«Как себя чувствуешь, Изуку? Есть успехи в ходьбе? Все получается?» — интересуется Инко после того, как узнала, что сын начинает осваивать протезы.
Он выбрал самые простые и удобные из всех предложенных. Хотя одна ученица, насколько запомнил ее имя Изуку — Мэй, предлагала довольно много: говорила, что сама что-то придумает, что добавит дополнительные функции, каких точно не будет у настоящих ног. Но это знатно напугало Мидорию, и он, краснея от неловкости, все же отказался. Это было слишком сомнительным предложением. На фоне него даже идея Всемогущего выглядела вполне реалистично и надежно. А еще ему несказанно повезло, что уцелел коленный сустав и чашечка. Это значительно облегчало освоение металлических замен ног: сгибать и разгибать у него получалось прекрасно. Оставалось лишь привыкнуть к протезам, научиться распределять вес и перестать шататься. Это было похоже на то, словно он заново учился ходить. Хотя, по сути, так и было.«Все хорошо, мам. У меня все получается. Спасибо за заботу» — пишет в ответ он и улыбается.
На самом деле учиться ходить было сложнее, чем он думал. Когда Изуку первый раз встал на протезах, при этом крепко держась за поручни, то чуть не упал — ослабевшие руки перестали держать тело. «Все в порядке?» — спросила тогда подбежавшая медсестра, на что он только и смог кивнуть. От такого было ужасно неловко и стыдно. Он не может даже просто стоять на ногах. «Какой позор» — в мыслях кричал он, хоть и понимал, что с первого раза в любом случае не побежит по коридорам, крича и радуясь, с остервенением пиная перед собой несчастную инвалидную коляску. Он сам поднимался с пола, не обращая внимания на протянутую руку девушки и пытался снова и снова сделать хоть шаг с помощью этих железяк. Как же они его бесили в первые два дня! Мидория даже начинал думать, что кататься на инвалидной коляске не так-то и плохо. Но постепенно голова остывала, гнев на себя и противные протезы проходил, и он снова вставал с кушетки, брался за поручни и пытался хоть раз сделать несколько шагов, при этом не упав. Где-то день на четвёртый Изуку, наконец, сделал свои первые шаги самостоятельно, как бы смехотворно оно не звучало. «Как дитя малое, блин» — пряча горящие от неловкости щеки в ладонях, думал Изуку. Уже через неделю он мог сравнительно хорошо ходить, о чем оповестил медсестру на посту. Она часто спрашивала его о самочувствии, всегда улыбалась и подбадривала. Мидория был весьма благодарен ей за поддержку и в качестве благодарности иногда рассказывал что-нибудь о себе, когда на посту никого не было. Ему не хотелось, чтобы кто-то знал о нем то, чего он не хочет говорить во всеуслышание. Она мало говорила, не перебивала и красиво улыбалась. Изуку это нравилось. Он представлял, что сидит не в больнице на посту, а дома на кухне, что перед ним сидит не медсестра, а мама, и улыбается. От этого становилось легче. Угнетающие мысли и переживания отходили на второй план, позволяя спокойно заснуть. Иногда девушка сама что-то рассказывала из своей жизни, а Изуку слушал. Узнавать чью-то историю было интересно. Еще интересней было тогда, когда он, уверенный, что может уже нормально ходить, попытался не то что пройти, пробежать по небольшому залу. Мало того, что поручнями воспользоваться не захотел, так еще и, падая, унес за собой несколько матов и обручи — неудачно схватился, чтобы не потерять равновесия. А потом его почти в прямом смысле слова откапывали из-под матов и свалившихся сверху обручей. Более того, его пришлось самостоятельно поднимать и нести на кушетку, потому что столь ревностный к выздоровлению и возвращению к прежней жизни пациент ударился об угол стола головой и неплохо приложился о