Эпилог Спустя 9 лет
Сиэтл. Штат Вашингтон. Несмотря на дождливое лето, ведь именно этот регион Америки славился большим количеством пасмурных дней в году, сегодня светило солнце в окно. На улице было тепло. Проснуться с утра без будильника было самым приятным подарком за последние пару лет. На работу сегодня не нужно идти, можно наслаждаться спокойно своим выходным в кругу самых любимых и близких людей. Из открытых дверей в форме арки на первом этаже задувает теплый ветер, прозрачная тюль копошится от потоков ветра этим солнечным днем. Он потягивается в кровати лениво и прислушивается к внешнему шуму голосов во дворе — голосов там множество, он даже может различить некоторые из них точно. Слышен смех его сына Таджимы, который всегда был более громким, чем его двойняшка Изуна. А так же следом идут знакомые голоса его любимого крестного отца, мужа и лучшей подруги, которая судя по тону своего голоса отчитывает за очередную выходку одного их близкого друга семьи. Опять скорее всего накосячил Хидан, он действительно не шутил тогда, десять лет назад, когда говорил о том, что они с Дейдарой станут настоящими крестными отцами для Кагуи — так и случилось, оба мужчины, как Кагуя стала разговаривать, не отлипали от девочки ни на минуту. Хидан даже ревновал ее к подружкам, гордо заявляя, что только он всему ее с дедом Какузу научат — и мужиков ухажеров будут палками гонять по всему Сиэтлу . Тобирама наконец поднимается с дивана, на котором они с мужем вчера уснули, и медленно направляется в сторону ванной комнаты, чтобы умыть свое заспанное лицо, вид которого с годами становился все более и более помятым с утра, особенно если окончательно переспать привычное для него количество сна. На островке кухни его ждет свежевыжатый апельсиновый сок, который практически всегда был в этом доме, особенно будучи смешанным с колотым льдом. Отпивает и выходит на улицу под крик Конан: — Хидан! Леди еще рано такое слушать! Милая, долбани дядю хорошенько палкой вашей собаки по голове! — Детка моя, значит так! — с огромным энтузиазмом объясняет девочке Хидан приемы самообороны. — Берешь ты значит эту твою Сараду, вот как я сейчас Казу, вот такой захват и потом вот так вот с колена под дых, и можешь еще добавить двоечку в печень, — за всем этим с весельем и смехом наблюдает, сидя рядом с Мадарой, Дейдара, пока Учиха внимательно изучает документы по работе, сидя у столика в саду. В воздухе царит запах барбекю — они уже принялись готовить обед, значит давно все проснулись, кроме Тобирамы… — Хидан! — гаркает Сасори, играясь с Изуной в куклы и крася их, — ты портишь ребенку психику! — Ты с малым вообще кукол красишь и показываешь ему, как на них пластику делать, завали-ка ты варежку! — гаркает в ответ Хидан, и наконец снова обращается к девочке. — Не слушай дядю Сасори, милая, он просто у нас идиот. Да, Казу? Кагуя переводит взгляд на Какузу, который закатывает глаза, улизнув от лучшего друга и стоя рядом с грилем, улыбается ему, тот махнул на Хидана рукой. Орочимару с совершенно безмятежным выражением лица наблюдает за тем, как Таджима, Мицуки и сын Конан играются с собакой чуть поодаль, и наконец-то переводит взгляд в сторону вошедшего Тобирамы. Только что две хаски по имени Итама и Каварама снова повалили детей на пол и начали лизать, отчего Таджима решил еще и побороться с ними в итоге. Тобирама от всей это картины улыбается с усмешкой — его сын это отдельная история. Собаки слушаются его больше, чем самого Мадару — в его шесть лет. — Доброе утро! — машет рукой Конан, сидя под зонтиком вместе с Нагато, улыбаясь во все зубы, — долго ты сегодня спал! — Мы уже думали до обеда! — Дейдара поддакивает. Мадара, отложив бумаги, поворачивается к мужу со спины и рассматривает его сонный вид. — Выспался, милый? Тобирама кивает и подходит к мужу, целует его в щеку, садится рядом на стул, успевает только ответить «да», как на него набрасывается Изуна со спины и виснет на ней: — Папа, я соскучился!!! Таджима со мной играть в куклы