Так поют о чем-то, что важнее жизни, воспоминаний, смерти, так поют, обращаясь к кому-то, кто способен одним своим взглядом обновить чужую жизнь. Милорад Павич — «Пейзаж, нарисованный чаем»
Лондон, как и многие города того времени, сложно назвать приятным и гостеприимным. Серые улицы, висящий в воздухе смрад и суровые лица всех мимо проходящих людей явно нельзя назвать тем, что хотелось бы увидеть в высоко цивилизованном городе начала девятнадцатого века. Однако девушка, приехавшая в родной город после долгого отсутствия, видит лишь знакомые улочки и чувствует дыхание ностальгии и веселых дней из детства. Казалось бы, еще вчера она, будучи неразумным ребенком, с удовольствием шлепала по лужам, но сегодня, разодетая по последней моде Парижа, юная мадемуазель направляется прямиком к Вестминстерскому дворцу. Удобная карета и общество давно знакомого друга — не самый худший вариант долгой поездки. Куда сложнее становится, когда давний знакомый начинает болтать без умолку в тот самый момент, когда самой хочется посидеть в тишине и подумать о долгожданной встрече с отцом. Помимо болтливого компаньона остроту ощущениям придает и нескончаемая тряска внутри конного экипажа. И к концу сей «фантастичной» поездки всегда спокойная и, возможно, временами отчужденная Селина Кейтлайн Буршье уже готова самолично выкинуть Кристофера Марлоу из кареты прямиком на грязную мостовую. — Мне не верится, что скоро увижу Вестминстерский дворец собственными глазами, — продолжает лепетать Кристофер, чем несказанно все больше раздражает Селин. Девушка уже жалеет о том, что взяла этого несносного и чрезмерно эмоционального начинающего певца себе в напарники. С каждым новым словом, которое слетает с губ парня, мадемуазель Буршье все ярче представляет картину их совместного провала перед многосотенной аудиторией высокопоставленных лиц. И почему-то в первую очередь Селин думает об отце, которого ей бы не хотелось подводить. — Ты не волнуешься? По тебе и не скажешь, что волнуешься, — словарный поток изрядно нервничающего юноши уж точно не собирается прекращаться. Кристофер то и дело озирается по сторонам, словно он не знает, куда посмотреть в первую очередь. Сейчас он похож на бестолкового болванчика, который бесцельно мотает головой из стороны в сторону. И в отличие от мсье Марлоу юная особа, сидящая напротив, выглядит спокойной и не по годам рассудительной. Рыжеволосая девушка, одетая в пышное темно-зеленое платье, не отрываясь смотрит в окно. Мимо нее проплывают знакомые ей пейзажи Лондона. Возможно, если бы она поднапрягла память, то смогла бы вспомнить, что за одним из поворотов расположена булочная, где продается наивкуснейший и наисвежайший хлеб во всем городе. — Ты мешаешь сосредоточиться, — только и говорит девушка. Холодный взгляд серо-зеленых глаз словно окатывает Кристофера ледяной водой. Один лишь мимолетный взгляд, после которого Селина вновь обращает свой взор на улицы за окном конного экипажа, заставляет незадачливого юношу замолчать и опустить глаза вниз, к рукам, сложенным в замок на коленях. Спустя время, карета, запряженная лошадьми, плавно останавливается возле одного из входов в Вестминстерский дворец. И одновременно с этим внутри экипажа уровень напряженности все возрастает. Кристофер теперь молчит, но его монотонно дергающаяся правая нога вот-вот доведет Селин до убийства. — Кристофер, если ты не возьмешь себя в руки, я лично куплю тебе обратный билет до Франции, — сказав это, мисс Буршье покидает салон кареты. Она провела в Лондоне первые двенадцать лет своей жизни, но никогда даже не смела надеяться, что ступит за порог Вестминстерского дворца. Пряча слегка подрагивающие руки в складках платья, Селина осматривает возвышающиеся ввысоке башни дворца. Какой бы девушка не казалась спокойной и равнодушной, внутри нее все равно царит полный хаос. Мысли в