он обещал помочь Феличиано с собаками, но услуга была настолько пустяковой, что не стоило и беспокоиться о нарушении обещания.       В половине пятого из подсобного помещения вышел Антонио. Он уже сменил рабочую форму на повседневную одежду и явно был готов покинуть здание. Романо прижался к стене, чтобы остаться незамеченным. Антонио решил спуститься по лестнице, поэтому Романо выбрал лифт, по удачному стечению обстоятельств стоявший на седьмом этаже.       С правилами слежки Романо был знаком исключительно по шпионским боевикам, но беспечность Антонио компенсировала его неопытность. Уборщик шел по улице, слушая музыку в наушниках и глядя вперед и временами в небо. Для большей уверенности Романо опустил козырек кепки. Со стороны он был похож на неумело замаскировавшегося наркоторговца.       Быстрым шагом они преодолели три перекрестка, привокзальную площадь, небольшой скверик, а затем оказались в просторном дворе. Романо помедлил в арке, так как двор был чист, и Антонио легко мог его заметить. К счастью, именно здесь путь уборщика заканчивался — он зашел в дом на противоположной от арки стороне. Романо огляделся по сторонам и почти бегом пересек двор. Вывеска над дверью, за которой скрылся Антонио, приглашала всех желающих в школу финского танго. Романо застыл у первой ступени. «И чего ты хотел? — спросил он себя. — Просто посмотреть, чем этот мудак занимается после работы? Вот тебе ответ — он танцует. Доволен? Тогда иди обратно и забирай Феличиано». Но Романо не был доволен, поэтому решительно дернул дверь на себя и вошел.       У входа стоял небольшой офисный стол, за которым сидела курчавая старушка в огромных очках для чтения вблизи.       — Вы на танцы или в сауну? — спросила она звонким голоском.       — На танцы, — ответил Романо после заминки.       — Что-то я вас раньше не видела. Пробное занятие?       Романо кивнул.       — Пробное у нас бесплатно. Но нужно сменить обувь. Возьмите свой размер с полочки.       Внутренний голос молил Романо остановиться, но руки сами потянулись к нужной паре.       — Если все понравится, приобретите личный комплект, — посоветовала старушка.       Романо уже не слышал ее. Он шел по узкому коридору на звуки музыки. Неопределимое волнение плескалось внутри его, он давно не чувствовал себя так неуверенно, хотя твердо знал, что нужно идти.       В небольшом прямоугольном зале с зеркальной стеной и застекленным выходом на веранду танцевали четыре пары. Все танцующие были людьми в годах, но двигались энергично и с огоньком. Антонио стоял в стороне, около старого проигрывателя, и с улыбкой на лице следил за происходящим. С такой улыбкой хозяева помещения могли бы экономить на освещении.       — Каарло, не отстраняйся от Импи, — сказал он одному из стариков. — Откуда такая холодность? Вы женаты всего полвека.       — Эта чертовка опять спрятала мои зубы, — ответил Каарло шепеляво.       — Потому что не нужно кокетничать с кассиршами, — строго возразила Импи.       — Оставляйте свои разногласия за порогом этого зала, — сказал Антони. — В танго нет места мелочным ссорам. Если решили ненавидеть друг друга в танце, то выберите повод посерьезнее. Лемпи, следи за ногами, ты отстаешь от партнера.       — Маэстро, он шепчет мне неприличные слова! — наигранно возмутилась Лемпи. — Видели бы вы, что он творил, пока вас не было… Больше не опаздывайте!       В этот момент взгляд Антонио упал на дверной проем, где по-прежнему стоял Романо. Улыбка мгновенно слетела с его лица, он быстро прошел сквозь зал и подтолкнул Романо к коридору.       — Эй! Вы всех учеников так выставляете? Или только тех, кому нет шестидесяти.       — Не говори мне, что ты пришел учиться, — Антонио говорил тихо, но гневно. — Если хочешь выяснить отношения, дождись конца занятия.       — Вообще-то, я пришел на занятие. Смотри, даже туфли надел.       Во взгляде Антонио не было доверия, но он заметно смягчился.       — Это твоя вторая работа? — спросил Романо. — Танцульки для стариков?       — Для всех желающих. Но как ты здесь оказался?       — Воля богов. Я желающий — учи меня!       — Обычно ко мне приходят с парой. Извини, но ни один из этих дедов не одолжит тебе свою половинку.       — Обычно? Значит, бывают исключения.       — Одинокие офисные работницы тридцати-сорока лет. Им просто нужен час тактильного контакта. Его я могу дать.       Романо опустил взгляд в угол, чтобы подобрать слова. Ничего приличного в голову не шло, но мозг уже прикинул пару удачных оскорблений по теме.       — Мне нужен контакт, — Романо гордо задрал подбородок. — В твою целевую аудиторию я не попадаю, но… Да ты сам все слышал.       — Ты хочешь танцевать?       — Я тебе уже сто раз повторил.       — Это танго…       — Да хоть стриптиз! Ты будешь меня учить или нет?       Антонио неуверенно дернул плечами и жестом пригласил Романо в зал.       — Леди и джентльмены, у нас новый ученик, — объявил Антонио. Раздались одобрительные возгласы и аплодисменты.       — Можно заменить на него моего похабника? — спросил Лемпи.       — После стольких лет? — возмутился партнер. Оба тут же рассмеялись и вернулись к танго.       Однажды Романо участвовал в школьной танцевальной постановке. Его партия длилась около пяти секунд, в течение которых он вприпрыжку пробегал от одной ширмы до другой. На этом танцевальный опыт Романо заканчивался.       — Ну, что делать? — спросил он, заведя руки за спину.       — Обрати внимание на пару слева, — тихо сказал Антонио. — Все они готовятся к июньскому фестивалю, но шансы на победу выше всего у левой пары. Техника решает половину дела, ее легко отточить, но в конкурсном танце важно показать эмоции. Видишь, как они держатся? Между ними есть воздух, но он наполнен напряжением. Руки и спина напряжены, ноги движутся синхронно. Танго состоит из коротких порывов и медленных отступлений…       — Я насмотрелся на страсть стариков и почти проникся. Давай короче. Куда руки, а куда ноги?       — Что за спешка? Ты ведь не строительный объект сдаешь. Я поведу.       Парой четких движений Антонио поставил Романо в нужную позицию, а затем протянул руку, приглашая в танец.       — Вторую — мне на плечо. Ноги немного в стороны. Слушай музыку и смотри на меня.       По долгу службы Романо часто работал с деревом, но никогда еще не ощущал с ним такой духовной близости. То, что со стороны казалось простым и естественным, как течение воды, на деле давалось с трудом.       — Шаг на меня, вторую ногу отводи…       — Не дыши мне в ухо.       — Извини, но дыхание в ухо — это часть танца. Расслабь таз, он у тебя не шевелится.       Романо не имел понятия о том, как расслабить таз, но сохранить тонус в спине. Управление подъемным краном показалось ему проще, чем управление собственным телом. Каждый второй шаг приземлялся на ногу Антонио, напряженные локти быстро затекли. Романо начинал злиться, пальцы его непроизвольно сжимались на плече партнера.       — Если ты ненавидишь меня, покажи это в руках, — прошептал Антонио. — Вспомни все дерьмо, что я тебе наговорил. Отлично! Я чувствую каркас в твоей левой руке.       Несмотря на дождливую погоду, в зале было довольно душно. Романо чувствовал, как пот стекает по его виску, и футболка липнет к спине.       — Следи за ногами. Отводишь ногу назад медленно, затем два быстрых шага. Первый раз это сложно. Кстати, изначально танго исполняли мужские пары.       