Старые привычки

Экспозиционная терапия продолжается по всем правилам, путем увеличения продолжительности и интенсивности фактора стресса. Устойчивость к змеиному яду вырабатывается таким же образом. Он освобождает время в своем календаре, и летит в Шерринфорд каждый вторник и пятницу. Иногда Эвр игнорирует его полностью, лёжа на своей кровати, и даже не смотрит в его сторону. Иногда она стоит как его искаженное отражение, имитируя позу, иногда балансирует вокруг несуществующего зонта. Она всегда молчит. Он заставляет себя смотреть ей в глаза. Его обратный отсчет становится все длиннее каждую встречу, а ладони потеют все меньше. Пики страха, учащенное сердцебиение и вбросы адреналина в кровь ему еще не подконтрольны, но будут. После первой встречи, он решает что лучше приходить утром. Таким образом возвращаясь в Лондон в расстроенных чувствах, он может провести в офисе часы читая доклады. Когда мысль о том, что система безопасности в его квартире недостаточно надежна, не позволяет ему спокойно спать, он может оставаться за своим столом и работать. А по пятницам он может подбирать Лестрейда с работы и знать, что кто-то лежит рядом с ним в ночной тьме, даже если сам он не спит. Шерлок замечает. Он без претензии берется за следующее дело, подкинутое Майкрофтом, и сообщает, что опять пишет музыку. Майкрофту требуются целых три жалких секунды, чтобы понять — он пишет для Эвр, пытаясь добиться от нее отклика. Услышав новости, Майкрофт держит лицо и кивает. Это признак прогресса. Лестрейд тоже узнает, но окольными путями: — Мне кажется, или этот костюм уже можно считать пятничным? — спрашивает он, подозрительно осматривая Майкрофта. — Я не планирую свою одежду по дням недели. — А я не говорю, что у тебя на нижнем белье вышито «понедельник», «вторник» и «среда», — отвечает Лестрейд. — Но я видел тебя в этом же костюме три пятницы подряд. — У меня несколько костюмов в полоску, — говорит Майкрофт, зная точно, что у Лестрейда нет ни одного такого. — Я замечаю, во что ты одет. — Лестрейда похоже не смущает в этом признаться. — Костюм тот же самый. Очевидно, Майкрофту нужно перестать так предсказуемо одеваться для своих визитов в Шерринфорд. Возможно, теперь он надевает этот костюм на удачу, но нельзя позволить своему подсознанию полагаться на такие вещи. Особенно учитывая что нет никаких причин для того, чтобы надеть костюм в полоску на рождественский ужин. — Если хочешь знать, — говорит Майкрофт, глядя в окно на проплывающие мимо серые улицы, — он новый. И мне нравится его носить. Лестрейд протягивает руку, проводит кончиками пальцев по лацкану его пиджака. — Нравится новый костюм, или нравится наряжаться для наших встреч? — Как я уже говорил, он новый. Лестрейд ухмыляется и явно не верит ему. *** Не каждая его поездка в Шерринфорд удачная. В один четверг она встает достаточно близко от стекла, чтобы с силой прижать к нему свои ладони. Она наклоняет голову влево и начинает напевать. Мелодия медленная, на три четверти такта. Это не классика, Майкрофт не слышал ее раньше, но мелодия кажется знакомой. Он уже знает, что будет crescendo еще до того, как он это слышит, потому что видел эту пьесу записанной. В записях Шерлока скачущие ноты были вычеркнуты, а затем вписаны обратно. Он увидел это на столе в квартире на Бейкер-стрит. Это пьеса, которую Шерлок сочиняет для нее. Или с ней. Майкрофт не знает, что технически вернее. Она не закончена. Песня заканчивается на протяжной ноте, мотив не раскрыт, но Майкрофт благодарен, когда Эвр замолкает. Он не знает, что это значит. Конечно, Эвр может понять, что он в курсе визитов Шерлока и его текущих композиций. Эвр снова начинает напевать пьесу, те же ноты, та же интонация и высота тона. Все в точности как и в прошлый раз. Возможно, это всего лишь признак ревности сестры, ее способ заявить о своих правах на привязанность Шерлока. Шерлок никогда не сочинял пьес для Майкрофта, но Майкрофт не особенно музыкален. Он понимает теорию и может оценить звучание, но у него никогда не было склонности к музыке, как у Шерлока и Эвр. У него не хватало терпения практиковать одно и то же до совершенства, он не мог так бесконечно увлечься простой вибрацией натянутых струн. Будучи в