Is this the real life? Is this just fantasy? Caught in a landslide No escape from reality Anyway the wind blows, doesn't really matter to me, to me
Кассиопея обрадовалась бы, узнав, что для Эмилии дом не стал родным. Любовь к месту, где выросла юная гриффиндорка, присутствовала, но в этих стенах прошли и лучшие, и худшие дни ее жизни. Она любила библиотеку Блэков, ведь там Поттер научилась говорить на нескольких языках, прочитала множество книг и смогла стать лучше, чем другие. Она любила огромную комнату с разными инструментами — именно там Сириус научил ее играть на пианино и гитаре. Ее комната прекрасна. Там все сделано так, как она хочет. «Я и только я».Open your eyes Look up to the skies and see I'm just a poor boy, I need no sympathy Because I'm easy come, easy go A little high, little low
Но также в ее воспоминаниях эхом проносятся бесконечные крики Кассиопеи за какую-то нелепую шалость в детстве. Ее злоба, словно жало гадюки, оставляло невидимые на теле следы, но в душе ранили каждого, на кого попадали ее злостные слова. А Сириус, не зная, что его любимицу ругают, пил огневиски, вино или что-нибудь еще алкогольное где-то наверху. После свадьбы, после рождения двух своих дочерей, после всего, что происходит сейчас, он стал пить так много, что порой казалось, будто он лежит на полу не пьяный, а уже мертвый. Но даже такого… Эмилия Поттер любила его больше, чем могла себе представить. Любила… Ей, кроме него, некого было любить. Кроме выпивающего чистокровного крестного у нее не было семьи, которую она могла бы любить.Mama, just killed a man Put a gun against his head Pulled my trigger, now he's dead
Любовь была только к Сириусу, она не любила его дочерей. Красавицы-чистокровки, которые по прихоти отца не получат ничего из своего законного по праву рождения наследства. Розалинда и Мэриан. Роза и Мэри. Роза учится курсом младше своей приемной сестры на Гриффиндоре, а Мэри еще младше, но на Когтевране. Розалинда, внешностью больше похожая на мать, чем на отца, казалась Эмилии самой дурной и ужасной девочкой в мире. В юном возрасте это ощущалось для Поттер особенно... остро. Она была ябедой и слишком много болтала. Порой гриффиндорке хотелось ее придушить, но Эмили лишь шире улыбалась и сжимала кулаки до такой степени, что ногти впивались в ладони. В глубине души она знала правду. Роза хитра и расчетлива, и на ее вечно улыбающееся и не закрывающее рта личико смотреть было просто невозможно. А вот Мэри была умнее сестры, но это не сыграло никому на пользу. Эмилия Поттер их ненавидела. За каждый крик надменный взгляд и брошенное «грязная полукровка». Они ненавидели свою приемную сестру в ответ, но делали это скорее по инерции, чем от сердца. — Папа всегда любил тебя больше, — зло заявила Роза однажды со слезами на глазах. — Всегда! Только о тебе и думает! Ты для него — все! Ты! Полукровка без родителей! Без дома! Только ты! Но губ Эмили тронула легкая усмешка превосходства. Она укрылась от начинающейся истерики за учебником, продолжая торжествовать. Соревнование, в котором она никогда не хотела принимать участия, приносило ей наслаждение, ведь роль победителя в этой схватке за Сириуса принадлежала ей. Не дочерям, чья кровь была чище большинства аристократов магической Британии, а ей, полукровке, которую Блэк любил больше. Мэри не стремилась показывать свои чувства, но чаще всего вставала на сторону сестры. Хотя что ей понимать? Она была любима отцом больше Розы, словно она своим существованием пробила невидимую стену, давая матери больше надежды, что ее нерадивый муж полюбит своих детей. Роза настолько сильно стремилась получить отцовское одобрение, что поступила на Гриффиндор, ненавидимый факультет всей семьи Блэк. Но в ответ получала лишь холодный взгляд черных глаз отца и улыбку-оскал. Любил ли он ее? Эмили не знала. В следующем году ей сдавать СОВ, поэтому ей будет не до выяснений отношений со своей приемной сестрой. Мэри, как негласная любимица всей семьи, никогда не получала презрения или ненависти ни от кого. Но Эмили все равно понимала, что та любить ее никогда не будет, что яд матери и сестры проникнет ей в голову. Поэтому тихо и медленно Поттер научилась ненавидеть и самую младшую в семье. Ненависть росла из желания защитить свое сердце от лишней боли.Mama, life had just begun But now I've gone and thrown it all away Mama, ooo