Антонио говорил что-то об истории танго, но Романо не фокусировался на речи. Он с трудом мог расслышать музыку, стук собственного сердца заглушал все звуки. Он постоянно сбивался с ритма и всем телом сталкивался с Антонио. От волнения его руки стали влажными. Быстрый шаг, медленный шаг — как первое танго, дыхание Романо сбивалось и меняло ритм. Что-то странное творилось с телом.       — Расслабь таз, — повторил Антонио, и его ладонь легла на пояс Романо. — Я говорю об этих мышцах.       — Подожди.       — Они все еще твердые.       — Да подожди же ты!       Романо сжал пальцы на плече Антонио и уткнулся лбом в его грудь. Они остановились, но музыка продолжала играть, и другие пары двигались по залу, постукивая каблуками. Романо закрыл глаза, его щеки пылали, как переспелые томаты. Он не хотел знать, обратил ли кто-то из танцующих внимание на эту паузу. Если один из них и отпустил комментарий в сторону Романо, дикий пульс в висках все равно его заглушил.       — Уже устал? — спросил Антонио.       Не поднимания головы, Романо кивнул.       — Быстро. Дышишь как паровоз.       Романо знал об этом, но никак не мог привести дыхание в норму. Запах Антонио проникал в легкие вместе с душным воздухом. Пауза затягивалась.       — Наверное, для первого раза достаточно, — сказал Антонио, отстраняясь.       — Да пошел ты! — бросил Романо и, не подняв головы, быстрым шагом покинул зал. Ничего не видя вокруг, он пробежал по коридору, пропустил мимо ушей возглас старушки на входе, и только на площади у автовокзала заметил, что покинул урок в танцевальных туфлях.       Разумеется, Феличиано не нашел брата в условленном месте на парковке, хотя машина его была там. На звонки Романо тоже не отвечал.       — Придется на такси, — вздохнул Феличиано.       — Как угодно, — отозвался Тино. В конце рабочего дня он был почти бодр, так как сладко проспал почти три часа на диване в кабинете Бервальда, пока босс отлучался по делам.       — Такая нелепость! Вчера я выезжал из двора и снес задом бампер на машине Людвига. Теперь оба авто в ремонте.       — Понимаю.       — У тебя ведь нет машины?       — Она утонула.       — Как? — Феличиано изумленно округлил глаза. — Ты упал с моста? Как ты выбрался?       — Не помню. Я был пьян. Кажется, я просто съехал с берега. Знаешь, у всех бывают черные полосы.       — Да, вчера у меня была черная полоса.       Короткое пиликанье за спиной Тино возвестило снятии с сигнализации какого-то автомобиля. Тино подумал, что этот звук напоминает ему приветственный лай домашнего пса. Парень обернулся. Сзади стоял знакомый четный ауди.       — Вот точно у такой машины я смял капот, — со странной радостью сообщил Феличиано.       — Сбил бампер или смял капот?       — Там много всего случилось… Не бери в голову.       К машине, уткнувшись в телефон, шел Бервальд.       — Точно такая же, — продолжал Феличиано, обходя автомобиль кругом. — Интересно, кто из них первый купил… Они постоянно соперничают, а тут такое совпадение. Забавно. Они даже сами одного типажа.       — Мы не похожи, — возразил подошедший Бервальд.       — Еще как похожи! Тино, скажи, что похожи.       Тино задумался. Он с трудом мог вспомнить лицо Людвига.       — Тебя, наверное, смущают очки, — догадался Феличиано. — Но я тебя уверяю — похожи. Каноничная северная внешность и вечно хмурые брови… Я отвлекся! Надо заказать такси.       Не успел Феличиано достать телефон, как его остановил Бервальд.       — Я могу вас подвезти.       — Разве тебе по пути? — спросил Тино.       — Да, — ответил Бервальд. — То есть… А какой адрес?       Феличиано назвал улицу, и Бервальд сверился с картой в телефоне.       — Небольшой крюк, но…       — Это пригород, а твой дом в другой стороне, — сказал Тино и сразу поймал на себе строгий взгляд босса. — Или ты едешь не домой?       — Не домой.       — Если хочешь подвезти, я не буду возражать, — Феличиано улыбнулся. — Только по пути нужно заехать в собачий сад. Ты ведь пускаешь в салон животных?       — Конечно.       — Тогда я сяду сзади, чтоб быть с собаками.       — Их несколько?       — Три. Но очень воспитанные.       По дороге Феличиано еще раз путано рассказал о неприятности с машинами, а после переключился на собак. Он периодически просил Тино обернуться, чтобы посмотреть на очередное фото питомца.       — Ретривер! — воскликнул Тино. — В детстве мечтал о ретривере, но мне даже шпица не купили. Говорили, что это слишком ответственно.       — Да, собакам нужно уделять много времени. И они постоянно хотят гулять, поэтому мы переехали в пригород. Если босс нас не уволит, то со следующего года мы планируем строительство дома на земле.       Бервальд улыбнулся без энтузиазма.       — Съеду от брата — заведу собаку! — решил Тино.       — У тебя есть брат?       Дальше разговор переключился в русло семейных связей. До самого собачьего сада Бервальд не произнес ни слова и находился где-то за границей диалога. Только когда Феличиано вышел из машины, чтобы забрать своих питомцев, Тино спросил:       — Какие у тебя дела за городом?       Бервальд зачем-то посмотрел на часы и отвел взгляд в окно.       — Понятно, — Тино откинулся на спинку кресла.       — Что тебе понятно?       — Ты меня контролируешь.       — Вовсе нет.       — Посмотри мне в глаза.       Бервальд не сразу выполнил просьбу, но все же повернулся.       — Ты узнал про портрет и приревновал? Не отворачивайся!       — Я не доверяю ему, — выдохнул Бервальд.       — Твою мать! Ты же обещал не контролировать меня…       — Я такого не обещал. Только сказал, что не буду навязываться.       — Но сейчас мы едем в твоей машине. Почему так? Ты сам отказался от всех претензий, потому что уверен в моей ориентации… Как же странно об этом говорить! По твоему мнению, перед Феличиано я не устою?       Тино дал Бервальду время на ответ, но так его и не получил.       — Отлично, — сказал он. — Это просто портрет! Мне показалось это интересным опытом, и я согласился. Уверен, Феличиано не имел никаких посторонних намерений, когда предлагал. А вот ты…       Тино так и не придумал, что именно должно идти за «ты».       — Извини, — сказал Бервальд. — Это действительно неразумно. Я просто довезу вас до места и постараюсь больше не беспокоить.       Тино думал о чем-то, выстукивая дробь пальцами левой руки.       — Хорошо. Можешь пойти в гости вместе со мной, если тебя гложет паранойя. Думаю, ты не сильно смутишь Феличиано. Может, он даже будет рад, ведь ты так похож на его мужа.       Бервальд хотел спросить что-то, но тут показался сам Феличиано с тремя собаками на поводке.        — Чего такие хмурые? — спросил он, загнав всех животных в салон. — Наверное, устали после рабочего дня. Хотите болоньезе? Мне вчера не спалось, и я наделал соуса.       Людвиг и Феличиано жили в тихом малоэтажном районе, поросшем обильной зеленью. Сразу за их домом начиналось поле для выгула собак, поэтому животных вокруг было полно. Гуляли с ними в основном пенсионеры, и Тино решил, что жить в этом месте ему не хотелось бы. Зайти в дом оказалось не просто. Несколько минут Феличиано боролся с собаками, активно рвавшимися на встречу со своими мохнатыми друзьями.       — Дайте мне полчаса, — сказал Феличиано на пороге дома. — Я вымою им лапы и быстро сочиню ужин. Никакие рестораны не идут в сравнение с болоньезе по бабушкиному рецепту. Можете пока посмотреть телевизор. Или просто пошариться… Я люблю так делать, когда первый раз прихожу в гости.       