хорошем настроении, Шерлок говорил что это от того, что в душе Майкрофта нет ни сантиментов, ни романтики, ни поэзии, ни способности откликаться на искусство или красоту. А в плохом расположении духа заявлял, что пальцы Майкрофта слишком толстые и медлительные, чтобы хорошо играть. Музыка нравится Шерлоку, но это не то, что у них есть общего с Майкрофтом. Из общего у них кровь, и еще интеллект. У них достаточно общих черт, чтобы знать друг друга лучше, чем большинство людей, но все равно они остаются совершенно разными. Отличными. Они достаточно похожи, чтобы предстать единым фронтом при надобности, но недостаточно, чтобы быть по-настоящему близкими друг другу. Эвр останавливается, последняя нота зависает в пространстве незаконченной. Стоит Майкрофту задуматься, и он вспоминает пустое место, оставшееся на странице. Пространство, которое Шерлок еще ничем не заполнил. Большая часть этой последней страницы пуста. В конце наступает пауза длиной в миг, словно для того чтобы повернуть страницы к началу, а затем Эвр начинает снова. Майкрофт пытается вспомнить, до какого числа он дошел, и внезапно осознает, что перестал считать. Когда он начинает считать снова, она начинает стучать по стеклу. Одним пальцем. Решительно выстукивает себе такт. Он выпрямляется. — Не надо, — роняет Майкрофт таким тихим голосом, что его не должно быть слышно, и Эвр встает прямо, направляет взгляд вперед и безвольно опускает руки по бокам. Она смотрит прямо сквозь него остекленевшими, пустыми глазами. Он чувствует себя маленьким и теплокровным существом, кем-то, кто должен забиться в маленькую норку и ждать, пока опасность минует. Эвр снова начинает напевать. Он поворачивается и уходит. *** Никакие срочные дела не требуют его внимания. По крайней мере такие, которые отвлекли бы его от эха мелодии, что напевала Эвр. Потому он пытается вернутся в равновесие через привычное и практичное — звонит семейным адвокатам. После трех звонков и двух курьеров, документы собраны и заполнены как следует, так что он берет свое пальто и зонт — заряженный, он проверил — и отправляется на Бейкер-стрит. Входная дверь не заперта. На минуточку, в центре Лондона. Но Шерлок не опасается таких прозаичных вещей, как ограбление средь бела дня. Он вешает свое пальто на крючок и направляется наверх. Шерлок стоит у окна с ребенком на руках и наблюдает за черной машиной, припаркованной на улице. Ватсон и Лестрейд сидят в креслах, фотографии с места преступления разложены на кофейном столике. — Добрый день, Шерлок, доктор Ватсон, — он кивает каждому из них по очереди. — Грегори. Ватсон кивает в ответ. Шерлок полностью игнорирует его. Лестрейд нерешительно машет рукой и спрашивает: — Привет. Что-нибудь срочное? — Семейные дела. — Нам лучше выйти? — спрашивает Лестрейд, кивая на Ватсона. Тот, кажется, за. Наверное, фотографии его расстроили. — Над чем работаете? — спрашивает Майкрофт, вместо того чтобы сказать Ватсону остаться. — Мы пытаемся выяснить, было ли преступление вообще, — говорит Лестрейд. — Тела нет, человек пропал без вести, но это не значит, что с ним обязательно случилось что-то плохое. — Брызги крови на кухонном плинтусе наводят на мысль о нападении. Лестрейд просматривает фотографии, переходя к снимку кухни. — Ты уверен, что это кро… — Лестрейд обрывает сам себя. — Не бери в голову. Забыл, с кем говорю. Отрадно вспомнить, что жизнь за пределами Шерринфорда продолжается. Лестрейд раскрывает преступления и защищает людей, насколько это в его силах; Ватсон и Шерлок разгадывают свои маленькие головоломки и развлекают себя. Майкрофт достает документы и раскладывает их на столе. Шерлок бросает на него один взгляд, а затем подходит ближе. Розамунд почти спит на его руках, положив голову ему на плечо и прикрыв глаза. — Почему сейчас? — спрашивает Шерлок, его голос звучит мягким низким рокотом. Скоро в Шерринфорде будет семейное воссоединение. Несмотря на все их отдельные посещения, у Майкрофта есть свои сомнения. Они должны выйти оттуда целыми и невредимыми, но он очень далек от уверенности что так и будет. Надо подготовиться ко всем непредвиденным обстоятельствам. — Давно пора было, — мягко отвечает Майкрофт. Девочка открыла глаза, посмотрела на