не хочет! Он вредный! — Изуна насупился и указывает на двойняшку, который все еще носится с другими мальчиками за псами и бросает им игрушки из резины. Тобирама, ловя на себе взгляд Мадары с усмешкой в глазах, заранее зная к чему готовиться, моментально поворачивается к сыну и усаживает его на руки: — Ну иди сюда. Ты тоже хочешь с собаками поиграть? — Нет, — отрицательно качает головой мальчик, — я сначала с папой сидел, пока ты спал, потом он меня на шее катал, — Тобирама замечает обреченное выражение лица Мадары и пытается подавить смех, а потом папа пошел работать и сплавил меня Сасори. — Где ты только таких слов набрался, молодой человек? — Мадара поправляет свои солнечные очки и отпивает холодного соку. — Папе иногда надо поработать. — Дядя Хидан научил! А еще такими словами как — в рот е… — Так!.. — Тобирама нервно смеется. — Дядя Хидан, иди-ка сюда, пожалуйста! Живо! Куда ты собрался! А ну иди сюда, Какузу, лови его! После обеда Тобираме пришлось отъехать в их семейную клинику и сеть, в которой он сейчас работал как ментор и вел студентов-интернов, обучая всему, что мог. Возвращался под вечер — обычно часов в 8 домой в рабочие будни, Мадара теперь всегда работал из дома и только два дня в неделю появлялся в главном офисе как руководитель, или же когда они запускали какой-то новый проект. Остальные ребята вполне справлялись вместо него — дома работать было гораздо спокойней. С того момента как они переехали в Сиэтл, прошло ровно семь лет. Теперь в этом городе находится и главный офис их огромной компании, филиалы которого теперь находились в разных штатах Америки. Три года понадобилось, чтобы Тобирама окончательно встал на ноги, с его руками они боролись долго — только спустя пять лет после аварии Тобирама смог есть без боли и вернуться к нормальной жизни как раньше… В тот счастливый день они с Мадарой и решили завести еще детей — в результате вышла двойня. Два мальчика — назвали Изуной и Таджимой в честь папы и брата Мадары. Рождение двойни стало одним из самых счастливых дней в их жизни. Это было чудо. Мадара окончательно выздоровел на второй год после того, как Тобирама наконец-то очнулся, и пару лет еще не мог в это поверить толком. Поправка его мужа дала какой-то толчок в его состоянии здоровья, постоянное волнение и радость за успехи мужа во время лечения, словно стали влиять и на него. Они просто проходили через все вместе, как и обещали друг другу — и наконец через все прошли. Обито и Какаши так и остались жить в Копенгагене, управляя своим главным филиалом компании, но вместе с детьми на лето периодически приезжали к ним в гости. Мадара с радостью знакомил уже выросшего Итачи и подросшего Саске со своими детьми. Саске с Изуной были похожи, вероятно сыграл один и тот же ген из рода Учих, представителем которого был изначально брат Мадары. Конечно же Орочимару с Конан стали няньками на постоянной основе — Конан больше не работала и полностью ушла в материнство. У Сасори и Дейдары родилась девочка три года назад, теперь девчушка ходит здесь в частный садик. Орочимару после всего, что они с Мадарой и Кагуей в тот год пережили, пока Тобирама был в коме, поклялся, что теперь до самой смерти будет оберегать их и помогать им. Теперь все они жили на одной улице, скупив дома в одном районе и ездили все на одну работу — кто в больницу, кто в главный офис компании «МадаТоби» каждый день, их дети ходили в одну школу. А на выходных они часто выезжали в горы — на просторах города Сиэтл их было множество, где местные арендодатели сдавали кемпинги или же палатки посуточно на своих купленных территориях, организованных специально для активного отдыха. Мицуки в этом году поступил в университет — на что Тобирама с Мадарой лично подарили сыну Орочимару в подарок новую машину, выбирали всей дружной компанией около полугода. Хидан все настаивал на черном цвете автомобиля — Конан отстаивала синий. По итогу купили серый — нашли компромисс. На каникулах во время солнцепёка теперь Тобирама организовывал