Даже высокий голос Меркью не может заглушить криков наверху. Подслушивать чужие разговоры плохо, все это прекрасно знают, поэтому девушка старается сосредоточиться на книге, которую ей дал… друг с заморских островов. Да, так будет лучше звучать. Иначе и не сказать про него.Didn't mean to make you cry If I'm not back again this time tomorrow Carry on, carry on, as if nothing really matters
Поттер нервно закусила губу. Она знала, что нарушает закон, что получит разочарование и презрение от своих друзей и от самого родного ей человека, ненавидящего Темные Искусства больше всего на свете. Только наедине с собой она могла признать, что магия, считавшаяся темной, жила в ней словно родная. Только наедине с собой она могла признаться, что считает всех в Министерстве - идиотами. И что она ненавидела свою роль Избранной светлой стороны магического мира. Книга в ее руках - пожизненное в Азкабане за хранение. За чтение и использование - смерть от костлявых рук дементоров. Но она вновь перелистывает страницу, ощущая кончиками пальцев древность этой книги, и экстаз заполняет ее тело. Хоть Геллерт и заперт в Нурменгарде, у него все равно самые лучшие книги.Too late, my time has come Sends shivers down my spine Body's aching all the time Goodbye everybody — I've got to go Gotta leave you all behind and face the truth Mama, ooo — (anyway the wind blows) I don't want to die I sometimes wish I'd never been born at all
История их знакомства обвешана тайнами, которые не были подвластны логике. Эти тайны хранил сам Гриндевальд, но Эмилия знала, что были в этой истории определенные нюансы, которые она не должна была знать. Встреча их случилась после первого курса, после ужасающих событий в комнате с зеркалом и мертвым профессором. До сих пор Эмилии кажется, что пепел мертвого тела остался на кончиках ее пальцев, она вздрагивает при любом заике. А перед глазами стоит ужасающее бледное лицо, похожее на змеиное, а в кармане тяжелеет философский камень. Сириус, узнавший о том, что с ней приключилось, разругался со всеми и отправился вместе с ней на «отдых от всех этих ублюдков». В какой-то момент все смылось. Вернее сказать, все стало непонятным и блеклым. Явное применение запретной магии, явное стирание памяти, но все же Эмили не злилась на того, кто привел ее к нему. Скажем так, это судьбоносное знакомство с Гриндевальдом расставило все точки над «i», возникавшие у нее, когда она думала о Светлых и Темных силах, когда она размышляла о войнах и чистокровности, когда Поттер думала о всех, кого знала.I see a little silhouette of a man Scaramouch, scaramouch will you do the fandango Thunderbolt and lightning — very very frightening me
Геллерт Гриндевальд был заперт в Нурменгарде, но не убит. И когда вопрос о его вечной молодости слетел с ее губ, то он с улыбкой признался, что одолжил философский камень, который гриффиндорка не смогла отдать Дамблдору, для некоторых экспериментов. Она была не против, так как сама с ним ничего делать не могла в то время. На вопрос, каким образом она попала сюда, темный маг только улыбнулся, налил вино и произнес: — Это ты должна спросить у своего внутреннего монстра. Он именно так и назвал его. Монстр. Монстр. Кем был этот монстр, чего он хотел, Эмили не понимала. Ее воспоминания ограничивались лишь запахом гари, черными дождями и сыростью среди серых стен. И шипениями змей, которые невольно возвращали ее к человеку, о котором она мечтала забыть. Волдеморт — мое прошлое, настоящее и будущее. Так сказал шестнадцатилетний Том Риддл. В ее голову в какой-то момент закралась