голове бегают подобно тысячам маленьких букашек, а сердце отдается в висках оглушительным набатом. — Но мы же сейчас в самом сердце Лондона, — рядом с девушкой появляется взволнованный не на шутку Кристофер. — Поверить не могу, что нам позволили выступить в этом месте, — Селина и раньше подозревала, что, предложив мсье Марлоу поехать с ней, она вкупе с хорошими вокальными данными юноши везет с собой полный до краев чемодан болтливости и клубок спутанных нервов. Мисс Буршье окидывает своего приятеля очередным равнодушным взглядом. И в нем так и читается немой вопрос: «Ты хоть иногда умеешь молчать?» — Пойдем, — вместо тысячи прочих более уместных вопросов, просто говорит девушка и направляется к открытым дверям. В предвкушении скорого выступления она даже не обращает внимания на раскидистые зеленные растения, которые, благодаря заботливым садовникам, украшают территорию вокруг Вестминстерского дворца. Если бы не столь давящее волнение, Селина бы с удовольствием провела часок-другой на открытом воздухе в самом центре сада. Но десятки мыслей не помогают ей расслабиться, а лишь сильнее загоняют в непроглядную чащу отчужденности. На подступах к небольшой лесенке их встречает высокий несколько худощавый мужчина преклонных лет. И на первый взгляд, можно было бы сказать, что он недоволен приезду очередных посетителей дворца. То ли это связано с тем, что старик все время щурится, то ли из-за густо растущих уже поседевших бровей, которые делают взгляд встречающего более хмурым и недовольным. — Рады приветствовать вас во дворце, — чинно говорит мужчина. — Следуйте за мной. Вас представят и проводят до места, где вам удобно будет выступать, — вопреки всем ожиданиям самой Селин, голос у мужчины мягкий и приятный, словно тягучий мед. И сейчас девушке вспоминается ее учитель. Приятный старичок, который долгие годы обучал юную особу искусству вокала. На сегодняшний день мсье Дюран отошел от дел и смиренно отдыхает со своей семьей на побережье Средиземного моря. — Извините, мистер… — Джонсон, мисс, — учтиво добавляет мужчина, а на его губах мадемуазель Буршье замечает приятную улыбку. Теперь, пожалуй, образ угрюмого и всем недовольного старика разлетается вдребезги окончательно. От столь приятного отношения к себе, у самой Селин на губах расцветает слабая ответная улыбка, которую у нее просто не получается скрыть. — Что Вы хотели спросить у меня? — Мой отец. Он сейчас здесь? — задаваясь этим вопросом, мисс Буршье чувствует себя некомфортно. Она общалась с отцом лишь краткими письмами на протяжении последних семи лет. И сейчас просто не знает, как ей следует себя вести, да и просто разговаривать с ним. В это время еще больше волнующийся Кристофер наконец-то обращает свое внимание на Селин. Нет, он и раньше время от времени поглядывал на свою приятельницу. Но сейчас, кажется, ему приоткрылась какая-то маленькая дверца в прошлое этой прекрасной начинающей певицы. Несмотря на полное отсутствие знаний о жизни мисс Буршье до приезда в Париж, мистер Марлоу отлично знает о всех трудностях и проблемах, с которыми пришлось столкнуться девушке во Франции. Особенно о том, что случилось буквально пару месяцев назад. И юноша никак не исключает, что громкий скандал между Селин и Николасом стал главной причиной возвращения мадемуазель Буршье в Лондон. — Да, мисс. Мистер Буршье уже на балу. После выступления Вы сможете с ним побеседовать, — ни на секунду приветливая улыбка не сходит с губ мистера Джонсона, и даже взгляд с прищуром больше не может превратить его в пугающего на вид человека. — Как только захотите отправится отдохнуть, я буду ждать вас здесь. Благодаря Вашему отцу, мисс, вам обоим выделили комнаты. А багаж доставила чуть раньше вашего приезда. Мистер Джонсон провожает Селин и Кристофера до широкой парадной лестницы, которая ведет в роскошный и просто огромный