всем поездку в их домик на Аляску, и к радости их и Мадары — ребята так же с восторгом сидели и смотрели с ними на сияния в эти моменты. Дом обычно пустовал. Изначально все врачи поставили на его профессии хирурга крест. Объездили с Орочимару и Мадарой с Кагуей всю Азию, в Китае после лечения в год — наконец-то руки стали работать — были и иглы, и пиявки, и кровопускание, и медитации, и прочие вещи. Это были не лучшие воспоминания их жизни — много боли, отчаянья. Изначально Тобирама не мог вилку в руках держать — руки ходили ходуном, Мадара его кормил из ложки — срывался в периоды отчаянья, миска летела на пол со всем содержимым. Иронично, но с ногой неходячей они справились с Мадарой гораздо быстрее — по сути Чие уже знала что делать заранее — за восемь месяцев до этого, сначала и кресло было три месяца, и костыли. На седьмой год Тобирама провел свою первую операцию — было так странно в руки снова брать нож. Проводил операции теперь крайне редко — не было больше в этом необходимости. Кагами, работающий теперь в клинике и ставший одним из управляющих, набрал отличную команду врачей. Их обучал Тобирама до сих пор, делился опытом — лишь самые сложные операции приходилось проводить самому. После того, как на пятый год было закончено с лекарством, к нему отныне обращались больше как к генетику, даже не имея должного образования, нежели как к хирургу. По итогу Тобирама решил закончить свое второе образование — расширить круг возможностей, чтобы выступать в свои сорок с копейками на конференциях с нужной на то лицензией. С того момента как Мадара узнал о причастии Зецу к делам Данзо, конечно, он до последнего не мог успокоиться и отпустить ситуацию. Нанял личного следователя, нашел все доказательства причастности к убийству со стороны Данзо, и в итоге передал все дела в прокуратуру Америки — в стране Зецу был признан виновным и отныне на пару со своим братом был в розыске. Хидану по итогу не составило труда найти их компанию, и спустя еще пару месяцев выйти на них обоих лично — если же Зецу полиция нашла сразу же на рабочем месте и арестовала как причастного к убийству человека, то Тоби же пропал бесследно еще на два года. В конечном счете его смогли повязать на границе Китая — опознали, и теперь и второй отбывал тюремный срок за нелегальную продажу оружия. Стали копать — всплыли махинации с обманом на деньги, незаконным подделыванием документов и прочее. Когда Мадара наконец получил отчет от своего детектива и прокуратуры, что теперь оба отбывают пожизненный срок не в лучших местах для отдыха — наконец смог успокоиться по поводу этих двоих. Единственное, что так и не давало ему покоя — от Данзо до сих пор не было никаких вестей. Человек попросту бесследно исчез — ни Зецу, ни Тоби на допросе так и не признались в соучастии пропажи данного человека. Официально он был похоронен 8 лет назад. Сарутоби проговорился на третий год — в один день Данзо просто исчез из палаты, в которой находился в коме, ровным счетом как и Тобирама, и не приходил в сознание два года как. Просто пропал, еще через месяц родители позвонили и известили Сарутоби, что их сын умер и похоронен на кладбище Копенгагена. Сарутоби же отныне жил и вел свою врачебную практику в Израиле — Тобирама столкнулся с ним на одной из научных конференций в Индии два года назад. Мито арендовала половину здания Мадары, и теперь бывшую компанию Мадары занимала ее компания, которой она управляла на пару со своей официальной женой Шион. И Мадара, и Кагами были за нее искренне рады — даже Тобирама поздравил ее. С Мито они наладили отношения только через пять лет с момента возвращения Сенджу младшего в настоящий мир. К брату на кладбище он пришел — прощальное письмо прочитал, сжег его, и так и не сказал Мадаре, что именно там было написано. Оставил именно прощальную записку между ними двумя, наверное единственное, что он захотел от брата оставить в памяти напоследок. Тема Хаширамы больше в их доме не поднималась никогда. Зато тема детей в их доме