Легенда леса

      Со временем Чондэ все отчетливее стал ощущать дискомфорт от того, что они с Исином не общались. Чжан не приходил к нему в комнату, не просил помочь и не приглашал поиграть. Они больше не пели под гитару и не ходили в погреб, который был их общей тайной. Чондэ этого ужасно не хватало. Мерида, ощущая настроение хозяина, то и дело появлялась рядом, крутилась под ногами, старалась утопить его тоску в своей нежности. Но, увы, лучше Чондэ не становилось. Он понимал, что Чжан не запрещал ему находиться рядом. Не он вообще возводил эту стену. Власть над этой ситуаций была только в руках Чондэ. Ему порой хотелось, чтобы Исин подошел и обнял его. Просто обнял без слов. Но он понимал, что тот не станет. Он с самого начала дал Чондэ свободу. Раз тот не может выйти за пределы двора, то волен хотя бы выбирать, с кем общаться и как себя вести. Но сила Чжана, сила, подчиняющая волю, страшила Чондэ. Вдруг Исин все же использует ее? Может быть, даже неосознанно. Вдруг все действительно было ложью. Чондэ не верил Исину, не верил себе. Но против воли тосковал по нему. Он стоял у окна в гостиной и наблюдал, как Исин с Чунмёном беседуют во дворе. Исин говорил и что-то показывал руками. Он выглядел сосредоточенным и серьезным. Чунмён кивал и задавал вопросы, не огрызаясь и не злясь. Они выглядели, как увлеченный учитель и его лучший ученик. Между делом Исин поправил воротник собеседника и принялся застегивать его куртку. Чондэ прижался лбом к окну. Он страшно завидовал Чунмёну. Он маялся целый день, а к вечеру задремал на диване в гостиной. Сквозь сон он вдруг почувствовал, как чьи-то руки оглаживают его тело. Затем чужие губы стали целовать его. Чондэ распахнул глаза и попытался остановить напавшего на него. Звонко чмокнув его в губы напоследок, человек слегка отстранился. К удивлению Чондэ, он увидел незнакомого парня, чрезвычайно приятной наружности. Но его невинная красота была обманчивой: его руки все еще блуждали по телу Чондэ. Тот пару раз моргнул: сном это не было. Внезапно что-то откинуло незнакомца назад. Затем Чондэ увидел, как Исин схватил паренька за горло и прижал того к стене. — Лухан. — Привет, моя любовь. Парень, кажется, совсем не испугался. Он провел пальцами по руке, что вцепилась в его горло, затем спустился на грудь и живот Исина. Улыбнувшись, он подцепил его футболку и забрался под нее руками. Чжан никак на это не реагировал. Он стоял неподвижно и смотрел тому в глаза. Чондэ подумал, что под таким взглядом он бы сгорел заживо. — Можешь не смотреть на меня так. Ты знаешь, я совсем не боюсь, — промурлыкал Лухан. Исин сжал пальцы на горле сильнее, парень дернулся. — Прости-прости, что пожмакал твою игрушку. — Он не игрушка. — Ладно, не игрушка. Не буду больше, котенька. Не злись. Исин сдавил его горло еще чуть-чуть, а затем отпустил и освободился от блуждающих по телу рук. Затем повернулся к Чондэ. — Ты в порядке? Чондэ растерянно кивнул. — А это кто? — он указал на незнакомца. Парень прокашлялся и обнял Исина со спины: — Я Лухан, прошу любить и жаловать. Его любовь, семья, жизнь. Свет в оконце, луна в небе, и лучший друг по совместительству. — Просто пиявка, — фыркнул Исин. — Ой, ну не строй из себя недотрогу, — протянул Лухан и чмокнул того в щеку. Исин оттолкнул его. — А ты, должно быть, новый владелец маски? — обратился Лухан к Чондэ. — Я не… — Я всегда знал, что долго ты Чунмёна терпеть не сможешь, — хохотнул тот, не дав Чондэ договорить. — И, кстати, ваш барьер против меня ничто. Можно было и не ставить. — Этот барьер вовсе не от тебя. — Значит ли это, что ты ждал меня? — Лухан сощурился. — Можешь не отвечать. Я знаю, что ты всегда бесконечно скучаешь по мне. Исин улыбнулся. Лухан закинул руку на его плечо, и они ушли к Чжану в комнату что-то обсуждать. Чондэ, очевидно, знать это было не положено. Вечером любвеобильный Лухан налетел с поцелуями уже на Чунмёна. Тот был уставший, а потому сопротивлялся мало. Или, может, по какой-то другой причине. Лухан, не слушая возражений, даже усадил всех за один стол ужинать. И, если бы не он, они все бы молчали. Но Лухан много говорил, спрашивал и смеялся, поэтому за столом было шумно. Он не упускал ни единой возможности потрогать Чжана: то в макушку поцелует, проходя мимо, то приобнимет, то за руку возьмет, якобы увлеченный разговором. Это не укрылось от глаз Чондэ, который чувствовал жгучую обиду при каждом таком жесте. Однако он заметил, что и Чунмён следит вовсю и тоже, казалось, не испытывает большой радости. После ужина Исин принялся мыть посуду. Чондэ убрал со стола и вышел во двор, чтобы поискать Мериду. Дойдя до угла дома он увидел, как Чунмён целует Лухана, прижав того к стене. Чондэ спрятался. Он хотел было уйти, как тут услышал голос Лухана. — Ты же знаешь, что я всегда был и буду на стороне Исина? Как бы ты ни был горяч, детка, я никогда не стану помогать тебе. — Все я знаю, — усмехнулся Чунмён. — Ты жив только потому, что полезен. Но не мешай Исину. Выкинешь что-нибудь, и я убью тебя. Понял? Чондэ выглянул. Он увидел, как Чунмён рывком притянул Лухана к себе и сказал в самые губы: — Много болтаешь. Чондэ стал медленно отступать назад, в надежде тихонечко уйти. И впечатался спиной в чью-то грудь. Прежде, чем он успел ойкнуть, кто-то накрыл его рот рукой. Другая рука легла поперек живота Чондэ. Над ухом раздался шепот Исина: — Подглядывать нехорошо. Чондэ сглотнул, тело покрылось мурашками. Он убрал чужую руку со своего лица и слегка обернулся. Исин хитро ухмыльнулся. Чондэ проскользнул под его рукой и скрылся в доме. «Нужен холодный душ. Срочно», - подумал он.