педаль тренажера, так удачно стоящего рядом. Итак, временно потеряв всякую ориентацию в пространстве, он пролежал все оставшееся время на кушетке, обдумывая случившееся. Потом он, конечно, рассказал об этом той самой медсестре, а та, смеясь, добавила, что никогда еще не видела таких усердных и самонадеянных пациентов. После того дня он начал отсчитывать время до своей выписки — оставалась еще неделя. За все то время, что прошло с момента встречи с одноклассниками, он потихоньку начал говорить: сначала односложно отвечал медсестрам (и только с одной говорил, как с мамой или Всемогущим, постоянно ожидая ее смен) и врачам, но психиатру по-прежнему не хотел ничего рассказывать. Если быть точнее, то упорно не хотел делиться своими переживаниями и мыслями по поводу того дня и его последствий. А на остальные темы, вроде самочувствия, плохо ли спалось и прочее, отвечал нормально. Несмотря на это, оба врача заметили значительное улучшение состояния пациента, и из расписания дня наконец исчез пункт «беседы с психиатром». В палату положили еще несколько человек, с которыми нехотя познакомился Изуку. Он по-прежнему не особо стремился общаться со всеми, но с матерью и Всемогущим виделся раз в несколько дней. Тошинори не торопился назвать имя того, кого выбрал преемником. В том, что он уже нашел ученика, Мидория не сомневался. Наверняка до того, как он встретил Изуку, у него уже был кто-то на примете. И Мидория с нетерпением ждал встречи с ним. По его догадкам, это должен был быть какой-нибудь старшеклассник или даже выпускник ЮЭй. Все же это весьма престижная школа, найти там кого-то, кто смог бы заменить Яги, должно быть, не так то и сложно. Всемогущий сказал, что познакомит их после того, как Изуку выпишут из больницы. И до выписки оставалось уже всего четыре дня. Четыре дня, и он снова переступит порог дома, сможет снова войти в свою комнату, всю увешанную плакатами со Всемогущим и со множеством его статуэток. Снова сможет есть любимую домашнюю еду и слышать мамин голос каждый день. От волнительного ожидания все внутри замирало. Скоро, совсем скоро. Он уже почти самостоятельно ходит — лишь для подстраховки держится за специальные перила. Протезы выглядели, в принципе, не так-то и плохо: черные, а по форме напоминали голень. Осталось только закончить курс восстановления и все. Документы из ЮЭй Инко уже забрала, с согласия сына, конечно. Хотя он думал, что, не получи она его одобрения, все равно бы запретила там обучаться. Вечное напряжение, переживания за сына и так далее. Он ее прекрасно понимал. И вместе с тем думал над своими дальнейшими действиями. Несмотря на то, что пролежал некоторое время в коме, физически он достаточно развит, а значит, на какую-нибудь простую работенку устроиться сможет. Каких только вариантов не было: официант, продавец, курьер. Но как такового образования у него не было, следовательно и принять могут не везде. Хотя ему очень хотелось найти что-нибудь такое, что могло бы помочь маме в финансовом плане. На эти рассуждения Инко лишь всплеснула руками и сказала, что если он так жаждет работать, то пусть выбирает что-то, чем заниматься будет приятно. И он снова думал, постепенно начиная бубнить под нос, чем весьма пугал медсестер. И снова пошли по кругу возможные варианты. Идея пришла в голову весьма неожиданно — флорист. По всем параметрам, в принципе, подходила: без образования взять могут, заниматься цветами достаточно интересно, людей не так много, как в обычных магазинах — прекрасный вариант. Маме он об этом не говорил, потому что ещё обдумывает как вариант. За раздумьями и последними часами лечебной физкультуры дни прошли совсем незаметно. Вот уже и выписка лежит на