поднималась в день по несколько раз. Они трое такие разные — и такие прекрасные, смотря на которых в душе каждого родителя возникал покой. Изуна, Таджима и Кагуя. Да, Изуна постоянно требовал больше внимания от Тобирамы и ходил за ним хвостом, они даже с Мадарой шутили, что Изуна с того света так Тобираму стебёт, раз они назвали сына в его честь. Таджима был ближе к Мадаре, но от брата не отставал практически никогда и больше был ведущим. Всегда двойняшку от всех уберегал, таскал за собой, спал тоже рядом и сидели в школе они за одной партой тоже вместе. В дом позвонили, Изуна с Тобирамой сразу рефлекторно развернулись к входной двери, стоя посредине кухни у островка, накладывая начинку на их пирог — странно, никто в такое время не должен был прийти — недавно же только все их друзья вернулись по домам, Таджима до сих пор играл с Кагуей во дворе — пока Тобирама с сыном пекли пирог на вечер. Дверь в кабинет Мадары хоть и была сегодня открыта — но когда один из пап был занят рабочими делами — никто его не трогал. Изуна смаргивает удивлённо и спрыгивает со стульчика, хвостиком плетется за папой в сторону двери. Изуна всегда за папой ходил по пятам, а когда чего-то пугался — сразу же ухватывался за его руку рефлекторно. Тобирама спокойно открывает входную дверь, и замирает. Изуна хмурится, переводя взгляд на папу ощущает какое-то странное напряжение в лице отца, — этого человека на пороге их дома он видит впервые. Странный тип — стоит с палкой, опираясь на нее — хромает, его лицо изуродовано в шрамах, один глаз полностью прикрыт черной челкой, не видно его. Он высокий, бледнолицый, одет в темные тона. Его рука, сжимающая палку, изуродована так же шрамами — глубокими — Изуна такое видит впервые. — Здравствуй… — произносит мужчина на пороге. — Тобирама, — с придыханием добавляет имя, отчего Сенджу лишь спокойно поднимает бровь вверх и Изуна рефлекторно приближается к папе ближе. Тобирама молчит. Человек молчит тоже, немного дрожит — это видно, сжимает свою трость сильнее рукой, и после переводит взгляд на ребенка — будто только что его заметил. Его взгляд исследует лицо Изуны с какой-то неприятной улыбкой на губах, от чего мальчик хмурится сильнее, делает шаг вперед из-за спины отца и спрашивает громко. — Пап, а кто это? — Я старый знакомый твоего папы, Данзо Шимура, — человек пытается натянуто улыбнуться мальчику, отчего мальчик заметно напрягается сильнее и наконец ощущает легкое касание ладони своего папы к плечу. Тобирама улыбается сыну спокойно и ласково, Изуна тут же расслабляется — его папа всегда давал ему ощущение какого-то покоя и защиты только улыбкой: — Иди сюда, сынок. — Тобирама берет мальчика на руки к себе, Изуна сразу же ухватывается своими ручками за шею папы и Тобирама смеясь целует сына в щеку, прикрывая глаза, рассматривает покрасневшее лицо сына с улыбкой, и наконец, будто вспомнив о присутствии мужчины, слышит: — У тебя еще один сын появился… Надо же, — Данзо нервно улыбается. Ему противно смотреть на это — копия Изуны, мать его… Вот ирония. Сам Изуна смотрит сейчас на него так же, с какой-то неприязнью в образе мальчика. — Пап! А когда будет пирог готов? Мы с папой голодные уже! — слышится громкий голос за спиной всех, Таджима добегает до дверей и резко замирает, смотря на незнакомого дядю. — Здарова! — бросает громко двойняшка Изуны и машет рукой, и сразу же теряет интерес к мужчине в дверях, — мы с Кагуей закончили уже уроки делать! — Через полчасика, сынок, — Тобирама засмеялся с реакции сына на стоящего в двери человека. После обращается к Данзо снова, — простите… А мы с вами знакомы? Наступила пауза. Данзо замер, смотря в глаза Тобирамы напротив, и не мог вымолвить ни слова больше. Тобирама смотрел на него совершенно спокойно, никаких эмоций в глазах — лишь холод и дружелюбная улыбка на лице. — Я… Тобирама… Мы… — Я думаю, вы обознались. — Тобирама треплет второго сына по черным волосам, тот тянет его за собой, отчего Тобирама чуть не падает. Снова улыбается и