Кактус

      — Эй, Леви! — окликают его сзади, когда он почти заканчивает протирать столы. — Есть минутка?       Обернувшись на голос, Аккерман видит направляющегося к нему Ханнеса. Видит… и впервые в жизни не верит своим глазам. Вид мужчины вызывает невольное изумление — гладко выбритое лицо, подстриженные и причесанные чистые волосы, одежда, хоть и не новая, но аккуратная и в каком-то смысле презентабельная: черные брюки, светло-голубая рубашка и коричневые мокасины. Лишь не до конца восстановившие подвижность слегка согнутые пальцы выдают в нём знакомого Леви.       — Вау, — оценивающе присвистывает парень, откладывая тряпку и добродушно ухмыляясь, — ты что это, побывал на теле-шоу «Шоу-рум Волшебника Джея»*?       — Вот по тебе даже скучать не буду, — с усмешкой говорит мужчина, подходя ближе. Широко улыбнувшись и разведя руками в стороны, он добавляет: — Я, вроде как, попрощаться.       В столовой практически никого нет. За окном стоит изумительная погода позднего августа, а потому их частые резиденты наслаждаются тёплыми вечерами где-то на улицах города. Эрен с остальными волонтерами моет душевые на верхнем этаже, на Аккермана же возложили ответственность за уборку кухни и столов после обеда.       — Возвращаешься домой, значит? — понимающе кивает Леви, не в силах удержаться от ободряющей улыбки.       — Да, — как-то смущенно отвечает Ханнес, — я и так здесь, кажется, непростительно подзадержался…       Он молчит какое-то время, нервно почесывая затылок и бегая глазами по сторонам, будто хочет сказать что-то ещё, что-то важное, но не находит подходящих слов.       — Ну, а ты что? — видимо, от безысходности спрашивает мужчина, присаживаясь на скамейку и сцепляя руки в замок. — В колледж? Студенческое общежитие, какое-нибудь «лямбда-шмамда» братство и все дела?       — Ты угадал только с одним, — отзывается Леви, садясь напротив. — Мы с Эреном вместе поступили в Кендалл, в Чикаго. На прошлых выходных ездили туда, подыскали одну неплохую квартирку недалеко от университета. Въедем через неделю, как раз к началу семестра…       — А чего это вы решили жить отдельно? Разве вам не предоставили места в общежитии?       — Предоставили, но нам хотелось бы, — тактичное хмыканье, — больше уединения.       — Оу, — выпрямляясь и озадаченно глядя на собеседника, выдаёт Ханнес, — так вы это… вместе, что ли?       Говорит неуверенно, боясь ляпнуть что-то непростительное и неуместное.       — Да, вместе, — без обиняков отвечает Аккерман, открыто встречая взгляд мужчины. — Уже больше двух месяцев. С выпускного, в общем.       Ханнес молчит какое-то время, потирая подбородок, что-то обдумывая и решая для себя, а затем, снова посмотрев на парня, ухмыляется и бормочет:       — Чёрт, не думал, что когда-нибудь скажу нечто подобное в адрес двух парней, но… вы, вроде, подходите друг другу.       — Думаешь? — с ухмылкой спрашивает Леви.       — Честно говоря, впервые тебя увидев, — задумчиво начинает мужчина, — подумал, что ты один из тех придурков, что просирают всю жизнь, влипая в разнокалиберное дерьмо и добавляя седых волос родителям, — он усмехается и пожимает плечами: — Ну, уж прости, видок и взгляд у тебя такие были, что поделать.       Аккерман лишь качает головой и хмыкает такой неприглядной правде.       — Но потом я понял, что ты такой хмурый и язвительный не от хорошей жизни, — спустя несколько мгновений тишины добавляет Ханнес. — В тебе нет настоящей озлобленности, надменности. Ты просто, наверное, прошёл через что-то действительно страшное, — заметив едва уловимое напряжение в собеседнике, уточняет: — Не волнуйся, допытываться и выспрашивать не буду. Да и не важно это. Важно, что ты остался человеком. Сильным, уверенным в себе. Эрену рядом нужен именно такой человек.       — Не знаю, — неуверенно качает головой Леви. — Я, кажется, принёс ему слишком много проблем. У него теперь напряженные отношения с родителями, впереди — годы борьбы за наши чувства, которые каждый второй придурок будет рад обгадить своими неуместными замечаниями и грязными шутками.       Ханнес молчит в ответ, внимательно разглядывая парня. Аккерман же думает о сказанном. И когда его начало волновать нечто подобное? Откуда этот пессимизм и упадническое настроение? Всё ведь прекрасно, да что там — просто отлично!       С момента школьного выпускного они с Эреном всё свободное время проводили вместе. Утренние пробежки, работа в социальном центре, вечерние прогулки, походы в кино, тусовки с друзьями.       В июле вместе с Кенни и Кушель парни выбрались в тот самый озёрный домик, где провели десять незабываемых дней, с едой, приготовленной на костре, ежедневной рыбалкой, вечно перепачканными ягодами пальцами, россыпью комариных укусов и облезлыми от загара носами. Лучше и не придумаешь!       Весь август они посвятили подготовке к переезду, подыскивая жилье и работу, чтобы не тратить всю положенную стипендию на оплату аренды квартиры. Эрен составил десятки вариантов несчастного списка необходимых на новом месте вещей, то прибавляя, то вычеркивая несколько пунктов, откровенно завидуя при этом Леви, что чуть ли не за пару часов собрал все необходимое в коробку и забыл о подобного рода хлопотах до конца лета. Ну, а чего возиться-то?       У друзей тоже всё было хорошо. Ханджи поступила в военную академию, на отделение полевой медицины, доведя этим родителей до предынфарктного состояния. Однако данное сумасбродство было неплохо скрашено знакомством с Эрвином, поступившим в то же учебное заведение и имевшим насчёт Зоэ «самые серьёзные намерения».       И среди друзей Эрена не осталось неприкаянных. Жан и Микаса ударились в профессии, что позволят наследовать родительский бизнес, Армин готовился посвятить себя науке, а Конни неожиданно изъявил желание попробовать себя в готовке, но в престижный Кендалл вместе с Йегером попасть не смог — не хватило баллов. Впрочем, парень не унывал, решив посвятить образовавшийся свободный год практике и подготовке к поступлению.       Всё, и правда, было замечательно. Эрен стал буквально членом семьи Аккерманов. Кушель в нём души не чаяла, и даже Кенни отпускал в его адрес вдвое меньше шуток, чем обычно, что само по себе говорило о невероятном расположении старика к возлюбленному его племянника. Сколько по-настоящему душевных, уютных вечеров они провели с тех пор на тесной кухоньке Аккерманов за игрой в покер, поеданием совместно приготовленных блюд и просмотром «Колеса фортуны»** — не поддавалось никакому подсчёту.       По всем показателям Леви бы радоваться и радоваться подобному положению вещей, но… Что-то было не так.       Он заметил это около месяца назад. Эрен стал каким-то… растерянным. Часто впадал в ступор, отключаясь от реальности и смотря ничего не выражавшими глазами в окно. В такие моменты его приходилось звать по несколько раз кряду, чтобы добиться реакции. На закономерные вопросы о причинах такого странного поведения он лишь вымученно улыбался и отнекивался, мол, просто устал, взволнован переездом, загружен делами и так далее, и тому подобное. Аккерман хотел бы верить и с лёгким сердцем списать всё на стресс из-за грядущих перемен, но какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что причина не в этом. Пробовал расспросить не связано ли это с родителями, но в ответ получал, что в семье у них всё спокойно — они просто не обсуждают ничего связанного с личной жизнью сына.       