Он талантливо манипулировал женщинами с тех пор, как заметил, что сильней всего они привязываются к мужчинам, которые умеют слушать, выказывать нежность и смешить. Януш Леон Вишневский — «Одиночество в Сети»
Уже давно утро сменило ночь, а солнце высоко поднялось над горизонтом, но это не мешает мадемуазель Буршье оставаться в своей комнате. Вчера был день, когда все кипело духом празднества, люди были окутаны винным дурманом. Но что может ждать девушку за этими дверьми сегодня? Селина стоит напротив окна, а ее взгляд обращен на многолюдные улицы. Бывают моменты, когда достаточно просто стоять и наблюдать за жизнью, которая раскинулась перед тобой, словно на картине. Это дарит спокойствие и умиротворение даже в самые тяжелые дни. На улице прямо перед окнами девушки свора ребятишек пинает какую-то жестяную банку. И на их лицах читается искреннее и чистое веселье, чего, порой, лишены многие взрослые. Тихий стук отвлекает начинающую певицу от созерцания города. — Войдите, — мисс Буршье откидывает копну рыжих волос, которые лезут в глаза, за спину. Всем своим сердцем девушка надеется, что сейчас в комнату войдет не какой-нибудь маркиз де Лафайет. Впрочем, вскоре ожидания Селин оправдываются, и она видит перед собой не надоедливого француза, а миниатюрную светловолосую девушку, которая, судя по внешнему виду, работает во дворце служанкой. — Госпожа, Вам пришло письмо из Парижа, — но не успевает девушка передать послание Селин, когда в комнату, словно сносящий все на своем пути эмоциональный ураган, врывается Кристофер. Юноша на ходу забирает конверт из рук служанки. И все эти действия сопровождаются обворожительной улыбкой мистера Марлоу и его активными жестикуляциями. К слову, из-за них он чуть не сбивает с тумбы антикварную вазу. Юноша выглядит взлохмаченным, что напрямую связано с его посещением бала. Вино, приятное общество местных барышень. Пожалуй, вина было слишком много. О чем сейчас, возможно, Кристофер и сожалеет. — Mercy, chéri*, — галантно поклонившись девушке, говори парень. Селин остается лишь мысленно закатить глаза, когда она замечает легкий румянец на щеках юной служанки. Неужели мнимая вежливость и романтический, по мнению многих, иностранный язык могут покорить чье-то сердце? — Вы свободны, прелестная мадемуазель, — сложно сказать, что заставило служанку так быстро сбежать из комнаты. Возможно, подмигивание парня или его широченная улыбка довольного кота, который объелся сметаны. — Я надеялась, что ты уже уехал, chér, — Селин передразнивает Кристофера, при этом пытаясь отобрать письмо из рук своего друга. — Да отдай ты его уже! — но не тут-то было. Кристофер, как обладатель высокого роста и длинных рук, поднимает конверт над своей головой. Он всегда так делает, когда хочет позлить подругу. Но сейчас не по этой причине мистер Марлоу держит письмо подальше от Селин. Из Парижа мисс Буршье может писать лишь несколько человек, которые каким-то образом получили сведения о местоположении девушки. И если таким человеком окажется Николас Фурнье, то в порыве злости мадемуазель Буршье может разгромить не то что свою комнату, но и весь Вестминстерский дворец. Кристофер хорошо знает Николаса. Так получилось, что в самом начале своих карьер и мистер Марлоу, и мисс Буршье столкнулись с мсье Фурнье в одном из маленьких театров Парижа. Он оказался одним из совладельцев этого здания. Но, как оказалось позже, кроме тяжелого кошелька, харизмы и смазливого личика, Николас обладает еще и талантом устраивать трагикомедии на пустом месте. Он оказался тем человеком, который с легкостью сыграет роль влюбленного, а потом разобьет все иллюзии и растопчет сердце несчастной девушки, которая попала ему в сети. К сожалению, таковой и стала Селина. Начинающая певица польстилась на сладкие речи мужчины и поддалась на его обаяние. Ничем хорошим это не закончилось. Как для нее, так и для самого Николаса. Если Селина лишилась возможности выступать в его театре и воспылала праведным гневом к мужчине, то мсье Фурнье, разорвав все связи с певицей, растерял некоторых зрителей. Пусть театр и не большой, но имеет своих постоянных гостей. И многим из них приглянулась Селина и ее красивое пение. — Ты получишь это письмо только в том случае, если