смеется. — Пап, ну пошли уже пирог готовить! — Таджима улыбается во все зубы, и наигранно дуется, после косо смотрит на незнакомого мужика в проеме двери, — если вы по работе, то у папы выходной! Дядя, до свиданья! Пап, ну пошли уже! Мы кушать хотим! Папа! — Таджима, мы сейчас с Изуной упадем на пол! — Тобирама пытается говорить строго, но не может. — Мы сейчас придём. Идите включите духовку с Изуной на двести градусов! — опускает первого сына и Таджима, хватая своего двойняшку, ураганом уносится в сторону кухни. — Тора, не надо так, я… Это же я, Данзо… Я люблю тебя… Пожалуйста. Выслушай меня… Я прошу! — он выкрикивает эти слова отчаянно, хватает Тобираму за руку, отчего тот спокойно переводит взгляд на этот жест и лишь молча вынимает свою руку из захвата, до хруста надавливая на чужие пальцы — насильно вынимает. Тобирама делает шаг вперед, подходит впритык, вот так просто, прикрывает свои глаза и наконец произносит: — Извините, мужчина, вы, скорее всего, обознались, я женат уже много лет, — заправляет выпавшие волосы за ухо, улыбается с нейтральным выражением лица, — и вас я первый раз в жизни вижу… — смотрит в глаза, — мне идти надо к детям готовить пирог с ними, покиньте крыльцо моего дома, всего вам хорошего, — Тобирама кивает и молча закрывает за собой дверь своего дома на ключ изнутри, оставляя Данзо за порогом дома. — Пап? Мы можем ставить пирог в печку? — слышится крик детей с кухни. Тобирама стоит у двери и молча смотрит на тень за ней, лицо спокойное — в глазах холод. Никогда его дети не видели отца таким. Когда он готов в любой момент наброситься на кого-то и разорвать его в клочья, больше не думая, сразу же. Они так стоят и смотрят друг на друга сквозь закрытую дверь. Наконец тень отошла от двери и Тобирама, снова став мягким и нежным, отвечает: — Без меня не ставьте! — смеется мужчина и делает шаг к детям. — Пап, а кто это был? — озадаченно спрашивают двойняшки, видя отца в дверях кухни, — стремный какой-то мужик. — Понятия не имею, — пожимает плечами Сенджу и округляет глаза, переходя на веселую интонацию, — наверное, это тот самый Гринч, про которого говорил Хидан! — Гринч приходит на Рождество, папа! — дети протестуют и Тобирама закатывает глаза. — Ну вы меня раскусили! Я вселился в вашего папу… А ну идите сюда!!! — Тобирама делает страшную гримасу и бегает за двойняшками по всей кухне, издавая страшные звуки, дети убегают, кричат и смеются… Внезапно входит на кухню Кагуя и осматривает то, что там происходит, как ее отец поймал двойняшек и щекочет, пока готовится пирог. Девочка прокашливается, привлекая к себе внимание, и спрашивает. — Папа. А где папа? Я везде его ищу — он пропал куда-то. Хотела спросить там по физике одну вещь — а его нет. Он с Каварамой и Итамой гулять ушел? Я же недавно выгуливала уже их обоих… Тобирама резко успокаивается, смаргивает и идет осматривать пустующий дом, дети пожимают плечами и бегут играть во двор снова, пытаясь найти в будке двух собак.***
Услышав этот голос, сидя в своем кабинете, Мадара дернулся, пытался прислушаться… Он его узнал — этот мудак пришел в его дом. Сейчас дети и его муж стоят там и разговаривают с этим уродом. Слышит, как дверь закрывается. Выглянул в окно и увидел удаляющийся от порога его дома силуэт. Машинально хватает ту самую коробку из своего рабочего стола — столько лет он хранил ее именно там. Хранил бережно, ожидая того самого дня, когда он сможет этому уроду вернуть ее — что-то всегда в душе подсказывало, Шимура не умер. Такая падаль не могла сдохнуть — он не верил после всего случившегося в подобное везение. И, наверное, был искренне рад такому исходу событий, потому что готовился к нему. Сколько раз он стрелял в саму мишень перед собой — попадал без промаха. Хватает свое ружье из тумбочки рабочего стола — оно теперь всегда было под рукой. Всегда лежало на месте и ждало своего часа — заряженное. I'm peeling the skin off my face 'Cause I really hate being safe The normal's, they make me afraid The crazies, they make