И всё же Йегер стал каким-то печальным, реже улыбался, по большей части времени молчал, практически не участвуя в происходивших вокруг диалогах. Леви подумал было, что всё, парень к нему остыл, «прошла любовь, завяли помидоры», но в их отношениях всё было диаметрально противоположным. Эрен словно бы чего-то боялся. Он сильнее сжимал Аккермана в объятиях, подолгу держал его за руку перед сном, всегда старался сесть ближе, будь они дома или в гостях у друзей. Часто звонил и писал десятки сообщений, если им приходилось не видеться целый день.       Леви не покидало ощущение скорой разлуки, причём по всем признакам выходило, будто это он сам должен каким-то образом исчезнуть. Йегер словно бы молчаливо умолял его остаться, при этом уже будучи готов к разлуке, и потому каждую свободную секунду тратил на поцелуи, ласки и крепкие объятия, чтобы было, что вспомнить потом.       — Мне всё время кажется, что я приношу ему одни страдания, — неожиданно тихо говорит Аккерман. — Мы вроде вместе, а он всё равно несчастен. И я не знаю, что мне делать.       Ханнес молчит еще несколько мгновений, а затем, прочистив горло и как-то смущенно отведя глаза, говорит:       — Вообще-то, я пришёл, чтобы сказать тебе спасибо, — на недоумённый взгляд парня поясняет: — Помнишь, когда я рассказал тебе про жену, ты спросил, что думает об этом Ильза… Я ведь никогда раньше не принимал этого в расчет. Так глубоко увяз в своем горе, чувстве вины. Мне казалось, что она не может чувствовать ко мне ничего, кроме презрения, и, может, даже ненависти, но… Ты заставил меня обратить внимание на очевидную истину — я был ей нужен, — мужчина в волнении стискивает пальцы на коленях, прикусывает дрожащие губы. — Да, наверняка, мое присутствие рядом причиняет и боль, ведь я всегда буду напоминать ей о маме. Но я верю, что вместе мы все преодолеем и будем счастливее.       Он смотрит на Леви, неуверенно улыбается, а затем, поднявшись, осторожно, но крепко сжимает его плечо:       — Это, наверное, всегда сложно — быть с кем-то. Знать, что твои решения, твои поступки имеют вес не только в твоей собственной жизни, но и в жизни близких, — Ханнес хлопает парня по плечу и, отстранившись, добавляет: — Но сможете ли вы друг без друга? Думаю, нет. А значит, игра точно стоит свеч.       Аккерман кивает и слегка улыбается в ответ. Мужчина по-своему прав. Парень и представить не мог, что они с Йегером снова разлучатся. Ну уж нет. Он просто должен выяснить, что же не так, и любым способом исправить это.       Он сможет. Он сделает Эрена счастливым.       — Спасибо, старик!       — Кого это ты назвал стариком, Фродо? — насмешливо спрашивает Ханнес, протягивая руку.       Поднявшись, Леви с чувством отвечает на рукопожатие. Так странно. Много месяцев назад он впал в ступор от вида этого мужчины и хотел оказаться как можно дальше от него. А сейчас… Сейчас он жмёт все ещё сухие и шелушащиеся от болезни пальцы и не испытывает к Ханнесу ничего, кроме благодарности и признательности.       — Береги себя и Ильзу.       — Спасибо, Леви, — отвечает искренней улыбкой мужчина. — И вы с Эреном берегите себя!       Ханнес ещё раз кивает головой и, отпустив руку Аккермана, покидает центр. Навсегда. Леви смотрит ему вслед, а затем сжимает прикрепленный к фартуку значок, что в первый день подарила ему Ильза. Крылья свободы.       «Надежда на лучшее».