зал. В нем, кажется, собралось, по меньшей мере, несколько сотен людей. И вот тут-то даже мисс Буршье начинает нервничать. Только сейчас она осознает всю ответственность, которая ложится на ее плечи. Девушка даже не слышит, как милый сопровождающий представляет ее и Кристофера перед всей этой многоликой публикой. Громогласное биение сердца заглушает все, что происходит во Вестминстерском холле. «Я даже не слышу собственные мысли из-за волнения», — думается Селин, когда она вместе с Кристофером направляется прямиком к небольшому помосту, откуда, стало быть, им придется петь. За спиной уже остается и лестница, и невероятной красоты витражное окно: «Хочется спрятаться», — такие мысли не способствуют успокоению, и юная леди, пытаясь найти в толпе единственного знакомого человека, сталкивается взглядом лишь с совершенно незнакомыми и выжидающими лицами прочих гостей. — Теперь мне придется успокаивать тебя, — Селин ловит на себе смеющийся взгляд мистера Марлоу, который всеми силами пытается сдержать рвущуюся наружу улыбку. Кристофер всегда был таким. Даже на первых их совместных концертах. Он волнуется сначала, но приходит в норму на сцене, она же — всегда холодна, но стоит только девушке оказаться перед толпой, как теряется и начинает паниковать. — Мы проходили через это уже множество раз, просто дыши, Селина, — юноша по-дружески кладет свою ладонь ей на плечо. — Ты же знаешь, что с музыкой придет и спокойствие. — Спокойствие придет только с вином, — шепчет Селина, но быстро возвращает себе внешнее спокойствие. А когда за спиной начинают раздаваться первые музыкальные аккорды, на лице юной мадемуазель появляется и улыбка. Аккуратная, возможно, не такая естественная, но она придает девушке просто ангельский вид. Вкупе с копной невероятно рыжих волос и красивыми чертами лица мисс Буршье можно назвать поистине прелестной особой. А многие гости, которые просто не могут оторвать своего взгляда от молодой певицы, лишь подтверждают это.Ainulindalë — «Namarië».
— Не будь пессимисткой, — напоследок усмехается Кристофер. Музыка становится все громче и своей одухотворенной мелодией заставляет даже самых разговорчивых гостей замолчать. Где-то там, в некотором отдалении от помоста, стоят и Рыцари Круглого Стола. Спокойные и расслабленные члены Ордена с интересом поворачиваются в сторону прибывших. Здесь стоит и отец Селин, который с восторгом взирает на то, какой взрослой и прекрасной выросла его дочь. Виктор Буршье, также известный в узких кругах, как сэр Гавейн, был до последнего «против» отъезда двенадцатилетней дочери в чужую страну. И лишь осознание, что в Лондоне Селин будет не безопасно, заставило его смириться с неизбежным расставанием. — Она очаровательна. Ты можешь гордиться своей дочерью, — Виктор отрывает свой взгляд от изящной фигурки Селин и поворачивается лицом к сэру Персивалю, который с по-отечески теплой улыбкой на губах отсалютовывает ему бокалом с красным вином. Сэр Гавейн молча соглашается с этими словами и вновь поворачивается к дочери. И как раз в этот момент спокойная музыка переплетается с чистым голосом юной певицы. Каждое слово, слетающее с губ мисс Буршье, отдается болью в ее разбитом на осколки сердце. Кристофер, может, и знает о скандале между молодыми людьми, но он уж точно не чувствует всего того, что творится на душе у самой девушки. Там не просто кошки скребутся. Ее сердце и душу словно прогнали через гигантскую мясорубку, после чего еще и потоптались босыми ногами на разодранных в хлам клочьях.«She runs, her cold feet caressing the grass where she used to sit. Она бежит, ее холодные ноги ласкают траву, где она обычно сидела And on the edge a path leads to the West, И на краю путь ведет на Запад, She knows it from long ago when the world was in its early days. Она знает это с давних времен, когда мир был в его ранних днях».
