Старые привычки

Он плохо спит в гостиницах, всегда плохо спал. Даже попытка выспаться не имеет смысла. Ему лучше поработать так долго, как только можно, а потом беспокойно забыться на пару часов ранним утром. Он поступает как обычно, но воспоминания из Шерринфорда продолжают всплывать в его мыслях. Он вспоминает как Шерлок держал пистолет у себя под подбородком, отсчитывая мгновения до смерти. Потом был звук запуска двух пуль с транквилизатором, и Шерлок упал на пол рядом с Ватсоном. — Так неинтересно, — говорит Эвр через монитор. — Но ничего. Мы можем поиграть во что-то другое. Охранники врываются в комнату. Четверо вокруг Шерлока, четверо вокруг Ватсона и четверо вокруг Майкрофта. Один направил на него пистолет, другой открыл двери, в то время как двое других схватили его за руки и выволокли из комнаты, а его ноги скребли по полу. Он сопротивлялся, дергал ногами, но к сожалению это ничем не помогло. А потом он услышал выстрелы за спиной. Смысл сопротивляться внезапно исчез, и он пошел сам, на негнущихся ногах. Он услышал вертолет. Он надеялся, что это именно вертолет, что помощь близко, но охранники все так же держали его под руки. Они продолжали идти, как будто все шло по плану, а затем раздались еще выстрелы, уже подальше. Они приволокли его к камере Эвр, и одного удара было достаточно, чтобы он отключился. Он очнулся в той камере, раскинув руки и ноги в пародии на труп медбрата, и провел несколько часов в смятении. Его терзала мысль, что Шерлок уже мертв. Его терзала мысль что он повторит смерть медбрата — техничный, но от этого не менее болезненный конец. Он прислушивался изо всех сил, но не мог ничего услышать. Потом он кричал и орал, пока не сорвал голос, но все без толку. Когда Особая Воздушная Служба прорвалась в коридоры, были слышен только топот сапог на бетонном полу, без выстрелов. Он не понимал почему, пока его не освободили — все охранники Шерринфорда умерли. Вот причина выстрелов: их казнили огнестрельным оружием, или заставляли стать самоубийцами. Шерринфорд стал склепом. Ни одного живого охранника. Ни одного живого пленника. Единственный выживший на острове был он сам. Как и следовало ожидать, он был малость не в себе, когда ему попробовали сообщить что Шерлок жив. Они сообщили что действия координирует инспектор из Лондона, и Майкрофт велел дать ему поговорить с ним. Услышав, что это Лестрейд, он испытал облегчение — это был кто-то, кто знал Шерлока, кому он был не безразличен. Он понимал недоверие и нетерпение Майкрофта, и мог успокоить его, сообщив правду. Он мог сказать: «Да, с Шерлоком все в порядке. Как и с Джоном. Мы отправляем их в Бартс, чтобы за ними понаблюдали пока анализы на токсины не придут отрицательными», — и именно это иметь в виду. Он мог сказать: «С Шерлоком все будет хорошо. Он делал себе и похуже, будучи под кайфом», — и развеять опасения Майкрофта. Это воспоминания из тех, что он старается игнорировать. Он не хочет это помнить. Он предпочел бы работать всю ночь, поглощая слишком много кофеина, чем лежать в одиночестве в незнакомой комнате, вспоминая страх боли и смерти, а потом реальность: его просто оставили позади и забыли. *** В Женеве все идет неплохо. Не так быстро, как он надеялся, но более гладко, чем он ожидал, поэтому он возвращается в Лондон в воскресенье утром. В воздухе чувствуются первые веяния весны, так что он приглашает Лестрейда в Гайд-парк на обед. — Как все прошло? — интересуется Лестрейд, не вдаваясь в детали. Учитывая природное любопытство Лестрейда отточенное годами полицейских допросов и расследований, это свидетельствует о замечательной сдержанности с его стороны. — Очень неплохо, — отвечает Майкрофт. Он спал меньше чем обычно, но не из-за работы. Он все думал про Шерлока и Эвр, о том как ему подготовиться для неизбежной встречи. — Выше моего уровня? — Скучно, — Майкрофт отмахивается от этой темы. — Офисная политика или международная политика по-прежнему сводится к собственным целям, что преследуют множество людей. Это понятно, но никак не способствует продвижению диалога. — А мы потратили три дня на изучение материалов дела перед аудитом на следующей неделе. Кто бы мог подумать, что взрослая жизнь такая скучная? Разговор плавно переходит на детские мечты. Лестрейд признается, что не хотел быть полицейским («Я хотел быть рок-звездой», — признается он, лучезарно улыбаясь). Майкрофт не может припомнить, чтобы хотел быть кем-то определенным; он хотел быть взрослым, он хотел все контролировать и он хотел обезопасить Шерлока. Можно считать, что он добился своих целей. Он не говорит об этом, зато рассказывает Лестрейду о пиратской шляпе Шерлока, о том как брал уроки фехтования, а Шерлок отказался на том основании, что пираты не фехтуют. Шерлок настаивал, что битва на мечах больше соответствует истории. *** Он не