***

      — Эрен, милый, достань базилик, пожалуйста, — просит Кушель, проворно перемешивая шампиньоны на сковородке. — Помой и нарежь вместе с черри, бросим в сливки…       Йегер тут же отставляет нарезку сырной тарелки, направляясь к холодильнику:       — Я, кстати, принес ягоды можжевельника…       — Можжевельника? — недоуменно переспрашивает женщина, замерев с лопаткой. — Это куда ты их собрался добавить?       — К мясу. Запечь с ним баранину на гриле, как и договаривались.       — Ох! — тут же срывается с места Кушель, на ходу вытирая руки о фартук. — Совсем забыла сказать Кенни, что нужно разжигать гриль! Последи за грибами, милый! Кенни! Кенни, где ты?!       Эрен усмехается и возвращается к оформлению своего любимого лакомства. Вся эта внезапная, но, несомненно, приятная суета посвящена дню рождения Зоэ. Своё восемнадцатилетие Ханджи должна была встретить уже в колледже, но девушка решила, что хочет отпраздновать такой важный день в кругу по-настоящему близких друзей. Всю подготовку она со спокойной душой скинула на Леви с Эреном, заявив, что хочет много вкусной еды. Так как готовить на чужой территории было тяжело, решили организовать праздник дома у Аккерманов. Погода позволяла устроить барбекю и накрыть стол во дворе, а потому не должно было возникнуть неудобств из-за ограниченности пространства.       Больше всех этому событию, как ни странно, радовалась Кушель. Она то и дело замирала в дверях гостиной, глядя на небывалое количество подростков в собственном доме. Эрен и Леви, Зоэ со Смитом, Моблит и Петра… Она впервые не чувствовала себя лишней в этом городе, впервые видела, как её сына окружают преданные, искренне любящие его друзья, не сторонятся, не считают прокаженным. И на неё саму смотрят не с презрением и осуждением, а с уважением, интересом и благодарностью за радушный прием и приятную беседу. Даже Кенни ворчал скорее для профилактики, чем действительно чему-то возмущаясь. Он тоже знал, как для его дорогой Куки важен этот день.       Перемешав грибы, Эрен хочет было вернуться к нарезке, но его внимание привлекает какое-то движение под столом. Наклонившись, он неловко заваливается на задницу от неожиданности. На стуле, слегка приподняв скатерть, сидит черный кот с огромными голубыми глазами и смотрит прямо на него.       — Чёрт, — выдыхает Йегер, прижимая руку к груди, — ну и напугал ты меня… — сев на корточки и подавшись вперёд, он аккуратно тянется к животному: — Наконец-то мы встретились. Как там тебя зовут?..       Кот недовольно хмурится и демонстративно машет хвостом. На приближающуюся ладонь смотрит с откровенной ненавистью и предупреждением.       — А ты не слишком дружелюбный, да? — с ухмылкой резюмирует Эрен, оставляя попытку погладить нового знакомого и опуская руку на спинку стула. — Маленький недотрога?       — О, Кактус пришёл? — спрашивает Кушель, заходя на кухню. — Обычно, когда гости в доме, он прячется под кровать в моей комнате.       — Кактус? — переспрашивает Йегер, переводя взгляд на хозяйку дома.       — Да, я его так назвала, — с улыбкой отвечает она, снимая сковородку с плиты. — Маленький, симпатичный на вид, но такой колючий, если подойти поближе и попробовать прикоснуться… — посмотрев на Эрена, она подмигивает и добавляет: — Весь в своего хозяина.       Йегер молчит в ответ, задумчиво улыбаясь и рассеяно глядя куда-то перед собой. Неожиданно его пальцев на стуле касается мех. Переведя взгляд, парень видит, что Кактус осторожно обнюхивает его.       — Ему нужно время, чтобы привыкнуть. Довериться. Подпустить кого-то ближе, — продолжает Кушель, сполоснув руки и присев на свободный стул.       — Вы говорите о коте или Леви? — уточняет Эрен, сев на пол и позволяя коту и дальше «знакомиться» с собой.       — Если ты сам не знаешь ответа, — медленно начинает миссис Аккерман, — значит, об обоих.       