мысль, что нынешний Темный Лорд свел ее с прошлым, но в этом не было никакой логики. Стратегически мыслить Поттер пока не могла, слишком часто ей приходилось рушить свои планы, слишком часто жизнь Избранной уходила из-под контроля, наполняясь хаосом и шипением в голове. А с тех пор как... Лорд воскрес все стало в разы хуже. Постоянные головные боли и жестокие сны-воспоминания о смерти, пытках и темной магии проникали в душу, вызывая ужас и страх перед чудовищем, вышедшем из котла. Эмилия поежилась, вспоминая последний сон, где Лестрейндж запытала до смерти магглу, истерично смеясь и подтрунивая над каждым стоном и криком несчастной. Также Поттер хорошо запомнила взгляд Снейпа, обращенный на распластавшуюся в луже крови женщину. Пустой и безжизненный. Неужели к этому она должна стремиться в своем познании оккюменции? К тому, чтобы закрывать глаза, разум и чувства на зверства? Не пытаться помочь тем, кто нуждается в помощи? Гриффиндорская суть и воспитание крестного не позволяли Эмили перейти ту самую черту. Девушка должна быть на учебе в Хогвартсе, а не в Блэк-мэноре, но у Сириуса возникли какие-то важные ко ней вопросы. Он попросил Дамблдора отправить ее на несколько часов домой с помощью каминной сети на разговор, а сейчас наверху ругается с женой, наверняка забыв про ожидавшую его крестницу. Эмили потирала слегка розоватый шрам «Я не должна лгать», читала книгу и слушала «Queen». «Скоро все это закончится, подумала она, скоро Амбридж покинет школу, Дамблдор ни за что не отдаст ей свое место». Страх за Хогвартс медленно поглощал ее душу. Именно в Хогвартсе она чувствовала себя более свободной, нежели дома, именно в школе она могла не боятся кого бы то ни было. Она была намного свободнее, намного счастливее и намного... Эмили прикрыла глаза, сняла наушники. Было тихо. Шаги по старой скрипучей лестнице заставили слегка напрячься, но девушка узнала поступь крестного и расслабилась. Убрала книгу в сторону, предварительно проверив иллюзионные чары, чтобы, не дай Мерлин, Сириус не прочитал название этой книги. Девушка с улыбкой повернула голову и встретилась взглядом с темными, полными злости глазами Сириуса, чье лицо было слегка покрасневшим от гнева. Он сжимал кулаки и, казалось, был готов убить кого бы то ни было. — Привет, Сириус, — поздоровалась она и улыбнулась шире, стараясь спрятать страх глубоко в себе. Он лишь мельком взглянул на крестницу, прошел мимо и сел в кресло. Странно. И страшно. — Ты лгала мне, — только и сказал он. Тихо, со злобой и разочарованием. — Ты лгала мне о том, что не знаешь парселтанга и что ты не изучаешь Темную магию. На секунду гриффиндорку пробил озноб, но потом, как учил ее когда-то Том из дневника, она мягко сказала: — Я никогда тебе не лгала, Сириус. Я не говорю на змеином языке. На нем говорят только потомки Салазара Слизерина. И ты это прекрасно знаешь. Обвиняешь меня в изучении Темной магии? Той магии, которая убила… убила множество хороших людей, в том числе и моих родителей? За кого ты меня принимаешь?! За монстра?! Он поднял темно-серые глаза. Когда он злился, что бывало очень даже часто, его глаза всегда были такими. Наследство семьи Блэк, которая Эмили, к сожалению, не унаследовала от своей бабки Дореи. Гриффиндорка встала с дивана, стараясь скрыть свой страх и дрожащие руки, схватила книгу и собиралась уйти, но ее остановил его жесткий голос. — Сядь. Немедленно. Так они разговаривали всего раз. Так жестко, не доверяя друг другу. Когда Эмили призналась Сириусу, что она состоит отношения с дурмстрангцем, они не разговаривали до третьего испытания. А потом воскрес Волдеморт, и было совсем не до семейных дрязг. Она не посмела ослушаться Сириуса, потому что знала, что в гневе он может даже ударить. Когда он поднял руку на Кассиопею в первый раз — Поттер тогда было десять — она испугалась его лица. Оно излучало и злость, и наслаждение, и разочарование, и множество других чувств одновременно. И это лицо осталось в ее