Ни о чём не жалеть

До конца вечера Минхёк не подходил к Чонгуку. Гости начали расходиться, Ли демонстрировал свои актёрские способности во всей красе, улыбался всем одинаково убедительно, но не обращал внимания на Чонгука, которому понадобилось добрых полчаса, чтобы прийти в себя, заметить, что его бросили, и задуматься над тем, что произошло. Тэхён пришёл (явился!) на это не самое сенсационное мероприятие, хотя его, очевидно, никто не приглашал. Почему он выбрал именно его? Случайно или он искал Чонгука и нашёл такой странный способ с ним увидеться? Нет, с какой стати. Наверно, кто-нибудь из его знакомых посоветовал прийти к Минхёку, потому что это будет тихое, но уютное место для приятного вечера. Тэхён не любит шум и пафос, ему по душе спокойные вечеринки. А то, что там оказался Чонгук — совпадение. Ким даже, кажется, выглядел немного удивлённым, когда увидел его. Но безумная надежда, что Тэхён пришёл, как сказал Минхёк, из-за него, не отпускала разум и держала сердце в железных тисках. Видимо, Ли чувствовал, как встреча с Кимом взволновала Чонгука, и наказывал его за эти чувства, вызванные не им. Такую версию подсказало подсознание, но Чон не видел своей вины. Если бы люди могли контролировать свои эмоции, жить стало бы значительно проще, не было бы разбитых сердец, бессмысленных войн и страдающих детей. Если бы Чонгук мог сказать себе «прекрати любить его» и это помогло, он бы твердил это столько раз, сколько было бы необходимо. Но самоубеждение — он проверил это на себе — не работало в случаях с любовью. Наблюдая за Минхёком, Чонгук небрежно сравнивал его с Тэхёном. В общих пунктах, вроде внешности, манеры поведения, таланта, они сходились, но в некоторых пунктах в столбце Тэхёна был прочерк — Чонгук банально не знал, насколько Ким может быть нежным, романтичным, соблазнительным. Зато знал, каким бывает Минхёк. И это добавило ему достаточное количество баллов, чтобы сосредоточиться на нём. А Тэхён… Может, он появился в жизни Чонгука лишь на один этот вечер — ни к чему тратить время на него снова. Однажды Минхёк уже ушёл — красиво, почти по-английски, — но теперь всё было серьёзнее. Он не может просто игнорировать Чона, будто его не существует (не может же?); да и за что? За то, что у сильного Чонгука нашлось слабое место? Или за то, что его ахиллесовой пятой оказался не Минхёк? Чон представил себя на месте Ли. Если бы на вечеринке оказался Чангюн, и Минхёк так же растекался по залу, как Чонгук, Чон бы непременно кому-нибудь врезал. Минхёку за то, что он может быть не только доминантом, Чангюну за то, что он явился, себе за то, что ему настолько не всё равно. Но теперь реакция Минхёка стала немного яснее, и Чон даже смог болезненно улыбнуться, добавляя плюсам Ли ещё одну строку: он дорожит Чоном. Когда людей почти не осталось — разве что самые близкие и самые влюблённые в (талант) Минхёка, — Чонгук подошёл к нему сам. — Я думал, ты ушёл, — сказал Ли, едва Чон, стараясь не отвлекать его от изучения какой-то бумажки, встал позади него. Чон взял Минхёка за плечо и повернул к себе лицом. — Врёшь, — с слышимой обидой проговорил он. Ли был отменным лжецом, это Чонгук знал. Но обычно его ложь не распространялась на него или была настолько незаметной, мягкой и качественной, что её можно было стерпеть и простить. — Ладно, — сминая листок и кладя его в карман брюк, Минхёк сложил руки на груди. — Я надеялся, что ты ушёл, — выделяя второе слово, сказал он. Чон отпустил его, но продолжал смотреть прямо в глаза. Появление Тэхёна пробудило старую натуру, не знавшую полумер. Чонгук ненавидел и себя, и Кима за голос внутри, который никогда не приносил ему ничего хорошего, но не мог успокоить себя. — Впервые вижу тебя таким раздражённым. Усмехнувшись так, что это по-настоящему устрашило Чонгука, Минхёк слегка поднял подбородок, смотря сверху вниз. Так Ли говорил с теми, кого он хочет и может наказать. Злоба и ненависть человека с властью. Он был готов растоптать любого, кто окажется перед ним. — Впервые вижу тебя таким влюблённым, — проговорил он, тоже не боясь прямого взгляда, и Чонгук испуганно охнул. Минхёк всегда читал его пугающе хорошо, но обычно не привыкший описывать свои эмоции Чон был скорее рад возможности промолчать. Только сейчас Ли озвучил то, о чём даже сам Чонгук не хотел бы знать. — Всё не так, — оправдываясь то ли перед Минхёком, то ли перед собой, заспорил Чон. — Он для меня… — Веришь ли ты сам в то, что собираешься сказать? — перебил Минхёк. — Он просто пожал тебе руку, а ты уже готов упасть перед ним на колени. Я слишком уважаю себя, чтобы наступать на одни и те же грабли дважды. Зато мне стало понятно, что же ты искал у мен… Слушая обвинительную речь Минхёка, Чон снова мотал головой, отчётливо