тумбочке, и вещи собранные уже стоят у входа — осталось только маму с работы дождаться. Постельное белье на кровати только что поменяла санитарка, которая едва скрывала улыбку, глядя на Изуку. Смог. Восстановился. Ходит. Наконец в палату заглядывает полненькая женщина, чьи зеленые волосы и счастливую улыбку знают все медработники этого отделения. — Изуку, пойдем, — зовет она задумавшегося сына. Тот резко поднимает голову и первым делом обнимает мать. Женщина ненадолго забегает в кабинет к врачу, а после выходит оттуда еще с какими-то бумагами. «Наверное, там перечень рекомендуемых лекарств и упражнений» — думает он, потому что врач говорил — дома он какое-то время продолжит принимать таблетки. Мидория подхватывает свою сумку с вещами, аккуратно сложив туда бумаги, и вместе с Инко идет к выходу. Знакомая инвалидная коляска стоит в стороне, возле санитарной комнаты, и выглядит даже как-то одиноко. Буквально неделю назад он сидел в ней и не хотел ничего делать, а все порывы и старания казались напрасными, пустой тратой сил и времени. Но теперь все по-другому. Теперь все хорошо. Такси мягко останавливается у серого многоэтажного здания. Перекинув сумку через плечо — чтобы руки были свободными — он берет пакеты с продуктами и выходит из машины. Улыбка не сползает с лица уже как час. Сейчас, вот прямо сейчас он переступит снова порог родной квартиры, мама пойдет на кухню готовить, а он сможет посидеть, наконец, не среди всего идеально-белого. Квартира встречает приятной прохладой — на улице то еще пекло, даже в машине с кондиционерами было жарко. Приглушенно стучит по полу протез, но Изуку не обращает на это внимания. Он относит пакеты на кухню, а сам вместе с вещами уходит к себе, оставляя дверь открытой. Надо разобрать вещи, а вместе с тем и привести комнату в более приличный вид: хорошо так прогенералить и уменьшить число плакатов и фигурок на стенах и полках. Не сказать, что он совсем больше не признает и не любит Всемогущего. Просто как-то резко прошел тот детский фанатизм, осталось лишь глубокое уважение и любовь, как к герою и бывшему сенсею. Про следующего преемника тот, кстати, все же проговорился. Им оказался Мирио Тогата, третьегодка из Юэй. От Тошинори удалось узнать и то, каким квирком владеет этот Тогата, и у кого проходил стажировку последний раз, но самому Изуку все равно хотелось расспросить о многом парня лично. Какие слабости у причуды, как проходят стажировки у Ночного глаза и еще много чего. Но пока что уборка, ужин и отдых. А завтра в обед он уже встретится с Символом мира и его учеником. Аккуратно сложенные плакаты ложатся в коробку, сверху на них ставятся несколько фигурок. Мидория медленно вытирает пыль с освободившихся полок и стола, складывает в ту же коробку только начатые тетради, а учебники ставит ровной стопкой к стене у входа. Их надо будет отнести в библиотеку. Завтра, после того, как увидится с героем. На протертом столе остается одна лишь фигурка Всемогущего — самая любимая. На стене больше нет плакатов. Остался только календарь с различными фотографиями Тошинори. Изуку аккуратно разбирает вещи по полочкам, и его взгляд случайно падает на лежащие рядом гантели. Как забавно: всего чуть больше месяца назад он их из рук не выпускал, а теперь они лежат на полу без дела. Парень вздыхает и кладет футболки на место. Конечно, он будет периодически заниматься и тренироваться, просто так он сидеть точно не станет. — Изуку, ужин готов, — кричит с кухни Инко. Голос матери отвлекает от мыслей и дел. Он уже закончил разбирать вещи и теперь протирает окна. — Иду, мам, — кричит он в ответ, последний раз вытирая чистящий раствор со стекла. Выходя, он окидывает взглядом