памяти навсегда, отпечаталось на сетчатке глаза. И тогда впервые маленькая девочка стала понимать, что такое страх. Что значит бояться своей семьи. Такое лицо она видела и у Беллатрисы Лестрейндж на кладбище, когда она стрельнула в участницу Тернира смертельным проклятием, но оно попало не в голову, а прошлось по волосам, сделав несколько прядей белоснежными. «Малышка любит поиграть... Быстрый, ловкий пупсик!» Эмили с ровной спиной села на свое место, крепко сжимая в руках книгу. — Эмилия, — медленно произнес Сируис, — ты меня обманывала. Я все знаю. Ты же понимаешь, насколько это плохо? — Я никогда… — Молчи! Гриффиндорка остановилась и мгновенно опустила голову вниз, чтобы не видеть лица крестного. Его мрачное, злое и полное ненависти лицо. — Знаешь, от кого я это узнал? От Нюниуса! Когда он изучал с тобой легилименцию, он увидел тебя и те чертовы книги! И увидел, как ты, ты, именно ты, разговариваешь со змеей! Как бы сильно она ни любила Сириуса, Эмили боялась его. Боялась его гнева. Боялась его разочарования. Боялась его потерять. Боялась остаться одна. Боялась, что Девочка-Которая-Выжила останется совсем одна в этом мире и умрет от предательства. «Когда Сириус стал таким жестоким?» - подумала Эмили, заглядывая в черные глаза крестного, в которых читалось разочарование. Когда она была ребенком, он был самым, самым лучшим в ее жизни. Девочка могла поделиться с ним всем, чем хотела. Он был самым лучшим. Но после того, как она вернулась из Хогвартса после первого года обучения, Сириус стал намного раздражительней и злее. И так из года в год. Словно неизвестная до этого момента паутина безумия начала окутывать его день за днем. Словно он стал понимать, что Эмили не будет с ним вечно. Что Джеймс и Лили Поттеры уйдут вместе с ней из этого дома, полного призраков его уродливого прошлого. — Что ты мне теперь скажешь, Эмилия Поттер? — он резко поднялся и приблизился. Крестница со страхом слушала его частое дыхание и старалась не морщить нос от запаха алкоголя. Этого ужасного запаха алкоголя. — Что. Ты. Мне. Скажешь?! Эмили низко опустила голову и закусила губу. Что ей делать, черт возьми?! Сириус убьет ее прямо здесь и сейчас, потому что он зол, пьян и не понимает, не осознает, что творит. Страх сковывал. Она боялась того, кто должен был защищать ее от всего мира. — Ты лгунья, — продолжал он тем временем, подходя все ближе и ближе. — ТЫ БЕССОВЕСТНАЯ ЛГУНЬЯ! Внутри нее все сжалось от этого крика. Она вспомнила Тома Реддла из дневника, ласково улыбающегося ей, который точно бы смог сказать, что нужно делать. Но дневник закрыт и она больше его не откроет и не даст чарам мерзавца окутать ее душу и сердце. Она не героиня, она не та, кто должен спасать весь магический мир. Она всего лишь ребенок, который должен был учиться в Хогвартсе, смеяться с друзьями и совершать ошибки, учиться на них и уйти во взрослую жизнь со смехом и без страха. Но Избранная - не ребенок. Она игрушка в руках Дамблдора, она всего лишь марионетка в бесконечной игре. Фигура на шахматной доске, которая должна ходить правильно, только вперед, не уходя с дистанции. У Эмили нет права бояться или чего-то желать. У нее нет права на счастливую жизнь, пока существует Волдеморт. — О, милая моя, — сказал однажды Гриндевальд, с улыбкой делая глоток из бокала с дорогим старинным вином, — тут дело в том, что Дамблдор просто считает тебя глупой, маленькой, беззащитной девочкой. Он даже не подозревает, насколько в тебе сильна тьма, которую ты так старательно прячешь внутри себя. Лицо немца было прекрасным, хоть подаренное им же зеркало не могло в полной мере передать харизму падшего Темного Лорда. Но Эмили верила ему больше, чем директору, который заставил ее убить своими руками преподавателя, обращая его в пепел. Смотря в темные глаза Сириуса она вспомнила то, что разорвало ее сердце на втором курсе на тысячи кусков. До сих пор оно не было собрано. До сих пор разорванные куски плавали в тьме ее сердца. Том