понимая, что с каждым словом будущее, в котором будет Ли, становится всё более прозрачным. Резко подавшись вперёд, он взял его за плечи и поцеловал. Импульс велел сделать это, чтобы смягчить и успокоить. Последнее, правда, больше было нужно самому Чонгуку, который этим жестом вернул себе землю под ногами. — У каждого есть прошлое, — сказал он, отстранившись. — Я видел твоё, а теперь ты встретился с моим. Только ты не захотел мне ничего рассказывать, а я расскажу, только не сбегай. Заглядывая за спину Чону, Минхёк помахал кому-то рукой и привычно улыбнулся. Чонгук продолжал смотреть только на него, жалея, что Ли увидел его слабость перед Тэхёном, но желая рассказать всё. Выложить всю свою историю со всеми её поворотами. Если только его согласятся выслушать. — Я устал, — вздохнул Минхёк, и Чон, опустив глаза, грустно усмехнулся. Видимо, их истории суждено повториться. И вряд ли у неё будет третий виток. Сошлись, разошлись. Всё. Но в этот раз холодность Ли была не такой уничтожающей. Он, похлопав Чонгука по плечу, задержал руку, скользнул к ключицам, провёл по ним пальцем и, сделав глубокий вдох, отошёл, отдавая последние приказания оставшемся сотрудникам. Утром Чонгук забрал Кихёна, но мысли его были далеко. Он с трудом заставил себя услышать, что Чиён просит забрать малыша до вторника, а не на один день, как бывало обычно, и даже не смог этому порадоваться. Просто пометил в голове, что Тэн, которого он собирался навестить в понедельник, пока останется без его компании. А ещё подумал, что надо будет найти, с кем оставить Кихёна, пока он будет в университете. Хорошо, что у Джин-Хо, выполнявшей роль бабушки лучше, чем Чон только мог представить, имелась небольшая армия нянь, готовых сидеть с Кихёном сутки напролёт. Он был чудесным ребёнком, не доставлявшим хлопот. А от его лучезарной улыбки и заливистого смеха таяли все. За всё это Чонгук тоже любил его, но в тот день его не радовало ничего. Тэхён ворвался в его жизнь почти так же неожиданно, как два с половиной года назад. Стихийно завоевал его сердце, влюбил в себя так, что для избавления от чувств к нему Чону пришлось оставить после себя выжженную землю, на которой с трудом пробивались свежие ростки чего-то нового. Но теперь Тэхёна встретил не тот незрелый характер, бросившийся с головой в омут его серых глаз. Чонгук витал в облаках, следя за возящимся в песке Кихёном только на инстинктах. Когда ребёнок тащил грязные руки в рот, он машинально убирал их от лица и продолжал думать о своём. Веришь ли ты сам в то, что собираешься сказать? Он собирался сказать, что Тэхён давно ничего для него не значит, но сердце не врёт. И оно без колебаний признало, что какая-то часть всё ещё принадлежит мистеру Киму. Оставшиеся, пожалуй, разделили Чимин, Тэн, родители (уже не только отец), Кихён, Минхёк… Перед последним снова стало стыдно. Чон посмотрел на телефон. Надо позвонить и что-то сделать. Извиниться, снова оправдаться? Он положил его обратно в карман, снова достал, погладил Кихёна по голове, спрятал телефон, вытер ребёнку лоб салфеткой и всё-таки набрал номер. По памяти, хотя вполне мог бы воспользоваться списком контактов. Он специально не стал удалять его номер — чтобы доказать себе, что имя «Ким Тэхён» не вызывает трепета. Но оно вызывало, вызывает и будет вызывать, каким бы сильным он себя ни сделал. Первая любовь не забывается. Гудки прекратились, но и Чонгук, и Тэхён молчали. Десять секунд, двадцать, тридцать, минута, две. Кихён переполз к другому краю песочницы, и Чон пересел на бортик ближе к нему. Опять машинально. Хотелось сказать и спросить очень много всего, но тот человек, который мог задавать неудобные вопросы с неприятными ответами, остался в прошлом. Кихён снова сделал что-то, что требовало родительского вмешательства, но Чонгук не смог осознать своё движение, застряв в том моменте, когда Тэхён был где-то рядом, но так же, как и он, молчал, не имея слов, которые можно было бы произнести. Чонгук поморщился. Больно. Невыносимо больно. И голова кружится. Он положил руку на грудь и сжал ткань водолазки в пальцах. Вот бы так же сжать сердце — чтобы оно перестало так невыносимо биться. Любознательный Кихён, не давая потеряться в этой секунде, потянул к Чонгуку ручки и громко хихикнул, перетягивая внимание на себя. И Чон словно очнулся. Все иначе. Новый Чонгук не давал никаких обещаний и никому ничего не должен. Только маленькому лучику перед собой — лишь он имеет значение. Чонгук начнёт — хочет начать — историю с Тэхёном заново. Пускай в ней будет только дружба. Два года жизни без Кима, Кихён, Минхёк, покупка Тэна — всё это научило его жить. Чон не просто стал старше — он обзавёлся тоской, принёсшей мудрость, которой не хватало раньше. — Встретимся?