комнату. Не сказать, что она прям сильно преобразилась, но теперь уже не пестрит плакатами, картинками и фото Всемогущего. Везде порядок, пыли больше нет. Красота. По квартире витает запах чего-то очень вкусного. «Кацудон» — про себя отмечает Изуку. — Твой любимый, — говорит женщина и ставит тарелки на стол. Они садятся и, пожелав друг другу приятного аппетита, принимаются за еду. Как же он по такому скучал. Ужинать вне больничных стен просто прекрасно — нет рядом никаких других пациентов, нет тех маленьких бумажных свертков с таблетками — только любимая еда и зеленый чай с печеньем. Остаток вечера он помогает матери с уборкой на кухне. Отправляет ее спать, а сам протирает столы, моет тарелки и еще раз наливает себе чая. Уже начинает темнеть, мама спокойно спит в соседней комнате, а он так и сидит на стуле у окна. Внизу уже загораются фонари, фары машин выглядят, как чьи-то маленькие глазки в сгущающейся темноте. Спать почти не хочется — в больнице, кажется, выспался на учебный год вперед. Но, вспомнив о планах на завтра, Изуку все же встает со стула и ополаскивает кружку. Попутно смотрит на часы и отмечает про себя, что времени уже достаточно много. Чтобы нормально выглядеть завтра, стоит лечь сейчас. Не хотелось бы знакомиться с Мирио невыспавшимся, с кругами под глазами и хриплым голосом. Наутро нельзя было сказать, что Изуку отлично выспался. Он ворочался всю ночь, переживал, готовил речь, проговаривая ее шепотом, сбивался и начинал заново. А потом усталость наконец взяла вверх, и он уснул. А проснулся сам. До будильника. В несчастные шесть утра, учитывая то, что должен был вообще-то в семь тридцать. На умывание и утренний чай не ушло и половины запланированного времени. Шесть двадцать, и он уже снова не знает, чем заняться. Взгляд падает на гантели. Решение тоже откуда-то падает, больно ударяя по голове. Можно ведь сходить на стадион школы, которая совсем не далеко отсюда, и сделать пробежку вместе с некоторыми упражнениями, которые он делал на лечебной физкультуре в больнице. Ага, а потом приготовить завтрак, отправить маму на работу, собраться самому и наконец пойти. «Отлично» — внутренний Изуку радостно прыгает на месте от нетерпения. Мидория берет небольшую спортивную сумку и кладет туда некоторые нужные вещи, перед выходом бросая туда еще и бутылку воды. Без двадцати семь. Как и ожидалось, в такую рань никого на стадионе нет. Изуку надевает наушники и включает музыку на плеере, начиная легко бежать. Один круг, второй, третий… После он делает привычные упражнения, недолго сидит на лавочке, просматривая новостную ленту, и возвращается домой. Уже подходя к дому он замечает уведомление. Он мельком глядит на отправителя сообщения и понимает, что никого с таким номером не знает. Обычно он сразу обозначает, чей номер он добавил в телефон. «Ошиблись?» — мысленно рассуждает он, но сразу же отметает эту мысль после того, как читает текст сообщения. Дверь с мягким хлопком закрывается, обувь возвращается на свое место, и Изуку, наконец, может ответить. Заходит в диалог, но несколько минут не может ничего напечатать — продумывает варианты ответа, как всегда рассуждая вслух — только сейчас шепотом.Сообщение от: ***********: «Привет, Изуку. Надеюсь, я тебя не разбудила таким ранним сообщением. Напиши, как сможешь»
Он в недоумении. Пишет девушка, и кому? Ему! Кто это вообще такая? Они где-то встречались? Знакомы? На секунду проскальзывает мысль, что это Очако. Но он тут же вспоминает: ее номер у него записан в телефонной книге.Сообщение к ***********: «Эм, привет. Все в порядке, но позволь поинтересоваться: ты кто? Мы виделись?»