me feel sane Законы в Америке позволяют держать ружье в доме легально и использовать в качестве самообороны, когда тебе вздумается. Сколько раз он раньше открывал эту коробку — ту самую, в котором лежало ружье Данзо — то самое, из которого он застрелил его родного брата с холодным расчетом. Сколько лет Мадара винил себя за то, что не оказался в тот день рядом и не смог защитить Изуну — спасти его. Он его предал дважды. И не мог спокойно жить с этим — простить себя не смог окончательно никак. Вымаливал прощение у Изуны, сидя на кладбище столько лет, просил прощение во снах — каждый раз, когда Изуна приходил к нему во снах и лишь молча смотрел в глаза его. С тех пор как у них родились двойняшки — преследующий его образ исчез, но он поклялся когда-то себе, что отомстит за своего брата. Если только, выпадет такая возможность. Он обещал сам лично себе не искать его, обещал оставить все в прошлом… Он сдержал свое обещание. Но когда-то, много-много лет назад, он предупредил Сарутоби, чувствуя чем-то изнутри. — Если он все-таки не сдох… — Мадара рассматривает спокойно-спящее лицо мужа под куполом и переводит взгляд на лежащего Сарутоби в его ногах, которого он только что избил ногами. Тот кряхтит, Мадара спокойно закуривает в палате — все равно купол не даст донести. — И припрется снова в нашу жизнь, в мою — я убью его, не мешкаясь. Во мне нет больше никакой жалости и сострадания ни к кому. Я убью вас всех, — подходит к Сарутоби, опускается на корточки и грубой хваткой за волосы, тянет того за волосы к своему лицу, Мадара смотрит в глаза Сарутоби совершенно спокойным взглядом, — он убил моего брата, из-за него чуть не умер мой муж и отец моего ребенка, а так же это дерьмо сделало все, чтобы убить меня, — усмешка, Мадара качает головой, прикрыв глаза. — Мне плевать какие у вас отношения и какого ты мнения о нем, о Тобираме или обо мне… — в глазах проскользнула настоящая печаль, — но если я не сдохну и доживу до момента, когда этот человек приблизится к моей семье, я убью его не думая, не мешкаясь, и меня больше никто не остановит. — Слова выходят медленно, с выдержанными паузами. — Я понятно объясняю? Тобирама говорил ему — он не убийца, но он им станет, если этот человек явится в их жизнь снова. Он не даст навредить своей семье больше — ни мужу, ни детям. Внутри него умерло все, что ему мешало сделать ряд правильных выборов до этого дня — с того дня и после — Мадара переродился, он будто Тобирама, оказался в том самом пограничном состоянии — и вернулся оттуда совершенно другим человеком, пройдя через все это дерьмо. Через боль, скорбь, чувство вины, злость на себя, отвращение и далее по списку. Стал окончательно собой и обрел покой внутри себя. Они соблюдали свои истины, не изменяя им больше. Он не врал — в тот день он вытолкнул Сарутоби из кабинета, спустил с лестницы и больше никогда в своей жизни его больше не видел. I'm nuts, baby, I'm mad, The craziest friend that you've ever had You think I'm psycho, you think I'm gone Tell the psychiatrist something is wrong Его волосы от скорости бега лезут в глаза, Мадара не обращает на это никакого внимания, он бежит и смотрит вперед, давно не было на его теле такой нагрузки. Ноги начинает немного сворачивать судорогой. Он просто бежит. Если сморгнуть, именно сейчас ему на секунду показалось от прищура глаз из-за палящего солнца, впереди него идут Изуна прямо рядом с… Tell you a secret, I'm not alarmed So what if I'm crazy? The best people are All the best people are crazy, all the best people are Мадара бежит по улице Сиэтла прямиком за Данзо, прижимая коробку к груди, и смотрит на движущийся силуэт вдалеке впереди него — Данзо опережает его на два квартала, движется медленно — хромает, упираясь на палку. Пелена злобы и ненависти застилает глаза. Наконец он нагнал его почти у перекрестка и окрикнул: — ЭЙ! — Данзо дрогнул, — стой! Ты, да, стой, мать твою!!! — громкий крик разносится по всей улице. Ветки колыхаются от сильного ветра царившего по городским