Они молчат какое-то время, а затем Кушель, сложив руки на столе и слегка подавшись вперёд, серьёзно спрашивает:       — Что-то случилось, да?       — Леви так сказал? — не отрывая взгляда от Кактуса, говорит Эрен.       — Нет, ничего не говорил, но мне это никогда не мешало понять его, — с улыбкой она добавляет: — Как и тебя. Вы точно не ссорились, но что-то происходит между вами.       Парень молчит в ответ, поэтому женщина добавляет через какое-то время:       — Кулаками правду выбивать не стану, но знай, что ты всегда можешь поговорить со мной, окей?       — Чёрт, — устало выдыхает Йегер, наконец взглянув на собеседницу, — это звучит жутко глупо даже в моей голове, а вслух… Вслух это будет ещё дебильнее.       — Кенни читал рэп собственного сочинения, когда ему было шестнадцать, — с невозмутимым лицом говорит Кушель, — поверь мне, меня сложно удивить.       Эрен недоверчиво ухмыляется, а затем, нервно взъерошив волосы, начинает:       — В общем, после того, как мы помирились, всё было просто прекрасно. Я… серьёзно, я никогда не был счастливее. Мы постоянно проводим время вместе и всё такое, — он молчит несколько мгновений, подбирая слова. — Я сначала не обращал внимания. Это не имело значения, но… В общем… — ох, Господи, как же тупо! — Со временем я понял, что Леви вообще не говорит, что любит меня… — Эрен переводит встревоженный взгляд на собеседницу, ожидая ироничной улыбки или усмешки, но она смотрит серьезно и внимательно, ожидая продолжения. — То есть он и раньше не часто это говорил, пару раз всего. Но… последний раз он сказал мне это в тот день, когда я… когда я его бросил.       Вспоминать и говорить об этом всё так же неприятно, особенно при Кушель. Тот день даже пару раз являлся Йегеру в кошмарах. И в последние недели он думал об этом всё чаще.       — С тех пор он ни разу не говорил мне этого. Более того, он даже на мои признания не отвечает. Я сказал, что люблю его, когда мы помирились, когда решили жить в Чикаго вместе, когда нашли квартиру, я… — он осекается, понимая, что чуть было не ляпнул, что признается в любви каждый раз после оргазма. — В общем, я говорил, что люблю его много раз. А он… Он молчит в ответ. Целует, обнимает, иногда улыбается, но молчит.       Кушель смотрит на собственные сцепленные в замок руки и слегка хмурится.       — Вы не подумайте, — тут же решает прояснить Эрен, — я не из тех, кому нужно постоянно говорить о чувствах, разводить розовые сопли и прочее. Просто… просто теперь я боюсь, что он так и не простил меня. Что та ситуация всё ещё не отпускает его, не даёт расслабиться. Боюсь, что он не доверяет мне и ждёт подвоха. Боюсь… — он опускает взгляд и едва слышно произносит самые ужасные слова на свете: — Боюсь, что он не любит меня больше.       — Так, а ну-ка ша! — тут же строго прерывает Кушель. — Не нужно придумывать ерунды и накручивать себя. Уж в чём-чём, а в его чувствах к тебе я уверена.       — Но тогда почему он ни разу не сказал мне этого? — искренне недоумевает Эрен, мученически хмуря брови.       — Леви, как персонаж того анекдота про супружескую пару, — с усмешкой отвечает миссис Аккерман. — Он сообщит тебе, если что-то изменится.       — Да, — слабо улыбаясь, соглашается Йегер. — Наверное, вы правы.       — Погладь его, — неожиданно говорит Кушель.       — Кого? Леви?       — Ну, — хмыкает женщина, — можешь и его, конечно. Но я имела в виду Кактуса.       — Ох, — Эрен предсказуемо краснеет и переводит взгляд на кота, что, оказывается, выжидательно смотрит на него самого.       Йегер протягивает руку и осторожно почесывает животное за ухом. Кактус довольно щурится и подается навстречу ласке.       — Иногда нужно просто проявить инициативу, — с улыбкой говорит Кушель. — Если тебя и правда так беспокоит эта ситуация, спроси у него прямо, любит ли он тебя.       — Это… — Эрен неуверенно прикусывает нижнюю губу. — Это немного страшно…       — Всё лучше, чем неизвестность. Разве нет? — и, не дожидаясь ответа, хозяйка возвращается к готовке, что-то напевая себе под нос.       Йегер снова смотрит на довольного кота, утробно урчащего от ласковых прикосновений.       Ах, если бы с Леви всё было так же просто…