Ничего лучше он придумать не может и, чтобы не тратить время на пустое ожидание ответа, идет в душ. Прохладная вода приятно остужает разогретое после небольшой тренировки тело. Стараясь не загружать себя лишними мыслями и переживаниями, Изуку быстро ополаскивается и выходит из ванной. Проходя к себе в комнату, забирает с полки в коридоре телефон и замечает новое уведомление. Уже ответила.«Это Асуи Тсую. Не против, если я буду тебе писать?»
Прочитав знакомое имя, успокаивается и как-то смущается. Помимо Урараки он ни с кем из девушек не переписывался. И такое внимание немного вгоняет в краску. Тем не менее, сейчас надо приготовить завтрак, потому он кладет телефон в карман шорт и идет на кухню. Протез больше не стучит по полу — надел тапки, чтобы шума было меньше. Он ставит на плиту сковороду, предварительно включив ту, и кидает несколько яиц в глубокую тарелку. Так, добавить немного соли, молока, хорошо перемешать. Кинуть натертого сыра, а после все вместе на уже горячую сковороду. Отлично. Мидория накрывает крышкой шипящее жерло вулкана, чтобы не прилетело на руку каплей лавы. Больно ведь будет. Ставит кипятиться чайник и, услышав звук открывающейся двери маминой комнаты, кричит: — Доброе утро, мам. — Доброе, Изуку, — женщина проходит на кухню. — Скоро уже будет готово, — оповещает он. Телефон в кармане издал непонятный писк — пришло ещё сообщение. Он немного отходит от плиты и смотрит в телефон. Как и ожидалось, сообщение снова от Асуи.«Как ты после выписки? Пойдешь куда-то учиться или оставил эту идею?»
Ему весьма непривычно, что кто-то, кроме мамы интересуется его планами. Инко, заметив, что сын кому-то пишет, решает спросить: — Всемогущий пишет? — получив отрицательный ответ, она удивленно смотрит на сына, — Ты все-таки продолжил общаться с одноклассниками? — Не совсем, мам. Одноклассница. Женщина лукаво улыбается, и до Изуку поздно доходит, о чем думает мать. — Нет, мам. Это не то. Мы не того, в смысле… — ему жутко неловко, лицо почти полностью покраснело, — Мы просто бывшие одноклассники. — Хорошо, хорошо, — смеется Инко. Какой же он забавный, когда смущается. Изуку с ужасом понимает, что омлет начинает пригорать, и накладывает понемногу в две тарелки, убирая сковороду с плиты. — Итадакимас, — быстро произносит он и принимается за еду. На десять утра у него что-то вроде собеседования. Ещё находясь в больнице, он просматривал списки вакансий, звонил, уточная и спрашивал детали. В одну цветочную фирму его согласились взять на постоянной основе. Все, что ему рекомендовали прочитать по растениям и уходу, он прочитал еще в больнице. Иногда что-то конспектировал в тетради. А теперь пришло время рассказать все, что он успел узнать, и если все пойдет хорошо, то уже завтра он выйдет работать, правда, в качестве помощника, но всё же. Девять тридцать. Дверь квартиры закрывается на ключ, а Изуку уже бежит вниз по лестнице. На улице начинает припекать. Опять будет жара. В без пяти минут десять раздается стук в дверь, и с разрешения войти в кабинет проходит Мидория. Немного страшно, но он уверяет себя, что сможет. Что он, зря читал и записывал, что ли? Проходит меньше двадцати минут, и двери снова открываются. Широко улыбаясь, оттуда выходит Изуку. Приняли. Смог. Настроение теперь не просто хорошее — замечательное. Через полтора часа встреча со Всемогущим. Провести время до этого момента он решает в парке. Там должно быть еще прохладно, да и тени деревьев немного спасут от солнца. День, в общем, проходит весьма хорошо: знакомство с Тогатой прошло просто прекрасно. Еще одна страница в тетради была быстро заполнена информацией о квирке нового будущего героя. Мидория не переставал поражаться его причуде. С такой можно было много чего провернуть, правда, и