обсуждает с Лестрейдом посещения Эвр. Если бы он об этом заговорил, то пришлось бы упомянуть и настойчивость Шерлока, и то что для достижения некоторых целей приходится делать то, чего обычно люди избегают. И Лестрейд был бы на его стороне. Он сказал бы, что жертв нельзя принуждать встречаться с обидчиком, а если они и согласны, то нужно обеспечить им поддержку. Мысль все рассказать кому-то, чьи убеждения совпадают с симпатией к нему, так и остается мечтой. Было бы неплохо иметь в своем окружении хоть одного человека, который не обвинял бы по умолчанию Майкрофта в сложившейся ситуации, кто не считал бы, что это непоправимо его вина. Но сочувствие — недостаточно хороший мотив привлечь Лестрейда. Возможные последствия легко просчитать. Лестрейд предложит поддержку, он предложит пойти с ним, если визит останется в силе. В послужном списке Лестрейда нет ничего подозрительного, так что допуск можно организовать. Но Майкрофт не станет тем, кто привлечет внимание сестры к Лестрейду. Она пока молчит, но она виделась лишь с семьей. Он не может быть уверен, что она продолжит хранить молчание когда получит доступ к постороннему, более уязвимому для ее личного стиля манипулирования. Если он откажется от свидания, Лестрейд может вступиться за него. Майкрофт слишком живо может себе представить, как тот спорит с Шерлоком, встает на его защиту как какой-нибудь средневековый рыцарь. Шерлок, конечно, найдет это абсурдным. Майкрофту не нужна защита; другим нужна защита от Майкрофта. Хотя действия Лестрейда могут быть лестными, в конечном итоге они ничего не дадут. Поэтому он сообщает леди Смоллвуд, что ему потребуется разрешение на личный визит. Получив доступ, он выбирает день и время. Суеверие это или нет, но в этот день он надевает новый костюм: тёмно-серый в полоску, к нему светло-серый галстук и белый платок в нагрудном кармане. Маловероятно, что новая одежда много скроет от Эвр, но все же. Он спокойно выходит из вертолета. Идёт через те коридоры уверенными шагами. Он заходит в ее помещение, внимательно осматривается, чтобы убедиться что стекло на месте, а затем встает перед стеклом. Дверь за ним закрывается. Он выдвигает вперед руку с зонтом, опирается на него, а потом поднимает взгляд чтобы встретиться с ней глазами. Она просто сидит на своей кровати, не фокусируя ни на чем взгляд. Он начинает считать обратно от ста. Он позволит себе моргать каждые пять секунд, не чаще. Майкрофт наблюдает как она смотрит на стены, словно видит больше чем просто белую краску. Она встает и медленно бродит по комнате из стороны в сторону, потом возвращается на середину. Встает напротив него, повторяя его позу: плечи отведены назад, ноги расставлены, колени сомкнуты. Но ее руки свободно свисают по бокам, в то время как его руки крепко сжимают ручку зонта, настолько крепко, что видны белые костяшки пальцев. Он ничего не говорит, он думает о цифрах. Она молчит. Просто смотрит. Ее глаза напоминают мокрые камешки, которые запускают по глади озера. Ничего, что выглядело бы угрожающе. Она просто человек. Женщина в простой белой рубашке с темными распущенными волосами. Она дышит, видит, кровь у нее бежит по венам как и у всех людей. Она не монстр из ночных кошмаров. Его страх кажется незрелым и совершенно бесполезным, но ладони у него мокрые, а сердцебиение учащенное. Инстинкты говорят ему спасаться, бежать и прятаться. Но инстинкты можно побороть. Страх полезен для выживания, как инструмент распознавания возможных последствий; не следует давать страху победить логику. Так что он стоит и смотрит на нее. Он думает про цифры и игнорирует свое сердцебиение, не обращает внимания на свербящее желание проверить, заряжен ли зонт. Он сосредотачивается на этих цифрах, считая до трехсот, до ста. Она начинает моргать одновременно с ним. Он продолжает считать. Когда он достигает пятнадцати, она поднимает руки ладонями к нему. Ее пальцы длинные и узкие, как у Шерлока. Как и у него. Когда он доходит до десяти, она сгибает большой палец. Еще один палец — девять. Восемь. Она молча отсчитывает вместе с ним, ее пальцы двигаются в точном ритме. И он чувствует себя предсказуемым, словно все его мысли выставили на всеобщее обозрение. Он выпрямляет спину когда доходит до нуля, цепляет зонт на руку и идет к выходу. *** Он не звонит Лестрейду в ту же секунду, как встает на лондонскую землю (по крайней мере, метафорически. Потому что буквально у него под ногами бетон), а ждёт пока окажется в своей машине. — Привет, — говорит Лестрейд на фоне воя сирен и порывов ветра. Ещё можно разобрать какие-то разговоры. Явно выехал на очередное место преступления. — Я не хочу мешать, — говорит Майкрофт. — Ничего важного. — Мы в полном разгаре. Я перезвоню тебе, хорошо? — Когда будет время, — настаивает Майкрофт. — Это действительно может подождать. ***