***

      — Спокойной ночи, мам! — бросает Леви, поднимаясь по лестнице в свою комнату. — И тебе, старикашка…       — Смотри, не надуй в постель, — не отрываясь от игры в бридж, бросает Кенни.       Они с Кушель расположились за кухонным столом, вооружившись картами и приготовив безалкогольный глинтвейн.       — Спи сладко, малыш, — посылая воздушный поцелуй, говорит мать и возвращается к игре.       Аккерман хотел бы позависать с ними, но завтра у них с Эреном большой день. Они наконец-то переезжают в Чикаго и начинают новую взрослую жизнь вместе. Сказать, что Леви был взволнован, не сказать ничего. У него было столько планов, идей, надежд на будущее, что аж тошнило от самого себя. Не думал, что вырастет в такого мечтательного идиота.       Раздевшись, он забирается под одеяло, втыкает наушники и готовится отойти ко сну под убаюкивающий голос Энии***. Они с Эреном договорились, что их отвезет Кенни, хоть эта поездка и обещала стать самым саркастичным путешествием в их жизни, к концу которого, вполне вероятно, все его участники обзаведутся самыми нелестными прозвищами и общими постыдными тайнами («Всё, что происходит в Вегасе, остаётся в Вегасе!»)       Запланированное погружение в сон нарушается звуком оповещения.       «У меня есть кое-что особенное для тебя».       Брови Леви приподнимаются в легком удивлении, а по губам скользит наглая ухмылка. Ай да Эрен…       «И что же это?»       «Надень наушники, сядь и заткни чем-нибудь рот».       Брови ползут выше, а пальцы пару раз промахиваются мимо нужных кнопок, вынуждая переписывать снова и снова:       «Мне нужно себя связать?»       «Дурак =)»       И следом:       «Готов?»       Леви открывает присланное практически одновременно с вопросом видео и понимает, что нет, мать его, нет, он не был готов! Рот приходится не просто заткнуть, а звучно залепить ладонью, чтобы не заорать в голос, потому что… О боже, он ожидал жесткой порнухи, корявого стриптиза, исполнение сопливой песни на гитаре, в общем, что угодно, но точно не это…

«You're on the phone with your girlfriend, she's upset She's going off about something that you said…»

      Мозг отказывается верить увиденному, но чем дольше Леви смотрит, тем сильнее убеждается в том, что действительно видит пародию на клип Тейлор Свифт****. Пародию, в которой главную роль играет Эрен. Эрен с дурацкими хвостиками на голове и блокнотом в руках, на котором пишет всякую ерунду. Эрен, который вместо той самой подружки главного героя кидает дротики в фотографию Имир, что висит на его двери. Эрен, что на каждом припеве лихо отплясывает, зажав в руке расческу на манер микрофона.       У Аккермана щеки болят от широченной улыбки, а рука — от сильного укуса, уберегающего парня от громкого хохота на весь дом. Со стороны он выглядит сопливой девчонкой, чей парень написал на асфальте «LOV U BABY», — колени прижаты к груди, ладонь зажимает рот, а из груди рвётся восторженное попискивание.       В конце видео Эрен всё с теми же дурацкими хвостами, но в костюме с выпускного замирает перед камерой с новым листом блокнота:       «Я люблю тебя. А ты?»       Леви, продолжая улыбаться, смотрит на надпись и внезапно застывает.       «А ты?»       Слегка нахмурившись, он переводит взгляд на лицо Йегера и замечает то, что не заметил сразу. Он покраснел от беготни и плясок, несколько прядок выбились из дурацкой прически, рот приоткрыт от сбитого дыхания, но глаза… Их взгляд неуместно серьезен для данной выходки. Неужели весь клип снят ради этого вопроса?       