пообещаешь мне не убить адресата, кем бы он не оказался, — и без того взлохмаченные светлые волосы Кристофера сейчас торчат в разные стороны. — Потому что я не хочу снова видеть, как ты крушишь все вокруг себя. — Да что такого может быть в этом письме? — девушка выразительно смотрит на Кристофера, сложив руки на груди. Нет, она не дура. Прекрасно понимает, кем может оказаться отправитель письма. В любом случае, Селина дала себе обещание, что больше не станет так бурно реагировать на любые напоминания о Николасе, будь он проклят, Фурнье. Но, невзирая на внешнее равнодушие мадемуазель Буршье, атмосфера в комнате заметно накаляется. Кажется, что воздух неожиданно ускользает из помещения в какую-то незримую щелочку, отчего даже Кристоферу становится неуютно. — Кристоф, ты знаешь, я все равно отберу у тебя его, если захочу. Поэтому, будь добр, отдай по-хорошему. — Учти, я тебя предупреждал, — и стоит только мистеру Марлоу опустить руку, как он видит то самое злосчастное имя в строке «от…», которое хотел бы видеть в самую последнюю очередь. — Может, не стоит? — но Селина уже не слушает юношу, а проносится мимо него, прочь из комнаты и прямиком на улицу, где, определенно, больше свежего воздуха. Не разбирая дороги, мисс Буршье с остервенением отрывает краешек конверта и вытаскивает аккуратно свернутый лист бумаги наружу. «И что же ты не успел мне сказать в Париже?» — про себя думает девушка и осторожно разворачивает письмо. Первое, что ей бросается в глаза — это витиеватый и знакомый почерк, который она бы больше никогда не хотела видеть. От бумаги пахнет еле ощутимыми отголосками одеколона Николаса. И Селина буквально видит, как писалось для нее это послание. Мужчина сидел за своим рабочим местом в театре. На столе была зажжена лишь одна свеча в то время, как вся комната была погружена в полную темноту. И прежде, чем отправлять письмо, Николас брызнул на листок одеколоном, как делал это и всегда прежде. Но стоит только девушке начать читать, как из одной из комнат, поправляя кожаный пояс, выходит радостный и готовый на новые подвиги маркиз де Лафайет. Мужчина быстро замечает стройный силуэт девушки в коридоре. И, долго не думая, он направляется прямиком к Селин. Увлеченная чтением письма, мисс Буршье не сразу замечает француза, подошедшего к ней чуть ли не вплотную. — О Господи! — лишь на миг певица отвлекается от письма. Но если сначала она хотела в очередной раз отправить в воздух несколько ругательств в сторону Николаса, то теперь Селина стоит в коридоре, смотрит на Лафайета и хочет ударить именно его в отместку за все то, что натворил его соотечественник. — Можно просто Лафайет, — маркиз снимает с руки перчатку, чтобы принять ладонь девушки. Но мадемуазель Буршье продолжает стоять в некотором отдалении от мужчины. И, кажется, Лафайет видит в серо-зеленых глаз Селин адские язычки праведного гнева. — Я не настолько верующая, — ее слова, словно режут раскаленным ножом по сердцу маркиза. Никогда прежде он не сталкивался со столь открытыми и агрессивными отказами в свой адрес. Да, бедное эго Лафайета сейчас страдает, как никогда прежде. И оно находится где-то на дне Лондонского метро. В очередной раз мисс Буршье, не вдаваясь в объяснения, покидает маркиза. Коридор кажется нескончаемо длинным, а письмо прочитать жизненно необходимо. И, желательно, чтобы вокруг не было лишних глаз. Да, Селина честно не хотела устраивать сцен и тратить нервы на кого-то, вроде Николаса. Снова. Но что-то подсказывает девушке, что ей не удастся сохранить это мнимое и шаткое спокойствие. Погруженная в свои мысли и пытаясь как можно дальше убежать от все приближающегося маркиза, Селина не сразу замечает сэра Лукана. Обернувшись лишь на секунду назад, она чуть не врезается в Рыцаря-командора, который вышел из соседнего коридора. — Осторожнее, — Алистер успевает остановиться раньше, чем юная мадам врезается в него. — Что-то случилось, мисс Буршье? — если вчера Селина встретила сэра Лукана, когда тот был далеко не вооружен и, в целом, выглядел дружелюбным. То сейчас вчерашний спаситель певицы выглядит куда более воинственным и устрашающим. И сначала мадемуазель Буршье даже теряется, не смея вымолвить и слова. Удивленный взгляд девушки заставляет