Феличиано носился по квартире со скоростью феррари, и все три собаки следовали за ним по пятам. Тино и Бервальд заняли места по краям дивана в гостиной и молча уставились в черный экран выключенной плазмы. На кухне, находящейся сбоку, гремели кастрюли и шипело масло, Феличиано что-то мурлыкал себе под нос. Тино осмотрелся. Квартира была светлой и просторной, за диваном располагалось большое окно и выход на открытый балкон. На противоположной от кухни стороне находились еще две двери в какие-то комнаты. Ничто не указывало на присутствие в квартире крупных домашних животных, и Тино решил, что здесь точно не обходятся без профессиональной уборки.       — Будете вино? — Феличиано вынес из кухни ароматную пасту. — Есть отличное красное тосканское вино. Хотя Бервальд за рулем… Тино, что насчет тебя? Позирование — долгий и нудный процесс. Нужно расслабиться.       Тино скосил взгляд на Бервальда. Лицо мужчины выражало что-то похожее на «я же говорил».       — Да, бокальчик не повредит, — Тино улыбнулся, услышав рядом громкий вдох.       За столом Тино несколько раз похвалил кулинарные способности Феличиано и спросил марку вина. Бервальд пил воду и ковырял спагетти вилкой, у него никак не собирался клубочек, а в конце ужина ретривер положил ему на колени свою добродушную морду и обильно пустил слюну.       — Берлиц! — Феличиано оттащил пса за ошейник. — Плохой мальчик… Бервальд, тебе нужны брюки? Людвиг не будет против, у вас ведь примерно один размер.       Тино довольно хмыкнул.       — Не нужны, — ответил Бервальд.       После ужина Феличиано начал приготовления к работе. Он подтащил к окну кресло, поставил поближе торшер, установил мольберт и набрал воды в банку.       — Бервальд, ты остаешься? — спросил он. — Не подумай, что я тебя выгоняю, но со стороны это не самый интересный процесс.       — Мне интересно. В университете у нас были занятия по рисунку с натуры.       — Здорово! Я могу дать тебе материалы, и, если Тино не против, ты тряхнешь стариной. Есть акварель и темпера. Тино, ты не против?       Тино пожал плечами, как бы говоря, что ему все равно. Бервальд попросил простой карандаш и любой лист бумаги.       — Прошу, — Феличиано указал на кресло. — И насчет обнаженки… Сними, пожалуйста, верх. Мне нужны твои руки и плечевой пояс.       Тино выполнил просьбу, сложил рубашку и майку на подлокотник дивана и занял свое место. Почему-то он испытывал неловкость и невольно скрестил руки на коленях, стремясь закрыться. Только две пары глаз смотрели на него, и он даже не был полностью раздет, но в этот момент он испытал стыдливость, которой раньше не знал.       — Если чувствуешь себя скованно, можешь еще выпить, — предложил Феличиано.       На лице Бервальда вновь проявилась ухмылка в духе «я же говорил».       — Если я еще выпью, то буду чувствовать себя раскованно, и тогда неловко будет вам.       Такса, нарезавшая круги около кресла, запрыгнула Тино на колени, и он сразу обхватил ее руками. Животное придавало спокойствия.       — Отлично! Можешь ее так держать? Правая рука очень изящно смотрится, но левую нужно чуть приподнять из тени.       — Я долго ее не удержу…       — Она очень спокойная. Сейчас уснет, и ты про нее забудешь.       Такса вскоре и вправду начала тихо сопеть. Тино потрепал ее за ухом и поднял взгляд на главного художника. Бервальд сидел чуть дальше Феличиано и просто вертел карандаш в руках, не пытаясь перенести что-то на бумагу. Тино вспомнился недавний поход в сауну и купание в холодном озере. Глупо испытывать стыд после этого.       — Хорошо, что световой день стал длиннее, — пробормотал Феличиано себе под нос. Вряд ли он разговаривал с кем-то. Он энергично выводил линии на листе и периодически смотрел на Тино, что-то неслышно шепча.       