Эти строчки, ведомые самыми далекими нотками души Селин, разносятся по Вестминстерскому холлу. Они завораживают и волнуют многих собравшихся, а некоторые особенно ранимые дамы чувствуют мурашки, бегающие по всему телу. Но никто не обращает внимания на мужчину, который стоит во все той же компании Рыцарей и внимательно наблюдает за чувственной и обворожительной певицей. Она ни разу не посмотрела в их сторону, зато сэр Лукан, медленно попивая вино из своего бокала, заинтересованно смотрит за выступлением юной особы. Кажется, он видел ее, когда сама Селина была еще ребенком. Виктор приводил ее во дворец, так как не имел возможности оставить дочь с няней. — Прелестная мадемуазель, не находите, сэр Лукан? — из задумчивой неги Алистера Д`Аргайла вырывает веселый голос с явным французским акцентом. Алистер мысленно закатывает глаза, но в слух же решает промолчать, ведь отвечать на столь нелепые вопросы он не намерен. Все эти потуги маркиза де Лафайета начать разговор сопровождаются пением пары, где завораживающий женский голос сменяется на мужской.«Timeless a song that vanished in dream, Вечная песня, которая исчезла во сне, As gold sand was made to torn to mud, Поскольку золотой песок был сделан, чтобы разорваться к грязи, Flooded by rivers of pain and cold streams of hate. Затопленный реками боли и холодными потоками ненависти».
И в какой-то момент, стоит только юноше отпеть последнюю строчку, как мелодия становится громче и будто бы агрессивнее. В свое время Селина хотела показать этой мелодией, что не намерена и дальше идти на поводу у своего сердца. Она боролась с собой, что, в принципе, и продолжает делать до сих пор. Даже сейчас, стоя лицом перед людьми, она продолжает сражаться, продолжает пытаться собрать себя по кусочкам после тяжелого расставания. Песня вскоре снова возвращается к прежнему руслу, а голоса Кристофера и Селин переливаются в конечном аккорде этой фантастичной истории несчастной любви. Облекая слова в образы, мисс Буршье словно выплескивает на толпу все то, что ей бы хотелось позабыть и выкинуть из своей жизни. И как только песня подходит к концу, а музыка замолкает, в холле виснет напряженное затишье. Но длится оно всего пару секунд, которые кажутся бесконечно долгими. Вскоре зал вспыхивает громкими овациями, а к самой сцене медленно начинает подходить и отец девушки. Его-то она и замечает в толпе, отчего на лице Селин невольно появляется улыбка. Мадемуазель Буршье действительно ждала этой встречи, пусть и не до конца это осознавала. В то время, как Селина спускалась с помоста, а Кристофер направлялся прямиком к столам с напитками, следом за Виктором к помосту подтянулись и остальные присутствующие на балу члены Ордена. — Вы прекрасно выступили, mon cheri*, — если сказать, что бровь мисс Буршье нервно дергается, когда девушка слышит голос местного француза, то это не сказать ничего. Селина окидывает приближающегося маркиза скептическим взглядом и поджимает губы, словно уже начинает задумываться о том, как избавиться от нависшей угрозы. И, чтобы не казаться уж очень невежественной, девушка обращает свое внимание на отца, который, кажется, сияет от радости и гордости перед дочерью. — Мы так давно не виделись, — улыбка появляется на губах начинающей певицы, и она, отдавшись порыву чувств, обнимает отца за шею. — Я рада, что у меня наконец-то появилась такая возможность, — Селина быстро замечает, что компания вокруг нее значительно выросла с того момента, как она проигнорировала очередного в своей жизни француза. Но, к сожалению, он-то как раз никуда уходить не собирается и продолжает довольно ухмыляться. — Извините за мою неучтивость, — мисс Буршье поворачивается лицом к Рыцарям и приседает перед ними в реверансе. — Для меня было честью выступить сегодня перед вами всеми. — Для нас было честью услышать