побочных эффектов, и недочетов тоже хватало. А еще было весьма забавно наблюдать за его лицом, когда Изуку попросил съесть его волос. Всемогущему пришлось самому все рассказать, чтобы бедного Изуку не приняли за двинутого. Символ Мира вскоре покинул их, а парни еще немного пообщались, обсуждая квирки героев, тренировки, ошибки. Домой вернулся он уже ближе к пяти вечера. Рассказывает маме о том, что уже завтра он отправляется на работу пока что в качестве помощника, а после идет спать. Как все хорошо. Слишком. Работа ничуть не утруждает его, даже наоборот. Упаковывать цветы очень интересно и круто, а в небольшой комнатке, где хранятся и растут растения, прохладно и пахнет свежестью. За пару месяцев Изуку приловчился собирать букеты и довольно неплохо украшал их. Семпай — невысокая девушка — уже начинала его хвалить и даже доверяла поливку и уход за некоторыми особо важными цветами. Ей на вид было около двадцати шести, рыжие волосы были достаточно длинными, потому часто заплетались в нетугую косу, чтобы не мешались во время работы. Ростом чуть ниже самого Изуку, носила линзы и красиво улыбалась посетителям. Не только им, конечно, но заглядывающегося на нее Мидорию гоняла. Один только взгляд, и Изуку бежал работать дальше: принести удобрения, выгрузить привезенные мешки с землей или помочь в выборе посетителю. На самом деле он и не думал о ней ничего такого. Тем более, в последнее время он часто гулял с Тсу после работы. Иногда она ждала конца его смены в лавке, разглядывая цветы и сувениры. Они, в принципе, могли уже называться парой, но самого Изуку все еще смущал тот факт, что он проводит с кем-то время вне работы и дома. Хотя Инко, видя, как улыбается сын, отвечая на сообщения, сама улыбалась и радовалась за Изуку. Она очень боялась, что он не сможет ни с кем общаться, пусть он восстановился и принял себя. Но теперь у него даже есть девушка, и женщина была просто счастлива. Для Изуку вечерние переписки с Тсу стали чем-то вроде обязательной традиции, а доброго утра желал тот, кто проснется раньше. Иногда это был Изуку, когда собирался рано на пробежку, иногда Тсу — когда вставала раньше на дополнительные занятия с утра. Все это окрыляло парня. Мир казался лучше, не обращать на недовольных людей становилось проще, а на работе он едва не пел. — Изу-кун, опять в облаках витаешь? — над ухом раздаётся недовольный голос семпая. — Нет, совсем нет, — быстро тараторит парень и понимает, что уже пару минут завис над каким-то цветком. — Да, вижу я. Живо за работу, балбес, — она легонько бьет его по спине, чтобы наконец сдвинулся с места, и идет ко входу. Зашел еще посетитель. Мидория берет лежащие на полу мешки с землей и несет их к огромным горшкам. Надо пересадить несколько растений, которым уже тесно в небольших горшках, но которые впоследствии должны стать декоративными деревцами. Штук пять таких к ним заказали буквально пару дней назад. Когда с пересадкой закончено, он бежит за удобрением, едва не сбив вошедшую пару. Не поднимая глаз, он извиняется и, быстро схватив нужную пятилитровую бутылку с раствором, уже собирается бежать обратно, чтобы не мешать клиентам выбирать, но вдруг резко останавливается. У входа стоит Тсу. Изуку уже собирается подойти и, как обычно, в качестве приветствия чмокнуть ее в щеку, но взгляд падает на ее сопровождающего. Какого черта… Просто что с ней рядом делает… –… Тодороки? — Мидория совсем не может ничего понять. Шото ничего не отвечает и смотри на него как-то ошарашено. — О, Изуку. Привет, — как ни в чем ни бывало здоровается с ним бывшая одноклассница. — Не ожидала встретить тебя здесь. Работаешь? На это ему хватает сил лишь кивнуть и быстро скрыться. Не ожидала