мужчину еле заметно улыбнуться. Д`Аргайл с интересом наблюдает за тем, как эмоции девушки быстро сменяются с шока и удивления до уже знакомого спокойствия и отчужденности. И все это равнодушие выглядит так противоречиво по сравнению со столь яркой и запоминающейся внешностью мисс Буршье. Если взгляд девушки так и кричит о холодности, то рыжие кудряшки говорят о дерзком и веселом нраве. Правда, Алистер сомневается, что когда-либо сможет увидеть эту сторону Селин. И поспешит с этим предположением. Стоит только шагам Лафайета в коридоре стать громче, и певица начинает энергично, но в полном молчании искать путь к спасению. Эти метания веселят Рыцаря-командора, и он всячески пытается сохранить спокойное выражения лица. Но сдержать улыбку в этой ситуации просто невозможно и, отойдя в сторону, сэр Лукан отодвигает плотную бардовую штору. Будто призывает своим жестом спрятаться именно за нее. Мисс Буршье, не видя иного способа убежать от маркиза, принимает предложенное Алистером укрытие. Одним легким движением Рыцарь выпускает штору из рук. И последнее, что он видит — это тяжелый вздох девушки, и появившуюся лишь на секунду грусть в ее взгляде. А в руках Селина все также сжимает листок бумаги, который, словно проклятая метка, обжигает кожу. Этого сэр Лукан тоже не может упустить. Штора вовремя скрывает за собой фигуру певицы, ведь в следующий миг из-за поворота появляется и маркиз де Лафайет, который на все сто процентов уверен, что Селина была здесь. Он видел, как за этим поворотом промелькнул небесно-голубой подол ее платья. Но вместо элегантной и привлекательной дочки сэра Гавейна маркиз видит перед собой сурового и непробиваемого Алистера Д`Аргайла. Что может быть хуже этого? Наверное, только вчерашнее унижение, когда мадемуазель Буршье предпочла танец с кем-то, вроде Алистера, а не его — добродушного сердцееда с убойной харизмой. По крайней мере, такого мнения о себе сам Лафайет. — Что-то потеряли, маркиз? — сэр Лукан вопросительно вздергивает бровь и всем своим видом показывает, что ему абсолютно безразличен ответ оппонента. Он вообще просто мимо проходил и никого здесь не видел. Нет-нет, за шторой не стоит ни одной милой девушки. — Вы не видели здесь мадемуазель Буршье? — пытаясь найти взглядом предмет своих поисков, Лафайет натыкается лишь на взгляд серо-голубых глаз. И от него у маркиза волосы встают на затылке дыбом. «Нет, видимо, он ее не видел», — приходит к умозаключению мужчина и молча прошествует и мимо сэра Лукана, и мимо той самой шторы, за которой спряталась сама Селина. Все это время девушка не смела даже дышать. Любое движение шторы могло ее выдать. И вот сейчас, когда шаги француза звучат отдаленно, мадемуазель выдыхает с облегчением, но выпутаться из шторы у нее получается далеко не сразу. А, когда все же получается оказаться на свободе, она сталкивается с тем, что Рыцарь-командор, кажется, забавляется всей этой ситуацией. — Вам кажется это смешным? — вопрошает мисс Буршье, прижимая к себе уже скомканный листок бумаги. Как бы ей хотелось точно также сдавить шею Николаса. Но, к сожалению, учитывая свои силы, Селина откидывает любые подобные мысли. На вопрос девушки мужчина лишь проводит рукой по своим темно-медным волосам и шумно выдыхает, тем самым скрывая рвущуюся наружу усмешку. Давно чье-либо поведение так не веселило его. Пожалуй, в свое время это удавалось только маленькой Изабель. — То, что вы прячетесь от маркиза? — сэр Лукан аккуратно поправляет штору, после чего вновь встает лицом к дочери одного из Рыцарей. — Пожалуй, Вы правы, Селина. И этим Вы уже во второй раз удивляете меня, — мадемуазель Буршье не может не обратить внимания на глубокий и проникновенный голос мужчины. Почему-то вчера она не предала этой детали значения. Сейчас же, стоя в пустом коридоре и внимательно вслушиваясь в этот баритон, она и подмечает разницу между французскими и британскими мужчинами. Они также похожи, как Солнце и Луна. И, определенно, в этом сравнении Алистеру Д`Аргайлу отводится роль завораживающей и сияющей слабым светом Луны. — Что ж, я рада, что смогла Вас повеселить. — А Вы снова собираетесь уйти, не сказав больше и слова? — еще бы мгновение и сэр Лукан бы говорил это в спину удаляющейся Селин. Но в этот