Глупость какая, ведь Леви… Аккерман замирает снова, пытаясь вспомнить, когда говорил Эрену о любви последний раз.       На выпускном, когда они помирились? Нет… Вроде бы тогда он просто сказал, что скучал. Летом, в поездке за городом? Там ведь были подходящие моменты, вроде посиделок у костра и… Нет, рядом всегда были или Кенни, или Кушель. Может, в Чикаго, в их квартире? В кофейне за углом? Или в кинотеатре, когда они весь фильм целовались на последнем ряду? Нет, нет и нет.       Чёрт. Когда это было?!       «Я люблю тебя, Эрен. Прошу, не уходи».       На лице Аккермана застывает выражение полнейшего недоумения. Неужели он и правда с тех пор ни разу не говорил Эрену, что любит его? Для самого Леви это не было проблемой, ведь он знал, что его чувства ни капельки не изменились. Он просто не любил много говорить об этом, предпочитая делом, а не словом показывать свое отношение.       Но, переведя взгляд на экран и снова поймав этот вопрошающий, даже в каком-то смысле молящий взгляд, он понимает, что облажался. Наверняка Эрен тоже помнит, когда последний раз слышал слова любви от своего парня. Наверняка заметил, что с тех пор Леви не говорил ничего подобного. И, чёрт побери, по-любому успел сделать неправильные выводы.       Аккерман аж на кровати подскакивает от осознания. Так вот в чём дело?! Неужели Эрен так увядал из-за такой мелочи? Вот же хрень, и почему он прямо не сказал Леви об этом? Они ведь давно могли бы разобраться с этим недоразумением.       Да, время идёт, а они всё такие же идиоты…       Ухмыльнувшись, он быстро печатает ответ:       «И я люблю тебя, Эрен Свифт».       «Ошибка отправки».       — Чего? — хмурясь, бормочет Леви, нажимая повтор.       «Ошибка отправки».       «Ошибка отправки».       «Ошибка отправки».       — Да чтоб тебя, — фыркает Аккерман.       Ну ничего. Завтра скажет этому идиоту всё, что о нём думает. Ну, и о любви, конечно.       Леви снова смотрит на застывший кадр и… понимает нечто по-настоящему важное. Он должен ответить сейчас. Эрену нужен ответ прямо сейчас. Он так долго ждал. Наверняка боялся, волновался и наконец-то решил попросить прямого ответа. И что получает? Тишину вместо признания.       Аккерман не хочет, чтобы его парень не спал всю ночь, мучая себя нелестными догадками и пессимистичными прогнозами на будущее.       Встав с кровати, он спешно натягивает джинсы и толстовку. Можно, конечно, попросить телефон у матери и позвонить, но он чувствует, что лучше сказать всё вживую. Чтобы у Эрена не осталось никаких сомнений.       — Я отъеду ненадолго, — сбежав по лестнице, бросает Леви родным. — Есть одно дело…       — Передавай «делу» привет и пусть не опаздывает завтра, — хмурясь собственным картам, говорит Кенни.       — И не задерживайся, вставать рано, — добавляет Кушель, махая сыну вслед.       Аккерман обувается, хватает ключи со шлемом и выходит на улицу. Сев на мотоцикл, заводит мотор и едет в сторону дома Эрена.       В груди приятно ноет, тяжелеет от большого чувства, что он испытывает к своему парню, а в голове бессвязно, медленно перетекая одно в другое, проносятся воспоминания, так или иначе связанные с ним.       Как Эрен смотрит на него в раздевалке, жадно скользя глазами по обнаженному торсу и глупо краснея каким-то своим мыслям…       Как радуется возможности получить номер Леви…       Как ревнует его то к Ханджи, то к Имир…       Как рассматривает его татуировки, как прижимается, сидя сзади на мотоцикле, как обнимает после внезапной встречи с Кенни…       Как слушает рассказ о прошлом и, чёрт, всё понимает, как прибегает на помощь в разгар боя с Зиком, как защищает их чувства перед родителями, как целует, как дарит себя всего без остатка…       Как любит. Эрен любит так, что дышать трудно, а смотреть на дорогу становится сложнее из-за внезапной мутности взора. Плачет, что ли? Вот так номер…       Но из-за чувств к Йегеру и плакать не стыдно. Оно того стоит.       