здесь увидеть? Но она ведь прекрасно знает, что он работает здесь уже чуть больше двух месяцев. Тсую встречается с Шото? И при этом обманывает его? Или это Тодороки она обманывает? Или она специально притворилась, что ничего не знает, чтобы не выдать свои отношения с Изуку? Мидория рассеянно поливает недавно пересаженные растения и не может прекратить думать на эту тему. Обида больно резанула где-то внутри, но он отчаянно отгоняет ее. Асуи поступила так по какой-нибудь веской причине. Это точно не просто так. Может, ее заставили встречаться с Тодороки и она скрывает свои отношения с ним, чтобы не вызывать ревности у Шото? От внезапных переживаний во рту пересохло. Он наклоняется к стоящей рядом своей спортивной сумке и достает воду. От нескольких глотков стало легче. Неожиданно звучит знакомая мелодия, и вскоре он понимает, что ему звонят. В недоумении он смотрит на экран и видит мамин номер. Что-то случилось? Она никогда не звонила в рабочее время. Но он тут же отбрасывает все мысли и нажимает кнопку «принять». — Изуку? — голос Инко взволнован. — Да, мам, — Мидория не может объяснить почему, но сам тоже начинает переживать. — Тут Тсую пришла и просит, чтобы ты пришел. Говорит, что очень срочно. — Вот здесь он конкретно зависает, потому что Асуи здесь, в магазинчике, стоит за стеной и уж точно никак не может оказаться за несколько секунд у него дома. Он несколько секунд молчит и размышляет, не начались ли у него случайно зрительные галлюцинации. Ну он же видел ее, он слышал, как она поздоровалась с ним. Что вообще происходит? — Хорошо, мам. Я попробую отпроситься. — и кладет трубку, выбегая к семпаю. Видит удаляющихся Тсую и Шото и понимает всю абсурдность ситуации. Но решает разобраться с этим сразу, как его отпустят, поэтому подбегает к девушке и шепотом просит срочно отпустить. Обещает, что буквально через полчаса-час вернется и обязательно отработает. Нехотя она соглашается, и Изуку выбегает на улицу. Не успевает пробежать и нескольких метров, как звук взрыва заставляет его пораженно замереть на месте. Он с ужасом осознает, что столп дыма и огня виднеется где-то в районе его дома. «Лишь бы не наш. Лишь бы не задело. Пожалуйста, пусть никто не пострадает» — неизвестно к кому мысленно обращается Изуку. Выпитая вода резко отдает сильной горечью, и он недовольно морщится. Это еще что за шутки? Не оглядываясь, он бежит к своей многоэтажке, с каждым шагом осознавая, что взрыв прогремел именно в его доме. Стоящие рядом здания целы и невредимы, и лишь один дом полыхает. Его дом. Огонь, жадно облизывающий стены, выходит из окна его квартиры. Только не это. Пожалуйста, нет. У нее ведь сегодня выходной. Нет, нет, нет… Громко завывая, к зданию несутся машины скорой помощи, бегут герои, а Изуку просто стоит, запыхавшись от бега, недалеко от входа и старательно вглядывается в лица людей на носилках. Не та, не тот. Где же она? Неужели прямо на месте?.. Что вообще произошло? Где Асуи? Она же была с ней… Взгляд цепляется за каждого выходящего из дома, и, наконец, Мидория видит знакомые некогда зеленые волосы, теперь окрашенные в красный. Чьи это? Мамы или Тсу? Волосы, кажется, не слишком длинные, значит, мама. Нет. Нет. Нет! Накинутое на женщину стерильное покрывало мгновенно окрашивается в багровый. Ниже талии ничего нет. Кровь ручейком льется с носилки, а за ней несут и то, что осталось от ног. Изуку плохо. Кажется, что от всего увиденного его сейчас вырвет. Он отходит в сторону, в тень деревьев, и прикрывает ладонью рот, чтобы не закричать. Его всего трясет, неприятный, скользкий ком застрял в горле, заставляя убрать руки и дышать глубоко. В таком состоянии Мидория не сразу понимает, почему