Ни о чём не жалеть

Чонгук сумел справиться с собой и вечером почти не думал о Тэхёне. Только в пределах того, о чём заходила речь: он невероятно талантлив, красив и знает его имя. Знает и помнит. Чонгук не верил, что Тэхён его забыл. Даже если в жизни Кима таких, как он — влюблённых мальчишек, — были десятки, Тэхён не может его забыть так быстро. Эта встреча что-то значила и для него, непременно значила. Больше никто не упоминал ни Тэхёна, ни скрипку, ни музыку. Чимин принял это табу без лишних вопросов, и Чонгук был ему благодарен, надеясь, что так будет и дальше. Пока он сам не решит поделиться. Но, когда их дружбе стукнул месяц, Чимин, выглядя виновато, позвал Чонгука к себе. И, хоть это был не первый визит к нему домой, Чон сразу понял, что этот раз отличается от предыдущих. И это связано с Тэхёном. Необходимость нарушить табу была единственным объяснением того, что Пак молчит почти столько же, сколько его собеседник, лишь изредка бросая какие-нибудь случайные фразы и факты, у которых не могло быть продолжения. — Ты… — начал Чимин, когда они, поужинав, сидели в его комнате. Чонгук почесал псу Пака за ухом, словно он кот, и поднял на друга глаза. Тот выглядел отчаянно, но решительно. — Следишь за его творчеством? Чонгук коротко мотнул головой. Не следит и ни за что не изменит это правило, несмотря на то, как сильно ему иногда хотелось послушать его музыку, посмотреть видео с ним или просто полистать какие-нибудь фотографии, отгоняя детскую мысль о том, что так прекрасно может быть только божество. Даже курильщик, бросающий курить, делает это постепенно, уменьшая количество сигарет или заменяя их чем-нибудь, а Чонгук избавился от Тэхёна сразу, наказывая себя за эту привязанность и веря, что страдания закаляют, а не разрушают. — Ну и правильно, — согласился Пак, неловко постукивая по колену пальцами. — Если у вас была какая-то история, лучший вариант — оставить её в прошлом. С глаз долой и всё такое. Он помолчал. Сначала как будто хотел договорить, но потом стал показывать какие-то видео, неудачно шутил и много-много говорил. А затем, резко замолкнув, нажал на паузу очередное видео, призванное развеселить, и схватил Чона за плечо. — Не могу молчать. Не знаю, насколько вообще тебе это нужно и важно, но блин… — он посмотрел на Чонгука, который после того первого, случайного, упоминания Кима стал ещё мрачнее обычного, и открыл из закладок статью. — Я стал тогда искать, что за перец этот Ким Тэхён, а потом контекстная реклама стала вылезать, и вот смотри, — кивнул на экран Чимин. — Наверно, всё это не серьёзно, но всё-таки… Вдруг правда? Лучше узнаешь со мной, чем этот мудень припрётся в Сеул и всё это навалится на тебя разом. Следивший взглядом за манипуляциями Чимина Чонгук немедленно отвёл взгляд, уловив знакомое имя, и теперь смотрел в стол. Ему не нужно ничего знать. Интересно, жизненно необходимо увидеть лицо Тэхёна, посмотреть, изменился ли он за те полгода, что они не виделись, но это откроет старую рану, которая… Нет, не начала затягиваться. Которая хотя бы перестала расти. — Ладно, знаешь, ты прав, на кой-чёрт тебе это надо, — взволнованно проговорил Чимин, потянув руку к мышке, чтобы закрыть вкладку с неизвестной информацией о Тэхёне, которая, вероятно, уничтожит Чонгука. Даже Пак это понимал. А Чон понимал, что его уничтожает одно существование Кима — разве может стать хуже? — Оставь, — взволнованно попросил он. И молчание, которым он общался со всеми, добавило: «Просто дай мне немного времени. Ещё немного, мне не хватило этих месяцев». Но, чем дольше Чонгук сидел, тем яснее становилось, что времени ему никогда не хватит. Страх поглощал, накидывал варианты — один хуже другого. Тэхён женится, у него будет ребёнок, он болен, умирает, попал в аварию, уже умер. Нет, жив, ведь Чимин говорил, что он может вернуться в Сеул и что-то там навалится. Резко подняв голову, Чон присмотрелся к тексту. Мутная пелена перед глазами рассеивалась только на имени Тэхёна и не давала увидеть больше ничего. Он взволнованно проморгался и сел прямее. «Знаменитый корейский скрипач сводит с ума лондонский бомонд». Ничего нового. Тэхён красив, а ещё он — редкое явление для Европы с её помешательством на восточных диковинках. Мистер Ким для них — эта самая диковинка. Чон пробежался взглядом по тексту. Боялся вчитываться, снова окунаться в мир Тэхёна, но торопился быстрее узнать, о чём Чимин решил его предупредить. Приехал, блистает (не то что он), привлекает внимание, выступает, женитс… Что?.. Машинально мотнув головой, Чон нахмурился. Должно быть ему показалось. Он возвращается к началу абзаца и внимательно читает заново, каждое слово. «Но не только женщины страдают из-за красоты Тэхёна: сам он оказался в сетях одной из поклонниц его таланта, имя которой тщательно скрывается. Как и тот факт, что пара собирается пожениться». Написано отвратительно — так, как обычно пишут в жёлтых изданиях, не проверяющих достоверность информации даже поверхностно, но это ничего не значит. Потому что сразу под этим предложением — фотография. А потом ещё одна. И у Чонгука темнеет перед глазами. — Да я же говорю тебе, наверно, сплетня… — нервно говорит Чимин, пытаясь обнять. — Я зря рассказал, да? Боже, прости! Давай обнимемся, а? Я сам так переволновался! Но Чонгук не даётся. Снова утыкается в экран и перечитывает всю статью с начала. Мистер Ким встретил «свою спутницу жизни» на благотворительном концерте, страсть вспыхнула… Дочитать мужества не хватает, и Чон снова отводит взгляд, не слушая бурчание Чимина на фоне. В ту секунду Чон чувствует себя безумным фанатом, влюблённым так самозабвенно, что это граничит со здравым смыслом. Но это пугает меньше, чем то, что Тэхён кого-то себе нашёл. Всё-таки дочитывая, Чон открывает поисковик и ищет другие материалы о возможном браке Тэхёна. Рядом всё ещё что-то бормочет Чимин, пытаясь успокоить то ли его, то ли себя, но Чонгуку не до него. Мелькает ещё пара статей с броскими названиями, но никакой новой информации в них нет. Пересказ одного и того же. Европейка («знаменитого скрипача тянет на зарубежных дам»), младше, на сколько не указано, но, судя по фотографиям, лет на десять. Чимин всё ещё мечется и что-то говорит, когда Чонгук, закрывая последнюю вкладку с Кимом, тяжело вздыхает. Ищет для себя слова утешения, вроде «Это должно было случиться». Но не слышит ничего. И не верит в эти глупости, потому что «должно» — слово безысходности, которое люди используют, когда надежды нет. Чонгук достаёт телефон, смотрит на время. Разница с Лондоном девять часов. Значит, у Тэхёна сейчас полдень. Наверно, он обедает. Наверно, не один. Чон вспоминает про Чимина, который, оставив попытки достучаться до него, сидит, пустым взглядом уставившись перед собой. Надо что-то сказать ему. Поблагодарить? Или проклясть? Проще и спокойнее промолчать, и Чонгук молчит. И теперь молчать хочется как никогда сильно. Потому что слова не способны передать, как сильно ему хочется потерять память и никогда не знать Тэхёна, который умудряется мучить, живя за тысячи километров от него.