улицам сегодня. Как же ярко — ослепляет. Медленно разворачивается и видит перед собой Мадару, отчего в глазах резко застывает ужас, вперемешку с огромной ненавистью. Мадара добежал, грубо хватает его за больное плечо, разворачивает его к себе корпусом и весь взмокший смотрит на него. Глаза блестят от яркого солнца, они впервые показали свой настоящий цвет — карие, ярко карие, не бездонно черные, как Данзо когда-то казалось — они всю жизнь были карие, такие же, как и у него самого. Взгляд живой. Он живой. Мадара. Он стоит перед ним, сука, живой. Как он… Он же… Должен был сдохнуть за пару лет… Живой. — Что вам на… — пытается ответить, но Мадара лишь грубо пихает в его руки открытую коробку, стоя на перекрестке двух дорог. — Возвращаю тебе, это же твое! — отступает на шаг назад, сжимая в руке свое ружье в кармане, готовясь выстрелить в любой момент. Он не промажет — он прострелит ему все те же самые места, которые когда-то эта мразь прострелила его брату перед смертью. Он готов. Данзо машинально переводит взгляд на коробку, застыл и дрожащей рукой вынимает ружье из коробки, смотрит на Мадару с яростью, с возмущением и страхом одновременно. — Ты…да как ты? Это… Замер в ужасе, дотронувшись до содержимого в коробке, резко отпрянул рукой в сторону, поднимая взгляд на… Мадару Учиху перед собой. Он улыбается ему — широко улыбается — наблюдает за каждой эмоцией на лице. You think I'm crazy, you think I'm gone So what if I'm crazy? All the best people are And I think you're crazy too, I know you're gone That's probably the reason that we get along — То самое ружье, с которого ты застрелил моего младшего брата в моем доме, урод, оно тебя ждало столько лет. — Мадара отвечает спокойно. — Не хотелось оставлять себе в нашей жизни ничего от такого дерьма, как ты, я возвращаю его тебе. Забирай. — Мадара делает шаг в его сторону и Данзо автоматически отступает назад. — Это не мое! — качает головой, отступает все дальше, опираясь на трость, отчего-то стало страшно. — ЭТО НЕ МОЕ!!! — бросает коробку в сторону с содержимым дрожащими руками, переходя на крик. — НЕ МОЕ ЭТО!!! УБИРАЙСЯ! — Неужели ты забыл, как ты моего брата с него расстрелял, как скота? — Мадара натянуто улыбается и подступает ближе, — и сейчас ты, сука, говоришь, что оно — не твое? — тихо спрашивает Мадара, смотря на него с каким-то странным выражением лица. — У тебя что, родной мой, память отшибло? — выговаривая слова со смехом. — Ну нет, Данзо, имитировать потерю памяти — вакансия уже занята! Или ты настолько стал никчемным, что даже признать то, что ты сделал, не можешь? — Отойди от меня!!! Оставь меня в покое!!! Убирайся! Убирайся, МАДАРА! — кричит Данзо, на них оглядываются люди. Прямо за его спиной пешеходный переход сейчас открылся — Мадара к нему его подталкивает. Горит зеленый свет — люди спокойно начинают переходить. Улица снова осталась пустая. — Так мало того, после всего дерьма, что ты сделал с нами… Ты набрался наглости и приперся сюда, в мой дом? — игнорируя слова взревел Мадара, доставая ружье. — К моей семье, к моему мужу и к моим детям?! — направляет прямо ружье в сторону Данзо, тот опешил, сделал еще три шага назад. — Я передавал твоему дружку тогда, что если ты не сдох, и еще раз явишься в нашу жизнь — я убью тебя не раздумывая… Что ж… — Мадара спокойно сжимает курок, целится в плечо Данзо… …Отчего тот в ужасе отпускает свою трость, забыв о своих ногах, делает шаг, оступается… Пару шагов назад делает снова.... …Светофор горит красным, Мадара делает глубокий вдох, прикрывает глаза, делает глубокий выдох. Прямо сейчас на перекрестке стоит Изуна прямо за спиной Данзо. И Мадара успевает моргнуть от неожиданности… The craziest friend that you've ever had You think I'm psycho, you think I'm gone Tell the psychiatrist something is wrong Over the bend, entirely bonkers You like me best when I'm off my rocker …Он только что увидел, как его брат, склонив голову набок, искренне улыбнулся ему, подносит палец к губам в знак