на шее чувствуется какой-то дискомфорт. Но стоит ему обернуться через плечо, как он встречается взглядом с почти бесцветными глазами. Смотрит на обветренные губы, после — на ухмылку и бледную кожу. Он пытается вспомнить, где он видел этого человека, но никак не может. — Помнишь тренировочные занятия в ЮЭсДжей? — спрашивает немного хриплый голос, и Изуку вспоминает. — Шигараки Томура, — шипит он, — это все ты? Ты это сделал? В конце он едва не кричит в голос. Потому что мама, она… Потому что больно. Очень. — Тш-ш-ш. Не советую тебе распространяться информацией о моем местонахождении, а то… — палец нежно гладит под собой кожу, — стоит мне коснуться тебя пятью пальцами и активировать способность — ты просто испаришься, превратишься в прах меньше, чем за минуту. Тебя, наверное, мучают много вопросов? Как так вышло? Почему именно ты? Где Тсу? А-ха-ха-ха, — Тенко хрипло смеется, — Эй, ненормальная. Иди сюда. К ним подходит Асуи. Изуку не может издать ни звука. Она же была у них в квартире, когда позвонила мама. Она успела убежать? Но тогда знала о взрыве? Погодите, Асуи разве не выходила из лавки буквально несколько минут назад? От непонимания того, что происходит, хочется кричать. А еще хочется припереть кого-нибудь к стенке и потребовать объяснений. Он совсем теряет дар речи, когда Тсу начинает словно растворяться и жидкостью льется на землю. Он ошарашено смотрит на того, кто только что был его одноклассницей, но видит лишь обнаженное женское тело. Мозг просто не успевает укладывать и переваривать информацию, потому на столь откровенный вид Мидория никак не реагирует. — Эй, дура. Прикройся, не у себя дома же, — звучит сзади голос Шигараки, а девушка ловит халат, быстро накидывая его себя. Надев, она подскакивает к нему. — Изуку, ты просто не представляешь, как нравишься мне, — тараторит она, улыбаясь. — Ты такой милый и доверчивый. А я всего-то купила телефон и взяла у нее немного крови… Мидория уже ничего не слушает. В голове полная каша. То есть, Тсу все это время была эта девушка? А настоящая Тсую ничего не знает ни про их отношения, ни про его работу. Если так, то он что, постоянно встречался в фальшивкой? Но как такое возможно? У нее какой-то копирующий квирк? А мама? Она же настоящая… Она правда умерла?.. — Не хочется прерывать твою напряженную мозговую деятельность, но позволь ответить на вопросы полностью. Мне так нравится видеть на твоем лице это отчаянье и растерянность. Почему именно ты? Потому что мне показалось, что у тебя все слишком хорошо. Согласись, так намного лучше? Ты потерял в один миг всё то, что считал смыслом своей жизни. И никто не смог помочь. Прям как я, какое совпадение! Ради чего тебе теперь жить, а? Всемогущий не заменит тебе отца, увы, но он герой. Очень занятой и важный человек. Ему некогда приглядывать за таким беспомощным мальцом, как ты. Куда ты теперь пойдешь? На любимую работу? А знаешь, почему вода отдавала горечью? — он на несколько секунд прерывается, заглядывая в глаза Мидории, — Там медленнодействующий яд. Забавно, правда? Хочешь жить — иди к нам, противоядие вот, — он показывает небольшой бутылек с жидкостью, — Не хочешь больше жить — так и скажи. Я тебя отпущу, и через пару часов все твои внутренние органы, включая сердце, парализует. Ну так что?.. Изуку сглатывает. Внутри все будто сжимается и отдает ноющей болью. Как наивно он полагал, что сможет вновь жить счастливо и спокойно. В груди неприятно колет, сердце будто протыкают иглами. От нарастающей боли хочется кричать, но вырываются лишь приглушенные хрипы. Кто бы сомневался, что так будет. Такой красивый цветок рано или поздно отравил бы его. Какая жалость, что он посадил его в своем саду.