Риддл из дневника был всего лишь воспоминанием. Был всего лишь старым воспоминанием, чья магическая сила очень сильно ограничена без тела. Она не решилась что-либо делать с ним после произошедшего инцидента, и поэтому спрятала в своих вещах. Самое странное, что нашла она этот дневник у Джиневры Уизли, младшей сестры своего друга Рона. К счастью, к концу учебного года она успокоилась и забыла про чертов дневник, не успев выполнить задумку Тома — выпустить василиска из Тайной комнаты и натравить на магглорожденных. Но Эмили успела с ним пообщаться, успела привязаться, успела понять его. Успела влюбиться. И успела навсегда разочароваться в парне, который всем сердцем ее ненавидел. Просто потому что она Избранная и уничтожила его дорогое будущее. — Сириус, я… разве я виновата, что у меня есть такая способность? — робко произнесла она с дрожью в голосе, продолжая утопать в глазах крестного и в своем страхе. — Я… я не знала, как тебе это сказать. Ты же знаешь, я никогда бы не стала заниматься Темными Искусствами! Его глаза стали еще темнее. — Я не виновата, Сириус, — уже твердо произнесла она. По его взгляду было понятно, что он не верит. — Лгунья, — прошептал он. — Что бы сказали твои родители? Что бы сказал Джеймс, закрывавший тебя и твою мать от Волдеморта? А Лили, закрывшая тебя своим телом? О-о, явно, явно не то, что ты хочешь услышать. Она молчала. Слезы собирались в уголках глаз, а губы нервно дрожали. «Слова ранят глубже меча, — сказал как-то Геллерт, — но слова всего лишь ветер. Странно, не находишь? Любой человек может сказать все, что взбредет ему в голову, душа моя, но вот признает ли он потом эти слова? Ты можешь говорить все, что угодно, пока тебя не поймают за язык». Она наблюдала за Сириусом, за тем, как он часто дышал, как его глаза бегали по ее лицу, заглядывали в глаза. — Ты меня ненавидишь? — шепотом спросила она. — Ненавидишь? Ответа Поттер боялась сильнее всего. Если он ответит «да», то… она даже представить себе не могу, что тогда будет внутри нее. А если «нет», то тогда все станет намного легче. — Ты меня ненавидишь, Сириус? — спросила Эмили громче, на грани истерики. — Ты меня ненавидишь, Сириус Блэк?! И тут ее щека словно загорелась, глаза закрылись, голова повернулась в сторону, а внутри будто что-то сломалось. Сириус ударил ее. Сириус Блэк ударил свою драгоценную крестницу. Она услышала его удаляющиеся шаги. Звук этих шагов так и говорил о разочаровании. По ее щекам текли слезы, она крепко вцепилась в книгу. — Прости, что стала твоим разочарованием, — прошептала она открыв глаза, и смотрела, как маленькая соленая крупинка впитывается в книгу с черной обложкой. Спустя мгновение истинная обложка книги показала себя. «Волхование всех презлейшее» — гласила надпись. Слезы застилали все. Они текли бесконечным потоком. Страх окутывал тело и разум. Поттер крепче вцепилась в запретный том, словно только он был в состоянии удержать ее наплаву. Сверху было слышно, как разбилась бутылка и крик Сириуса. Крик этот был полон боли, разочарования и ужаса. Не выдержав всего этого, девушка резко встала с дивана, вытирая рукавом рубашки слезы, засунула книгу в свою сумку и, закинув ее на плечо, подошла к зеркалу. Заглянув в него, она увидела на своей правой щеке жуткий красный след и постепенно появляющийся синяк, заплаканные глаза. Слезы, которые продолжали течь. Скривившись, она достала из сумки палочку и приложила к щеке. — Пессима, — прошептала она, и мягкий луч коснулся щеки, разглаживая и стирая это ужасное покраснение и синяк. После этого Эмили положила палочку в сумку и подошла к камину, зачерпнув горсть пороха. Порох казался тяжелым, словно гиря в руке, но Эмили все равно бросила его, чувствуя, как маленькие песчинки затерялись в ее ладони. — Хогвартс, — произнесла Поттер и шагнула в зеленое пламя. Она возвращается к тем унижениям, к той лжи, которую выдают за правду, и бежит от жестокости и страха. «Возможно, я и правда бессовестная лгунья».