молчания, подмигивая своему старшему брату. Мадара видит, как Данзо падает на дорогу с криком, смотря на Мадару в ужасе, защищаясь руками…его сбивает насмерть кузов прямо на его глазах. Все замерло. Он так и не выстрелил — он моргает и будто в замедленной съемке поворачивает голову в сторону, слышит крики людей. — Человека сбило! Помогите кто-нибудь! — Он не дышит! Вызовите скорую! — У него раскроило голову об асфальт от удара. — Господи! Какой кошмар! Мадара стоит в оцепенении, резко прячет руку с ружьем в карман, пока люди пробегают мимо него на помощь пострадавшему. — Пульса нет. — Намертво сбили. Господи, какой ужас! Мадара смаргивает, выдыхает резко, медленно подходит к толпе, опускается на колено у пострадавшего, объясняя, что он врач, и все еще смотря в одну точку нащупывает пульс — нет, прислушивается, дыхания тоже. Сбивший водитель матерится и звонит кому-то. Мадара смотрит на все это, еще до конца не способен поверить в то, что… Tell you a secret, I'm not alarmed So what if I'm crazy? The best people are Данзо умер — ему не пришлось спустить курок. Внезапно ощущает прикосновение к плечу и оглядываясь назад видит, как Изуна улыбается ему, сжимая его плечо и молча кивая ему, замирает сам. — Мадара, иди домой. К семье, я жду папу дома. — Мадаре показалось ему послышалось, его затрясло, Изуна смотрит в его растерянное выражение лица и проводя своей ладонью по лбу брата, резко исчезает в воздухе с дуновением ветра. Раздались звуки скорой. All the best people are crazy, all the best people are All the best people are crazy, all the best people are Вернулся домой он спустя два часа. Долго бродил по улицам один, дошел до леса. Курил, размышлял. Наконец дойдя до пруда в лесу, подолгу смотрел на ружье в своих руках…смотрел…смотрел… и потянув руку вперед — наконец расслабил кисть, ружье словно последним грузом в душе Мадары, упало в воду и медленно начало идти ко дну, забирая всю тяжесть с собой. Выдохнул от облегчения, отвернулся от пруда и больше к нему не поворачивался. Ружье останется на дне озера — там ему и место. Дома встретила его тишина. Лишь собаки его радостно облаяли во дворе — две хаски, которые как обычно повалили его на землю и стали лизать его лицо, приветствуя. В доме горит свет только в прихожей, проводит взглядом по темноте дома. Сначала снимает свою одежду, после принимает легкий душ, переодевается в домашнюю, спальную одежду. Наконец, тихо доходит до гостиной и, включив ночник, видит как… Его муж уснул на огромном диване в обнимку с дочерью и двойняшками — дочка обнимала Таджиму, лежа спиной к Изуне, который как обычно уместился рядом с Тобирамой и был накрыт его рукой в ответ. Изуна обнимал Кагую ручкой, и от чего-то хмурился во сне, вызывая улыбку Мадары, пока свет падал на их лица своим теплым свечением. Мадара тихо и осторожно, чтобы не разбудить никого случайно, ложится рядом с младшим сыном Таджимой, лицом к ним, и рассматривает их всех — улыбается счастливо. Заправляет волосы дочери за ухо, те как обычно, такие же непослушные, как и у Тобирамы — вечно лезут в лицо. Наконец, накрывает детей рукой, прижимая их друг к другу, и касается рукой мужа своей. Гладит его кожу и улыбается шире. Тобирама такой теплый. Они оба создали своими телами будто ограду, оберегая своих детей ото всех. — Спокойной ночи вам, мои любимые. Я вас люблю. — Мадара прикрывает свои глаза, засыпает спокойно. Ему наконец-то, спустя столько лет, полегчало окончательно. Он уснул сразу же — как младенец. Сегодня все поспят на диване. Завтра новый день. Завтра наступит их новый день. А после еще один, и еще один… Завтра, послезавтра, после-после завтра…наступит новая неделя... Первая неделя, вторая неделя, третья неделя, четвертая неделя переходит в… ...Новый месяц, новые месяцы перетекут плавно в новый год… И… …снова, и снова, и снова…пятилетия, десятилетия закончатся… …Начнется снова следующий год…Сентябрь. Октябрь. Ноябрь. Декабрь. Январь. Февраль. Март. Апрель. Май. Июнь. Июль. Август. . .. ... Сентябрь?