***

На следующий день Чондэ проснулся от того, что кто-то лежит на нем. — Утречка! — воскликнул Лухан. — Что ты здесь делаешь? Чондэ вяло попытался его скинуть. — Знакомлюсь поближе! — Не стоит. — Я не буду тебя насиловать, милашка! Даже не поцелую, мне Исин запретил. — Удивительно, что ты послушался, — пробурчал Чондэ. — А как иначе! Исин мой свет в оконце, моя луна, мой… — Я понял, понял. Чондэ, наконец, удалось скинуть его с себя. Он встал и начал одеваться. Лухан ходил по комнате за ним по пятам. — Я скоро уеду, бусинка. — Печально это слышать, — сказал Чондэ искренне. Хоть Лухан и распускал руки, и говорил всякую чушь, но с ним в доме было веселее. Он сглаживал жуткие взаимоотношения Исина и Чунмёна, и получалось это у него намного лучше, чем у самого Чондэ. К несчастью. — Что? Понравился я тебе? Влюбился в мою красоту? Не сможешь забыть меня, будешь вспоминать наш поцелуй одинокими ночами? Чондэ усмехнулся. — Ты только это пришел сказать? — Не-е-ет, моё сообразительное солнышко. Я пришел сказать, что, если че сделаешь моему Исину, я тебя уебу. Чондэ аж замер на месте. Лухан подошел ближе и, недобро сощурившись, тихо сказал: — Только попробуй предать его доверие. Только. Попробуй. Я расчленю тебя, раздеру, размажу. Кровищи будет, хоть купайся в ней. Ясненько? Чондэ открыл рот. Такого он не ожидал. Лухан похлопал его по щеке. — Ну, славно поболтали. Исин там тортик сделал ягодный, такой вкусный! Обязательно попробуй! С этими словами он скрылся за дверью.

***

Вскоре Лухан действительно уехал. Прощаясь, он сказал Чондэ: «Не подведи». И сказал Чунмёну: «Я слежу за тобой, пупсик». А потом обнял Исина и причитал минут пять, как заботливая матушка, вынужденная отпустить единственного сына на войну. Кажется, даже слезу пустил. Когда они втроем вернулись в дом, тот встретил их тишиной. Показалось, что уют жилища Лухан прихватил с собой. К Чондэ подбежала Мерида. Он с благодарностью наклонился и погладил ее, а затем отправился играть с ней во дворе. Лишь бы избавиться от нахлынувшего гнетущего чувства. Чунмён, недовольно фыркнув, взял рюкзак и ушел по делам. А Исин остался в доме один на один с давящей тишиной.