него, а потом зевнула и закрыла их обратно. — Учитывая тот риск, на который вы двое идете каждую вторую неделю, все следовало сделать давным-давно. Возможно, его брат начал делить спальню с Ватсоном всего несколько месяцев назад, но Джон Ватсон был центральной фигурой в жизни Шерлока задолго до этого. Майкрофт не хотел думать о нем как о члене семьи, но тот был им. — А теперь подпиши страницы, или я подделаю твою подпись. Шерлок закатывает глаза. — Возьми Рози. — Нет, — твердо говорит Майкрофт. — Мой костюм не подходит для того, чтобы в нем нянчиться с детьми, Шерлок. Со стороны кресел раздается приглушенное фырканье, слышно хихиканье Ватсона. Майкрофт свирепо смотрит на них обоих. — Извините, — говорит Лестрейд таким тоном, словно сам не может подавить смех. Он поворачивается к Ватсону. — Хочешь, я возьму ее? — Спасибо, — говорит Ватсон и снова хихикает. — Нянчиться! Лестрейд подходит, ловко берет Розамунду. Он усаживает ее на одном бедре, подложив одну руку под нее, а другой рукой обнимает за спинку. Его руки ничем не примечательны — широкие ладони, сильные пальцы, все пропорционально, — но Майкрофт знает, какие они нежные, как безопасно в них себя чувствуешь. Он не удивлен, что Розамунд прижимается ближе и закрывает глаза у него на груди. — С детьми мы ладим, — объясняет Лестрейд, когда Шерлок пристально смотрит на него. На его лице можно прочесть желание защитить и немного ревности. — Подпиши уже, и можешь забрать ее обратно. Хороший стимул. Шерлок без церемоний подписывает каждую бумажку, кладет ручку обратно на стол и немедленно забирает ребенка у Лестрейда. — Я это запомню, — говорит Майкрофт, многозначительно глядя на Шерлока. — Работает, только если ты не возражаешь против слюней на твоей рубашке, — отвечает Лестрейд. Майкрофт делает возмущенное лицо. — Доктор Ватсон, не могли бы вы тоже расписаться? — В качестве свидетеля? — Ватсон медленно встает с кресла. — В качестве бенефициара. — Бенефициара чего? — осторожно спрашивает Уотсон, подходя к столу. — Семейного трастового фонда, — говорит Лестрейд, а затем пожимает плечами, глядя на Майкрофта. — Финансовый мотив для убийства. Я узнал бланки. — Приступайте, — велит Майкрофт. — Это просто способ управления объединенными активами. Бенефициары получают денежные средства время от времени, по решению управляющего фондом. — Майкрофт. — тихо объясняет Шерлок. — Он попечитель фонда, он им управляет, а так же занимается инсайдерской торговлей, когда ему кажется, что оно того стоит. — Это не торговля инсайдами, а изучение фондового рынка и оценка рисков и вероятностей. — Это знание, во что следует инвестировать, потому что ты знаешь, в каких странах начнется война, — отвечает Шерлок. — Или начинаешь войну, чтобы обеспечить прибыль. — Скромная должность в правительстве, Шерлок. Незначительная. У него никогда не было столько влияния, чтобы развязать войну, и Шерлок это знает. — Хватит, — говорит Лестрейд. — Вы разбудите Рози. Ребенок даже не пошевелился. Должно быть, она привыкла к Шерлоку. — Хорошо, — говорит Майкрофт, — доктор Ватсон, вы будете бенефициаром по своему собственному праву и от имени Розамунд, пока она не достигнет совершеннолетия. Это означает дополнительный доход для вас обоих, который сохранится даже без Шерлока. Поскольку Шерлок подвергается опасности каждые две недели, предпочтительнее уладить все формальности сейчас. — О какой сумме идет речь? — спрашивает Уотсон, но он уже взял ручку, и вертит ее в руках явно готовый подписать. — Скромное семейное наследие, — говорит Майкрофт. Наклонившись вперед, Лестрейд просматривает документы и привычно находит баланс траста. У него явно было пара дел, связанных с изучением такого типа документов. — Скромное, говоришь? Скорее неприлично большое. Он стучит пальцем по странице, привлекая внимание Ватсона к чистой стоимости. Восклицание Ватсона скорее похоже на кряк лягушки. — Этого хватит, чтобы отремонтировать Масгрейв-холл, если кто-нибудь пожелал бы. Но недостаточно, чтобы сделать семью явной мишенью. — А как еще он может себе позволить так одеваться на государственную зарплату? — ехидно спрашивает Шерлок. Розамунд спит дальше. — Не я тут трачу все средства на пробирки и поездки на такси.