Эрен того стоит.       Остановившись через дорогу от дома, Леви видит свет на первом этаже. Через парадный вход нельзя. Карла не обрадуется, а выяснять с ней отношения сейчас хочется меньше всего. Потому, заглушив мотор и сняв шлем, Аккерман проворно пробирается к дереву возле дома Йегеров и быстро взбирается к нужному окну. Максимально тихо перебравшись на козырек веранды, он проползает к оконной раме, но рука застывает, так и не постучав по стеклу.       Эрен сидит на полу, прислонившись спиной к кровати. Он всё ещё в костюме, правда галстук снят и расстегнуты верхние пуговицы рубашки. Один хвостик окончательно распустился, а второй слегка съехал, грустно повиснув у щеки. Йегер смотрит на телефон, зажатый в руке, и настолько потерянного и потухшего взгляда Леви ещё никогда у него не видел. Нежно улыбнувшись, он поднимает руку и тихонько стучит костяшками по стеклу.       Йегер реагирует не сразу. Сначала фокусирует взгляд на телефоне, хмурится, а затем оглядывается по сторонам. Наконец, замечает своего позднего гостя. Замирает, смотрит недоверчиво и как-то серьёзно, а потом резко вскакивает, широко распахивая глаза от удивления.       Губы что-то шепчут, вроде «Леви?», но через стекло не слышно, а потому Аккерман лишь ухмыляется и указывает на окно, мол, «впустишь, нет?».       Эрен тут же бросается к нему и торопливо поднимает раму.       — Леви? Что ты… Как ты тут… Вообще…       Он тараторит сбивчиво, волнуясь, одергивая одежду и очаровательно краснея. А Аккерман, приземлившись на пол и бросив шлем на кресло-грушу, обхватывает любимое лицо ладонями и, требовательно притянув к себе, целует крепко и отчаянно. Йегер медлит лишь мгновение, видимо, опешив от напора, но затем стискивает Леви в объятиях, отвечая на поцелуй и пятясь к кровати. Толкнув его вперёд и заставив сесть, Аккерман слегка отстраняется, сохраняя прямой зрительный контакт:       — Я люблю тебя, Эрен. Невероятно сильно. Слышишь?       Йегер слегка приоткрывает рот, выпуская сдавленное дыхание, а затем коротко всхлипывает и крепко жмурится, пытаясь держать себя в руках.       — Чёрт, я такой жалкий…       — Вовсе нет, балда, — шутливо боднув его лбом, шепчет Леви. — Только крутые парни могут косплеить Тейлор.       Эрен тихо смеется, а затем снова смотрит Аккерману в глаза.       — Прекрати думать, что ты для меня не важен, — серьёзно говорит Леви. — Прекрати думать, что наша любовь для меня не важна. Понял?       — Да, — с счастливой улыбкой отвечает Эрен. — Прекратить думать.       — Точно. Вредное это занятие.       Не сговариваясь, они ложатся на кровать, лицом друг к другу. Переплетают пальцы одной руки, другую положив под голову. И смотрят в глаза напротив. Не отрываясь, ничего не говоря и слегка улыбаясь.       Они оба думают о том, что им ещё многому предстоит научиться и многое преодолеть. Вспоминают то, что пришлось пережить и с чем придется жить и дальше.       Но если всё это необходимо для того, чтобы они были вместе, если всё это является частью их истории, что ж…       Эрен и Леви готовы пройти этот путь снова и снова.       Главное, вместе.

Конец

________________________________________________ * «Шоу-рум Волшебника Джея» (Style Her Famous, 2006 — н.д.) — теле-шоу, в котором образ главной героини меняется до неузнаваемости (что-то вроде русского «Модного приговора»). ** «Колесо фортуны» (1975 — н.д.) — американская телевизионная игра, цель которой состоит в разгадывании кусочка кроссворда, для того, чтобы выиграть ценные призы, определяемые вращением гигантского ярмарочного колеса («Поле чудес», короче). *** Эния — ирландская певица, автор музыки к фильмам. **** Речь идёт о клипе Тейлор Свифт на композицию «You Belong With Me» (посмотреть и примерно представить, что вытворял Эрен на видео, можно здесь: https://www.youtube.com/watch?v=UGVN-We-oh8