***

      Через пару недель Чондэ столкнулся с Исином на кухне. Тот растерянно и как-то виновато улыбнулся, быстро взял свою чашку с чаем и, извинившись, ушел в свою комнату. Они жили в одном доме, но Чондэ так демонстративно игнорировал и явно избегал Исина, что тот даже извинился за пребывание на собственной кухне. Стало паршиво на душе и тоскливо. Чондэ осознал, насколько же сильно скучал по нему. Хотелось просто сгрести его в охапку и лежать в обнимку часы напролет, пока не станет лучше, пока сердце не перестанет обливаться кровью. Чондэ ощущал, как ком подкатывает к горлу, а на глаза наворачиваются слезы. Он устало уткнулся лицом в руки. В голове пульсировала мысль: «Кажется, я по-настоящему люблю его». Будто услышав его мысли, Исин внезапно вновь пришел на кухню и замер на пороге, не решаясь подойти ближе. Чондэ взглянул на него и увидел лишь бледного, растерянного паренька, который совсем не был похож на коварного соблазнителя, каким рисовал его Чунмён. И Чондэ не выдержал. Он сорвался с места и, подлетев к ошарашенному Исину, крепко обнял его. Секунда — и теплые руки нежно обняли его в ответ. — Я так скучал по тебе, Чондэ, — шептал Исин, — так скучал. Я так давно хотел обнять тебя. — Так почему же не обнял? — спросил Чондэ, сжимая его в объятиях еще крепче. Казалось, он вот-вот раздавит Исина, но ему все равно было мало. — Ты отстранился и… Я не хотел давить на тебя. Насильно мил не будешь. — Насильно? — Чондэ даже немного отстранился, чтобы только взглянуть Чжану в глаза. — Да я буквально без ума от тебя. Взгляд Исина на секунду стал нечитаемым, а затем он торопливо накрыл губы Чондэ своими. Он целовал так ревностно и напористо, так тесно прижимал к себе, что Чондэ даже опешил: такой эмоциональности от Чжана он не ожидал. Эти поцелуи говорили Чондэ больше, чем любые слова как Исина, так и Чунмёна. Чем его собственные мысли. Он с восторгом гладил Чжана по лицу, по шее, по плечам. Чондэ плавился в объятиях и в собственных чувствах. — Мне тебя мало, — прошептал Исин, чуть отстранившись. Он прижался лбом ко лбу Чондэ и закрыл глаза. — Я истосковался по тебе. — Я весь твой, — улыбнулся Чондэ. Пальцы, губы, горячее дыхание, шорох одежды. Ближе, ближе. Чондэ никак не может насмотреться, надышаться, насытиться Исином. Внезапно среди всего этого приступа обожания накатывает мысль, что Чжан мог воспользоваться силой. Иначе откуда такое? Раньше Чондэ не был так жаден до кого-то. Он быстро скользит пальцами по рукам Чжана и нащупывает чётки. Почувствовав это, Исин резко отстраняется, нависнув над Чондэ. — Ты не доверяешь мне… — грустно произносит он. Чондэ отводит взгляд. — Прости. Исин садится рядом и думает о чем-то своем. Чондэ молчит. Да и что он может сказать. Исин встает, подходит к шкафу и вытаскивает что-то из ящика. — Это тебе. — Что это? — Подарок. Подарок оказывается перстнем. Чондэ смотрит на него и не понимает. — Этот перстень отражает способности вроде моих. Они не будут действовать на тебя. — Как твои чётки? — Не совсем. Они запечатывают способности владельца. А перстень не дает воздействовать на тебя чужим силам. — А как же поле вокруг дома, благодаря которому я жив? — пугается Чондэ. — Не волнуйся, — Исин садится рядом, но обнять не решается, — на действии поля это никак не скажется. Только защитит тебя… от меня. Чондэ надевает кольцо на указательный палец и обнимает Чжана. — Спасибо. И прости. Тот улыбается и мотает головой, мол, не стоит, а затем осторожно целует Чондэ в висок. — Помнишь, однажды ты назвал себя обычным, — говорит Чжан, прижимая Чондэ ближе. Тот кивает. — Я тогда сказал, что, может, ты был обычным раньше, но сейчас уже точно не являешься таковым. Так вот, это неправда. — Исин заглядывает в глаза напротив, и в полумраке Чондэ кажется, что его глаза светятся. — Я думаю, ты был особенным всегда. Чондэ смеется и называет речи Исина пафосными. Чжан опрокидывает его на кровать и, вновь нависнув над Чондэ, произносит: — Чистая правда, Чондэ. Ты особенный. И Чондэ верит.

***

Еще несколько дней Чондэ ходит с дебильной улыбкой от уха до уха и даже нервные взгляды Чунмёна его абсолютно не волнуют. Его назвали особенным. Нет, ему, конечно, иногда говорили нечто похожее раньше. Но в целом, он всегда оставался обычным парнем, простым представителем серой массы. Иногда Чондэ думал, что он довольно талантлив в некоторых областях. Он даже получал определенную долю поощрений от общества за свои успехи. Но все это было в обыденных рамках. Порой у Чондэ проскакивала мысль, что люди вокруг скупятся на его похвалу. Это немного огорчало, но он никогда не жаловался. Потому что Чондэ никогда не чувствовал себя по-настоящему особенным. Но когда Исин назвал его особенным, Чондэ, почему-то, действительно ощутил, что это так. И даже сам факт того, что Исин сказал такое, согревал Чондэ изнутри. Это был лучший подарок за всю его жизнь.