тебя, милая, — Виктор не может до сих пор поверить, что его Селина вернулась домой. Его дочь, его кровиночка вернулась из Парижа и сейчас стоит перед ним живая и здоровая. — Но что заставило тебя так неожиданно принять это решение? — Некоторые обстоятельства вынудили меня покинуть Францию, отец, — натянутая улыбка и успокаивающий тон. Покажите мне хотя бы одного человека среди собравшихся, кто не понял наигранного спокойствия девушки. — Но уже все хорошо, поверь, — никто не верит, нет. Даже сама Селина не верит в свои слова. — Кто же заставил Вас покинуть столь прекрасную страну? — очередная попытка маркиза обратить на себя внимание заканчивается успехом. Но результат вряд ли устраивает Лафайета. — При всем моем уважении к Вам, мсье, но я не обязана обсуждать свою жизнь с незнакомцем, — Селина никогда не скупалась на словах, общаясь с французами. Как и они, она всегда могла колко и крайне вежливо ответить, пожалуй, на любой неприятный вопрос или выпад в свой адрес. Обращенные на маркиза де Лафайета слова были сказаны с изящностью, присущей французскому языку, а взгляд, которым одаривает мисс Буршье маркиза, заставляет поежиться мужчину от повеявшего холода. От очевидного отказа со стороны прелестной девушки Лафайет приходит в полное замешательство, остальные же, прекрасно зная слабость своего товарища к красивым женщина, с трудом скрывают улыбки. Тем временем Кристофер уже во всю радуется празднеству и в полной мере отдается всеобщему торжеству, а Селина, которая пытается найти предлог, чтобы избавиться от общества маркиза, мысленно ищет пути отхода. — Заиграла такая душевная музыка, не хотите потанцевать со мной, мадемуазель Буршье? — в тот самый момент, когда Лафайет принимается к последней попытке завоевать сердце Селин, девушка же, наоборот, всеми своими силами игнорирует потуги навязчивого кавалера. В поисках спасения она осматривает зал, и совершенно случайно ее взгляд останавливается на человеке, который стоит прямо перед ней, рядом с Виктором. — Не составите мне компанию? — делая вид, что не замечает протянутую руки маркиза, мадемуазель Буршье делает шаг к единственному, кто, возможно, может ее спасти в этой ситуации. — Музыка и впрямь чудесная, — мужчина, коротко посмотрев в сторону отчаявшегося Лафайета, незаметно полу-улыбается одними кончиками губ. — Я не смею отказать Вам, — спокойно отзывается сэр Лукан, слегка поклонившись Селин. Мужчина галантно предлагает девушке свой локоть, после чего они вместе покидают Рыцарей. — Не многие могут устоять от очарования маркиза, — между тем произносит Алистер и аккуратно кладет свою ладонь на поясницу мисс Буршье. Медленно они начинают вальсировать по зале, а Селина с облегчением выдыхает, когда из ее поля зрения пропадает фигура француза. — Когда видишь подобных ему каждый день, то это наскучивает, — пожимает плечами девушка и наконец поворачивается лицом к своему неожиданному спасителю. — Вы извините меня за мою бестактность. Но я даже не знаю Вашего имени, — Селина заинтересованно вглядывается в лицо мужчины. — Думаю, меня Вы знаете, а вот я Вас — нет. Не считаете, что это несколько неправильно? — сэр Лукан замечает любопытный взгляд девушки. То как она хмурится, словно бы хочет забраться ему в самую голову. — Алистер. Алистер Д`Аргайл, — отзывается мужчина, на что получает лишь утвердительный кивок девушки. А только ли с маркизом она общается так холодно и отчужденно? Тем временем музыка медленно начинает смолкать, а Селина, стоит только мелодии окончательно затихнуть, приседает в благодарном реверансе перед сэром Луканом и исчезает в толпе. Мисс Буршье оставляет за своей спиной сбитого с толку мужчину и, лишь сказав отцу о том, что утомилась за сегодняшний день, отправляется на поиски мистера Джонсона. Милый старичок быстро находится и провожает Селин до покоев, которые ей выделили.