раз он успел опередить вечно убегающую куда-то девушку. — Вас что-то не устраивает? — мадемуазель Буршье выжидающе смотрит на своего неожиданного собеседника. И он не вызывает неприязни, которое появляется, стоит только тому же маркизу де Лафайету показаться в поле зрения Селин. Возможно, ей даже приятно беседовать с Рыцарем-командором. По крайней мере, это не приносит дискомфорта, что уже, само по себе, говорит о многом. И, да, у самого Алистера есть, что сказать на ее вопрос. Но, считая себя крайне вежливым джентльменом, он решает промолчать. — Я бы хотела прочесть это письмо в тишине. И, если Вы знаете такое место, то я не уйду, — мисс Буршье демонстрирует слегка помятый листок, но вот взгляд, которым она смотрит на мужчину, сбивает его с толку. Стальная решительность, которая идет вразрез с довольно юным возрастом барышни. Вот что видит сэр Лукан в серо-зеленых глазах Селин. — Письмо и впрямь кажется важным, — как бы мастерски сейчас Алистер не пытался скрыть сарказм, Селина все равно его замечает, пусть и отмалчивается на подобный выпад. К слову, это впервые, когда на комментарий подобного рода мисс Буршье решается промолчать. — Идите за мной, — командор уверенно идет вперед, но то и дело оглядывается, боясь, что юная певица заблудится в лабиринте внутреннего устройства Вестминстерского дворца. — Вы сегодня выглядите иначе, — прямолинейность Селин заставляет Рыцаря в очередной раз повернуть к ней голову. И, к удивлению Алистера, мадемуазель Буршье встречается с ним взглядом. В какой-то момент начинает казаться, что страх не является одним из качеств этой барышни. — Все это оружие, конечно, вряд ли бы допустили на балу. Но зачем сейчас? Или в Лондоне не спокойно? — певица быстро догоняет командора, явно ожидая получить ответы на все свои вопросы. Сэр Лукан же с интересом наблюдает за неожиданно сменившимся настроением девушки. Несколько рыжих коротких кудряшек падает на ее лоб, но, кажется, Селина даже не замечает их. Мадемуазель Буршье, вопреки всяким ожиданиям, с не девичьей заинтересованностью разглядывает висящий за спиной боевой тесак и револьвер, который виднеется из-под левой руки. — В любое время должен быть кто-то, кто защитит народ, — уклончиво отвечает Алистер, и на это получает лишь короткий кивот девушки. Селина уже сбилась со счета, сколько раз они повернули, но в итоге перед ней открывается свободная комната, уставленная массивными шкафами, заполненными книгами. — Здесь Вы сможете спокойно прочесть письмо. — Что ж, тогда до свидания, мистер Д`Аргайл, — девушка уверенно заходит в помещение, а Алистер еще несколько мгновений наблюдает за ее удаляющимся силуэтом. Насколько давно его вообще так называли? Пожалуй, сейчас он это и не припомнит. Мистер Д`Аргайл? Ха! Это что-то новенькое. Мисс Буршье занимает кресло, которое стоит так заманчиво близко к окну. Листок бумаги за всю эту прогулку по дворцу превратился в клочок мусора. Да и сама девушка без особого энтузиазма погружается в чтение:«Решила сбежать из Парижа? Что ж, это не удивляет меня. Конечно, слабой девушке куда проще просто убежать, чем решить проблему с достоинством. Я напомню, не я начал эту ссору. Я лишь хотел расставить все свои приоритеты. А вот ты, моя дорогая, решила, что у нас с тобой есть какое-то там светлое будущее. Никогда не думала, что красивые девушки, вроде тебя, способны лишь греть постель мужчинам, а не затрагивать какие-то сильные чувства? О, да, ты не такая! Ты же честная и благоразумная. Как я мог забыть об этом? Но это не так важно. Вот увидишь. В будущем, даже если у тебя получиться стать известной певицей, мужчины будут вестись только на твою милую мордашку, не больше. А пока я хочу сказать, что мы не до конца разобрались с нашей проблемой. Из-за тебя страдает мой бизнес. И я настроен решительно. Готов даже силой притащить тебя в театр. Принципиальная, да? Так вот, дорогая. В мире правят деньги, а деньги делаются на таких вот, как ты. Твоя служанка сказала, куда ты уехала.
Николас»
— Черт, — это слово с отчаянием слетает с губ девушки и растворяется в тишине библиотеки. Письмо же она рвет на мелкие клочки и кидает в не горящий камин. — Пусть только попробует появиться в Лондоне, я спущу на него всех дворовых псов.