Тино не был уверен, может ли он шевелиться. Феличиано выглядел слишком увлеченным, чтобы отвлечь его от процесса вопросом, поэтому парень чуть заметно расслабил плечи и перевел взгляд на Бервальда. Он по-прежнему не прикоснулся к бумаге.        «И долго будет продолжаться этот спектакль? — подумал Тино. — Все в порядке, ты можешь уйти. Этот парень весь в рисунке, ему в самом деле нужно только мое лицо. Хватит смотреть на меня».       В то же время Тино вспомнился вчерашний разговор, и он крепче прижал к себе собаку. Он не мог видеть себя, но знал, что по шее и щекам его пошли красные пятна — типичная реакция на волнение. А еще он знал, что на лице его сейчас проступает страх.        «Мне нечего бояться, — говорил он себе. — Я просто буду осторожнее».       Пытаясь придать себе уверенности, Тино едва заметно улыбнулся краешками губ. Теперь он почти не видел Феличиано, тот стал для него расфокусированным пятном. Странным образом улыбка возымела эффект, стеснение отступило. Тино приподнял подбородок и выпрямил плечи. Феличиано что-то сказал, но это вновь была болтовня с собой, и не стоило обращать на нее внимания. Наконец, Бервальд обратился к бумаге.       Людвиг пришел около десяти вечера. Тино в этот момент застегивал рубашку и почти испытал испуг от неоднозначности ситуации.       — Вы все еще работаете? — спросил Людвиг с улыбкой.       — На сегодня закончили, — Феличиано поднялся из-за мольберта, размял спину и прошел ко входу, чтобы поцеловать Людвига в щеку.       — Посмотри, что получилось, — Феличиано потянул мужчину к своему рабочему месту. — Тино, не смотри! Я покажу тебе только законченный вариант.       — Как угодно. Но мне очень любопытно.       Людвиг что-то сказал Феличиано на ухо по поводу работы, и парень активно закивал головой.       — И ты здесь, — только теперь Людвиг заметил Бервальда. — Тоже практика?       Мужчина показал на сложенный пополам лист в руках Бервальда.       — Может быть.       Тино заметил, что время уже позднее, и им пора уходить. На пороге он еще раз поблагодарил Феличиано за ужин и выразил надежду на скорейшее завершение картины. И хотя Тино сохранял бодрость, продолжал улыбаться, внутри он был абсолютно вымотан и опустошен.       — Довезешь меня? — спросил он Бервальда на подходе к парковке.       — Конечно.       Тино не знал точно, какой автобус ему нужен, и низкие тучи обещали очередной дождь. Не стоило сейчас думать о недавней обиде.       — Ты покажешь мне свой шедевр? — сказал Тино, когда они уже выехали на дорогу к городу. К этому моменту дождь разошелся не на шутку.       Бервальд протянул сложенный листок. Тино принял его и какое-то время молча изучал. Почему-то ему казалось, что лист будет пуст или заполнен каракулями для отвода глаз, но там действительно был его портрет.       — Это красиво, — признал Тино. — Но я здесь какой-то… хитрый.       — Можешь не верить, но ты именно так на меня смотрел.       — Но я совсем не хитрый!       — Но точно что-то прячешь.       Бервальд на короткий миг повернулся к Тино, а после его внимание вновь обратилось к дороге.       — Так и теперь. Ты говоришь, что не хитрый, но улыбаешься.       — Я не улыбаюсь, — Тино посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Бервальд был прав.       — И что ты задумал?       — Ничего, — пожал плечами Тино. — Я скрываю от тебя то, что паста давно растворилась, и мне снова хочется есть.       — Куда поедем?       — Пока прямо. Я скажу, где повернуть.        — И еще я хотел сказать… — продолжил Тино. — Ты не похож на Людвига.        — Спасибо.        — Они такие странные, — Тино поморщился. — Как из ситкома какого-то. Приторно смотреть.        — Но ты сказал, что тебе все понравилось.        — Еда отпадная. Но это щебетание при встрече — перебор.